РАЗВИТИЕ МЕТОДОЛОГИЧЕСКИХ ИССЛЕДОВАНИЙ И...

Министерство образования Республики Беларусь

УЧРЕЖДЕНИЕ ОБРАЗОВАНИЯ«ГРОДНЕНСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ

ИМЕНИ ЯНКИ КУПАЛЫ»

РАЗВИТИЕ МЕТОДОЛОГИЧЕСКИХ ИССЛЕДОВАНИЙИ ПОДГОТОВКА КАДРОВ ИСТОРИКОВ

В РЕСПУБЛИКЕ БЕЛАРУСЬ,РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ

И РЕСПУБЛИКЕ ПОЛЬША

Сборник научных статей

ГродноГрГУ им. Я. Купалы

2012

УДК 94:378(476)(08)ББК 63 Р17

Рекомендовано Советом факультета истории и социологииГрГУ им. Я. Купалы.

Ре д кол л е г и я :

А.Н. Нечухрин (гл. ред.), Е.И. Мелешко, Н.В. Козловская, В.Н. Бутько.

Ре ц е н з е н т ы :

Габрусевич С.А., кандидат философских наук, профессор;

Чикалова И.Р., доктор исторических наук, профессор(БГПУ им. М. Танка).

Под научной редакцией доктора исторических наук,профессора А.Н. Нечухрина.

Развитие методологических исследований и подготовкакадров историков в Республике Беларусь, Российской Федерациии Республике Польша : сб. науч. ст. / ГрГУ им. Я. Купалы ; редкол.:А.Н. Нечухрин (гл. ред.) [и др.] ; под науч. ред. А.Н. Нечухрина. –Гродно : ГрГУ, 2012. – 335 с.

ISBN 978-985-515-510-3

Рассмотрены инновационные направления развития исторической науки: ис-торическая антропология, новая локальная история, устная история, гендернаяистория, их инструментарии, уровни развития в Беларуси, России, Польше. Изла-гаются вопросы, связанные с анализом теоретико-методологического фундаментаисторической науки. Уделено внимание современным технологиям в преподава-нии истории и подготовке кадров историков в Беларуси, России, Израиле, в томчисле кадров высшей научной квалификации. Представлено научное наследие рядаученых, оказавших серьезное влияние на формирование теоретической базы на-уки. Адресуется специалистам в области истории и этнологии, преподавателямвысших и средних учебных заведений, аспирантам, магистрантам и студентам, атакже всем, кто интересуется историей и проблемами, стоящими перед современ-ной исторической наукой.

УДК 378.1:94ББК 63

© Учреждение образования«Гродненский государственный университет имени Янки Купалы», 2011ISBN 978-985-515-510-3

Р17

-3-

ПРЕДИСЛОВИЕ

Современные трансформационные процессы в обществе не обошлистороной историографию. В условиях глобализации наука приобретаетчерты единого интеллектуального пространства и достижения ученых вотдельных странах быстро становятся общим достоянием. Не случайнопроблемы, связанные с престижем исторической науки и профессии ис-торика в обществе, методологическим переоснащением историографии,подготовкой кадров специалистов-историков объединяют ученое сообще-ство. Стремясь поделиться опытом, укрепить интеграционные связи ис-следователей различных стран, авторы сборника обратились к вопросам,актуальным для современной историографии. Сборник объединяет уче-ных Беларуси, России, Польши, Израиля и Украины, что уже свидетель-ствует об общности их научных интересов.

В сборнике рассмотрен целый ряд проблем, представляющий ши-рокий интерес как для исследователей и преподавателей вузов, так и длястудентов, магистрантов и аспирантов. Авторы статей представили своисуждения об инновационных направлениях в исторической науке, такихкак историческая антропология, новая локальная история, устная исто-рия, экономическая история, гендерная история, их инструментарии, уров-не развития в Беларуси, России, Польше. Рассмотрен ряд вопросов, свя-занных с анализом теоретико-методологического фундамента историчес-кой науки: проблема истины в истории, принципы исторического иссле-дования, исторический факт.

Авторы уделили должное внимание современным технологиям впреподавании истории. Важное место заняли проблемы подготовки кад-ров историков в Беларуси, России, Израиле, в том числе кадров высшейнаучной квалификации. Не оставлено без внимания научное наследиецелого ряда ученых, оказавших серьезное влияние на формирование те-оретической базы нашей науки: Н.М. Карамзина, О.М. Медушевской,Е. Топольского. Дан историографический анализ зарубежного белорусо-ведения, а также целого ряда конкретно-исторических вопросов, актуаль-ных для развития научного знания.

Представленные в сборнике материалы могут быть использованы впреподавании курсов теории и методологии истории, историографии,методике преподавания истории. Редколлегия надеется, что сборник на-учных статей будет способствовать обогащению теоретико-методологи-ческого арсенала исторической науки и повышению уровня подготовкиспециалистов-историков в Республике Беларусь.

А.Н. Нечухрин

-4-

РАЗВИТИЕ МЕТОДОЛОГИЧЕСКИХ ИССЛЕДОВАНИЙ И ПОДГОТОВКА КАДРОВ ИСТОРИКОВВ РЕСПУБЛИКЕ БЕЛАРУСЬ, РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ И РЕСПУБЛИКЕ ПОЛЬША

Л.П. Репина

НОВЫЕ ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКИЕ СТРАТЕГИИИ ПРЕПОДАВАНИЕ МЕТОДОЛОГИИ ИСТОРИИ

В РОССИЙСКИХ УНИВЕРСИТЕТАХ

Как точно подметил Б.Г. Могильницкий: «Всякий курс методоло-гии являет собою идеально-типический образ исторической науки, от-ражающий скорее не историографическую реальность, а представле-ние о ней автора»1 . Однако необходимо учитывать, что это «представ-ление автора» непосредственно зависит от исследовательской позиции,которая формируется в процессе его становления как историка и в пос-ледующей профессиональной деятельности, протекающей в динамич-ном контексте развития современной историографии, и социально-гу-манитарного знания в целом.

Изменения в современном мире, в социокультурной ситуации тре-буют обновления методологических оснований и методического инстру-ментария гуманитарного знания. Существенные перемены в социально-гуманитарном знании определяются интенсивным междисциплинарнымвзаимодействием в рамках становления единой науки о человеке, что от-нюдь не отменяет, а напротив, закрепляет ситуацию методологическогоплюрализма.

Методологические повороты в историческом знании ХХ века, осо-бенно в последней его трети, привели к формированию новых проблем-ных полей, таких как историческая антропология, история повседневно-сти, новая культурная история, интеллектуальная история, гендерная ис-тория, новая локальная история, микроистория и т.д.

Современное историческое познание, в целом, характеризуется про-тиворечивыми тенденциями. Растущая дифференциация знания ведет кстановлению все новых дисциплин со специфическими предметнымиобластями, теоретическими установками, методами исследования и кон-цептуальным аппаратом. При этом историки чаще всего опираются наобщие теории или частные методики смежных дисциплин, не всегда от-четливо понимая их место в соответствующих дисциплинарных контек-стах. К тому же, на фоне растущей междисциплинарности у историковвозникают очевидные коммуникативные трудности в общении с коллега-ми, идентифицирующими себя с другими междисциплинарными иссле-довательскими полями.

В первой части настоящей статьи указанные тенденции будут рас-смотрены на примере «другой социальной истории», а во второй части вцентре внимания окажутся проблемы преподавания методологии истории.

1 Могильницкий, Б.Г. Методология истории в системе университетского образова-ния / Б.Г. Могильницкий // Новая и Новейшая история. – 2003. – № 6. – С. 10.

-5-

Сборник научных статей / под научной редакцией доктора исторических наук, профессораА.Н. Нечухрина. – Гродно: ГрГУ, 2012. ISBN 978-985-515-510-3

В современной исторической науке, богатой на «познавательныеповороты», было предпринято немало попыток коренным образом пре-образовать теорию и практику исследования. Однако оно продолжалосуществовать между «полюсами» двух базовых типов объяснения – че-рез мотивы человеческой деятельности, либо через природные факторыили социальные структуры, ее обусловливающие.

В конце ХХ века особое значение приобрели микроисторическиеисследования, для которых характерна акцентировка роли опыта и дея-тельности людей в самом конструировании социального; приоритетноевнимание к исключительному и уникальному – к необычным казусам,индивидуальным стратегиям, перипетиям биографий.

Между тем, уже очень скоро на повестку дня был поставлен вопросо практическом применении в конкретно-историческом исследованиикомплексного метода социального анализа, опирающегося на последова-тельную комбинацию системно-структурного и субъективно-деятельнос-тного подходов.

Круг интерпретаций, базирующихся на представлении о внутрен-ней целостности исторических явлений, о диалектическом характере вза-имодействия социальной структуры, культуры и человеческой активнос-ти, постепенно расширялся. Базовые принципы новой парадигмы – «дру-гой» социальной истории – были сформулированы в середине 1990-х го-дов в результате плодотворного сотрудничества ведущих представителейитальянской школы микроистории и французских историков, группиру-ющихся вокруг журнала «Анналы».

Чуть позже в российской историографии, как ранее в зарубежныхпрограммах, выявились две разные позиции по вопросу о соотношениимикро- и макроанализа. Первая, которую Ж. Ревель в свое время назвал«релятивистской». Она основывается на «игре с масштабами» (принципевариативности масштаба) как экспериментальной стратегии.

Приверженцы второй платформы, которую Ревель назвал «фунда-менталистской», «считают, что в производстве социальных форм и отно-шений «микро» порождает «макро», и защищают, таким образом, абсо-лютное предпочтение первого, поскольку именно на этом уровне, соглас-но их позиции, «происходят действительно причинные процессы»»2 .

Каждый из этих подходов имеет значительный эвристический по-тенциал и нацелен на обновление предметного поля социальной истории,рассматривая социальные нормы, институты и властные отношения в кон-тексте повседневной жизнедеятельности, социальных и культурных прак-тик исторических акторов.

Важнейший постулат «социальной истории культурных практик»состоит в следующем: практики развиваются в рамках институтов, в со-

2 Revel, J. Presentation / J. Revel // Jeux d’echelles. La micro-analyse a l’experience /Textes rassemblés et presentés par J. Revel. – Paris, 1996. – P. 7 – 14.

-6-


ответствии с нормами и ограничениями разного порядка, под контролемвласти, но они, в свою очередь, являются источником мутаций институ-тов, замещения норм и производства новых властных отношений. Такформулируется концепция «культурной истории социального», централь-ным вопросом которой является соотношение между нормами, представ-лениями (репрезентациями) и практиками.

Таким образом, ключевым становится тезис о культурном многооб-разии, который указывает на существование в культуре «разломов», или«разрывов», возникающих вследствие половозрастных, социальных, эко-номических, этнических, политических различий.

Эти различия обуславливают специфическое восприятие и усвое-ние общекультурного фонда в процессе социализации и, соответственно,дифференциацию принимаемых индивидами или группами «культурныхмоделей». Таким образом, в фокусе исследования оказывается не номен-клатура существующих в обществе социальных групп, категорий илистрат, а непрерывный процесс их становления.

«Другая социальная история» ориентируется на анализ межличнос-тных и групповых взаимодействий (в ходе которых и возникают соци-альные общности). При этом историки в своих конкретных исследовани-ях могут описывать действия индивида или группы в социокультурныхпространствах, выстраивающихся по ранжиру от макроструктур (напри-мер, государств) до структур среднего уровня (политических институтов,социальных организаций, региональных субкультур) и микроструктур«наверху», «внизу», «в центре» и на общественной периферии (олигар-хии, элитные клубы, маргинальные группы, семьи). Нет никакой фикси-рованной формулы, определяющей взаимосвязи макро- и микроструктур:они могут быть организованы в различные схемы.

В соответствии с задачей исследовать как проявляются социальныеструктуры, социальные процессы и культурные представления на всехуровнях исторического общества (от локального до национального), вы-страивается и исследовательская стратегия, напоминающая челночноедвижение между макро- и микроуровнем анализа.

На первом этапе реконструируются отдельные аспекты поведенияиндивида, которые формировали его предположительно нормативную,санкционированную обществом модель.

На втором этапе исследователь обращается от идеала к реальности,к детализированному описанию и анализу конкретного межличностноговзаимодействия в изменчивых и непредвиденных обстоятельствах, с це-лью выяснить наличие или отсутствие каких-либо сдерживающих, задан-ных обществом правил. Рассмотрение казуса или эпизода во всех егоживописных деталях, обнаруживает логику определенного поведенчес-кого кода, включая набор переходящих допустимые границы действий.

Затем, возвратившись к обобщающим процедурам и опираясь насравнительный анализ уже серии казусов аналогичного типа, исследова-

-7-


тель приходит к выводу о характере большинства зафиксированных взаи-модействий, о скрытых мотивах, ожиданиях и интенциях всего спектракоммуникативных практик.

Таким образом, отталкиваясь от микросоциального анализа атипич-ных, зачастую экстремальных случаев, историк ставит перед собой болеемасштабную задачу исследовать социокультурный контекст, проявляя гра-ницы его возможностей3 .

Итак, новый стиль исторического мышления, обнаруживаемый се-годня во многих конкретных исследованиях, определяется установкой наинтеграцию анализа культуры «как набора ценностей и норм» и изучениямеханизмов ее «работы» в соответствующем социальном контексте, т.е.на синтез двух подходов к исследованию исторической реальности, ра-нее противопоставляемых друг другу как взаимоисключающие.

Задача создания целостной методологии исторического исследова-ния, основанной на синтезе конкурирующих исследовательских страте-гий решаетс по-разному. Оригинальная конструкция интегративной по-лидисциплинарной методологии анализа была предложена и успешноапробирована в исследовании крупномасштабных социальных трансфор-маций раннего Средневековья и начала Нового времени в работах извес-тного томского историка И.Ю. Николаевой4 . Здесь социально-психоло-гический инструментарий составляет важное «промежуточное звено»между эмпирикой конкретных ситуаций и «теориями среднего уровня»

Еще одна модель исследования была предложена и описана мною вдовольно давней работе (более 10 лет назад)5 . Эта модель также призванаответить на вопрос: «Как инкорпорировать избирательную и инноваци-онную индивидуальную деятельность в анализ коллективных действий,исторических событий и макропроцессов?». Весьма плодотворной в этомплане я считаю исследовательскую установку на изучение индивидуаль-ной биографии в качестве особого измерения исторического процесса, аименно его субъективно-личностного аспекта, отражающего развитиесамого субъекта деятельности на основе приращения унаследованногоколлективного опыта за счет индивидуальных отклонений и инноваций.

Здесь обнаруживаются два сложных узла методологических проблем.В одном из них сплетаются те, что касаются процедуры генерализации:правомерно ли наблюдения, сделанные на конкретном материале отдель-

3 Один из наиболее интересных вариантов социокультурного исторического анали-за был предложен немецким историком Мартином Дингесом в программе «культурнойистории повседневности» (Alltagskulturgeschichte). См.: Дингес, М. Историческая антро-пология и социальная история: через теорию «стиля жизни» к «культурной истории по-вседневности» / М. Дингес // Одиссей. Человек в истории. – 2000. – С. 96 – 124.

4 Николаева, И.Ю. Проблема методологического синтеза и верификации в историив свете современных концепций бессознательного / И.Ю. Николаева. – Томск, 2005.

5 Репина, Л.П. Персональная история: биография как средство исторического по-знания / Л.П. Репина // Казус. Индивидуальное и уникальное в истории. – М., 1999. –С. 76 – 100.

-8-


ных рассматриваемых случаев экстраполировать в область коллективно-го опыта (и, тем более, дальше – в более общую характеристику социаль-но-исторического контекста)?

Второй узел проблем касается ситуации и самого механизма приня-тия решений индивидом. Чем обуславливался, ограничивался, направлялсявыбор решений, каковы были его внутренние мотивы и обоснования, каксоотносились массовые стереотипы и реальные действия индивида, каквоспринималось расхождение между ними, насколько сильны и устойчи-вы были внешние факторы и внутренние импульсы?

Попробуем представить себе такую интегральную парадигму исто-рического анализа, которая была бы способна учесть, наряду с матери-альными и духовными условиями жизнедеятельности, творческую рольличности и механизмы личного выбора, а также процесс трансформациидеятельности индивидов, включенных в социум и испытывающих егопринуждения, в социальное действие коллективных субъектов истории.Взаимодействие индивида с социумом, его функционирование в обще-ственном контексте может быть раскрыто только посредством сложной имногоступенчатой иерархии исследовательских процедур, необходимы-ми моментами которой являются следующие:

1) анализ ординарной или неординарной ситуации, задающей усло-вия и ограничивающей возможные направления деятельности (в том числесам набор альтернативных моделей поведения и их относительную об-щественную ценность),

2) реконструкция истории самого индивида – его предшествовав-шего жизненного опыта, который и определяет индивидуальное воспри-ятие социокультурной традиции, сложившейся на основе унаследован-ного исторического опыта и доминирующей в общественном сознании,

3) выяснение его психологической предрасположенности к тому илииному образу действий, степени здравомыслия и практической интуиции,эмоционального настроя (то есть всего того, чем обусловливался личныйвыбор в соответствии или в отличие от доминирующей коллективноймодели или от нормы),

4) описание его индивидуальной деятельности, включая ее мотива-цию, конкретный процесс принятия решения и реализацию последнего,

5) позитивные или негативные последствия реализованного решения,6) переход от единичного к массовому с демонстрацией наличия

совокупности аналогичных или альтернативных нестандартных индиви-дуальных решений, прошедших проверку жизненной практикой, закреп-ленных в новом поведенческом стереотипе и инкорпорированных такимобразом в групповую и массовую деятельность,

7) анализ произведенных ею структурных социальных изменений.Умозаключения историков обычно идут от результата события, от

следствия к причинам, а не наоборот, что создает впечатление неизбеж-ности, жесткой детерминированности, запрограммированности этого ре-

-9-


зультата. Но можно мысленно двигаться сквозь череду исторических си-туаций вперед, от той «случайной причины», которая кроется в потенци-альной изменчивости-вариативности индивидуального поведения.

Приспособление к новым условиям всегда начинается с измененияповедения, которым апробируются другие модели, отличные от домини-рующей, затем происходят функциональные изменения, связанные с пе-рестройкой отношений между индивидами, и наконец, процесс заверша-ется морфологической перестройкой с изменениями в ментальной струк-туре самого субъекта и в общественной системе.

Социальные структуры (материальные и духовные), сложившиеся врезультате предшествовавшей деятельности, выступают в каждой новойситуации как условия, в которых и развертываются события.

Совершенно очевидно, что историческое знание становится все бо-лее методологически ориентированным и соответственно требующимфундаментальной подготовки, делающей возможным осознанный выборметодологических оснований исследовательской деятельности. Междутем, на мой взгляд, уровень преподавания методологии истории в рос-сийских вузах явно недостаточен, отражение чего мы слишком часто ви-дим в дипломных работах и диссертациях, причем иногда и в докторских.

Как же сегодня преподавать методологию истории? В дискуссияхпо этому вопросу нет недостатка, наиболее оживленные из них состоя-лись на Всероссийских научно-методических совещаниях, в том числе наспециальном совещании по проблемам методологии исследований, ин-новационным подходам и координации научно-образовательной деятель-ности в преподавании истории в высшей школе6 . Кроме того, на страни-цах журнала «Новая и новейшая история» уже на протяжении ряда летидет дискуссия об учебниках и актуальных проблемах преподавания ме-тодологии истории.

Тезисно отмечу те, на мой взгляд, важнейшие, исходные позиции,которые были сформулированы участниками этих дискуссий.

Историческое образование определяется, в конечном счете, потреб-ностями социума. Цели исторического образования непосредственно свя-заны с пониманием данным социумом задач высшего университетскогообразования вообще. Смена задач исторического образования опосредо-ванно связана со сменой парадигм исторического познания и сменой иде-ологических норм.

Новые методологические веяния требуют кардинального пересмот-ра всей системы подготовки в области истории, в том числе методологии.В высшем профессиональном историческом образовании должны бытьпредставлены современные теоретико-методологические подходы в ис-торических исследованиях и тема взаимодействия истории и социальных

6 Материалы этого совещания опубликованы в журнале «Новая и новейшая исто-рия». – 2003. – № 3.

-10-


наук, сетевой анализ, «лингвистический» и «визуальный» повороты в со-временной историографии, новая культурная история, микроистория, но-вая политическая история, интеллектуальная история, гендерная история,устная история, история памяти и исторического сознания.

Теоретико-методологические вопросы исторического познания всистеме подготовки историка могут быть рассмотрены не только в рам-ках специальных курсов по теории и методологии истории. Такие вопро-сы неизбежно ставятся в курсе историографии при демонстрации воз-действия теоретико-методологических установок ученого на его конкрет-но-историческую практику. Теоретические аспекты необходимо присут-ствуют в курсе источниковедения. Вопрос о соотношении методов и ме-тодик исторического исследования затрагивается в курсе вспомогатель-ных исторических дисциплин.

В соответствующих курсах изучается использование информатики иматематических методов в исторической науке. Эта ситуация требует отве-та на два взаимосвязанных вопроса: о месте курса методологии истории вструктуре исторического образования и об устранении дублирования про-блем методологии истории, рассматриваемых в различных курсах.

Различие целей:а) осознание своеобразия принципов и методов исторической науки;б) догматическое усвоение методологических рекомендаций, пред-

полагающее их экспликацию и воспроизводство;в) обучение применению приобретенных теоретических знаний в

исследовательской практике;г) выработка способности к самостоятельному теоретическому мыш-

лению (об этом подробнее позже, если останется время).Предпочтительной считается ситуация, когда, с одной стороны, сту-

денты приобретают основы научно-исторических знаний и первоначаль-ные навыки самостоятельной научно-исследовательской работы, а с дру-гой – остается время творчески применить систематизированные знанияпо методологии исторического познания.

Особая роль в формировании методологической компетентностистудентов должна отводиться семинарским занятиям. На основе анализатрудов выдающихся историков ставится цель выработать умение выяв-лять методологическую идею, лежащую в основе исторического иссле-дования. В том числе в групповой проектной деятельности и в обсужде-нии конкретных проектов при их презентации. Интерес студентов к воп-росам методологии истории пробуждается, когда они обсуждаются неабстрактно, а на основе конкретно-исторических исследований.

Современная образовательная модель, представленная в новых Го-сударственных образовательных стандартах высшего профессионально-го образования по направлению «История» (бакалавр – 4 года) и (магистр –2 года), включает методологическую составляющую и в базовых, и в ва-риативных, и в курсах по выбору.

-11-


Очевидно, что при разумном реформировании системы высшегообразования необходимо сочетать сохранение оправдавших себя базовыхструктур и принципов с эффективной интеграцией инновационных эле-ментов. Как будут приживаться эти новые «элементы» во многом зависитот профессионального сообщества историков.

Ряд новых учебно-методических пособий последних лет являют со-бой удачные примеры сочетания классических канонов отечественнойучебно-методической литературы и обращения к перспективным совре-менным методам исторического исследования. И, как правило, их авто-ры – не чистые теоретики, а давно зарекомендовавшие себя специалистыв области конкретно-исторических исследований, которых своеобразиеотечественной историографической ситуации вынудило расширить сфе-ру своих научных интересов на проблемы методологии.

Несомненный интерес для подготовки бакалавров представляет но-ваторский по содержанию и удачный по форме изложения курс лекцийМ.П. Лаптевой («Теория и методология истории». Пермь, 2006). В нем вравной мере представлены все современные историографические направ-ления и ведущие национальные школы. Такой подход позволяет начина-ющему исследователю объективно оценить методологические поискиХХ – начала XXI вв.

Магистратура предполагает подготовку выпускника к проведению на-учного исследования, что, естественно и неизбежно повышает значимостьтеоретических дисциплин и их место в базовой и в вариативной части про-фессионального цикла подготовки магистра. Совершенно необходимо, что-бы сегодняшний выпускник обладал не только солидной профессиональнойподготовкой, но и серьезными общегуманитарными знаниями, умел исполь-зовать методологические и эвристические возможности смежных дисцип-лин, а это требует «совмещения мыслительных стратегий различных наук»7 .

Очевидна востребованность учебных занятий, ориентированных наприобретение и развитие навыков междисциплинарных подходов, на ов-ладение методами и языками смежных с основной специальностью дис-циплин. В этом плане хороший пример – учебно-методическое пособиеО.С. Поршневой «Междисциплинарные методы в историко-антрополо-гических исследованиях» (Екатеринбург, 2005).

Автор поэтапно рассматривает, как в процессе становления и разви-тия исторического знания конца XIX – XX вв. формировался феноменмеждисциплинарности. Подробно освещено становление и состояниесамостоятельных направлений исторических исследований рубежа XX –XXI вв., базирующихся на междисциплинарном подходе.

Речь идет о семиотике, социальной психологии, историко-антропо-логических исследованиях. Дано четкое представление о концептуальных

7 Розин, В.М. Предмет и статус философии образования / В.М. Розин // Философияобразования. – М., 1996. – С. 7 – 21.

-12-


подходах и методах социальных и гуманитарных наук, обладающих вы-соким познавательным потенциалом для исследования исторических яв-лений и процессов. Проанализирован опыт применения междисципли-нарных методов в исторических исследованиях, выполненных в истори-ко-антропологическом ключе.

Какие реальные шаги для расширения возможностей овладения меж-дисциплинарными подходами следовало бы предпринять в университет-ском историческом образовании?

Во-первых, нужно развивать сложившуюся в последние годы прак-тику расширения числа направлений магистратуры за счет введения вноменклатуру специализации сложных объектов исследования (специа-лизации по истории идей и интеллектуальной истории, исторической по-литологии, исторической социологии, исторической антропологии, ис-торической культурологии и пр.).

Во-вторых, больше места в подготовке историка должны заниматьдисциплины, чьи предметные поля пересекаются с историей, и их изуче-ние должно идти не на уровне элементарных курсов, а на уровне семина-ров, практикумов, специальных курсов.

В-третьих, в значительной мере методологические проблемы долж-ны рассматриваться в курсе истории исторического знания (истории ис-ториографии. В том числе, с новыми подходами – в парадигме компара-тивной историографии, или истории исторической культуры.

Лекционные курсы в их традиционной форме все более становятсяанахронизмом, во многом благодаря тому, что в настоящее время значи-тельно улучшилось обеспечение студентов учебными пособиями. Рольлекционных курсов в рамках новых стандартов уменьшается за счет уве-личения специальных курсов, имеющих научно-исследовательскую на-правленность, что особенно важно для повышения эффективности пре-подавания методологических дисциплин.

Важнейший вопрос: может ли в принципе транслироваться теоре-тическое знание и как? Ведь без теоретического мышления теоретичес-кое знание невозможно. В отличие от эмпирического (формального) обоб-щения, дающего возможность классифицировать предметы, теоретичес-кое обобщение связано с выделением всеобщего основания, определяю-щего собой некоторую анализируемую систему предметов и позволяю-щего проследить связь между ними внутри всей системы.

Данная связь фиксируется в теоретических понятиях, которые пред-ставляют собой содержательное наполнение теоретических знаний. Клю-чевой момент усвоения теоретических знаний – введение обучаемого впроцесс генезиса теоретических понятий.

Прежде всего, теоретическое знание – это не наборы устоявшихсятеорий, которые можно «вспомнить», «взять» и «перенести». Понятия,схемы, модели могут «приходить» из разных учений, но соединение их вцелостную конструкцию происходит в сознании конкретного мыслящего

-13-


лица в силу конкретно его мыслительных усилий в актуально наличнойкоммуникативной ситуации.

Введение в генезис понятия предполагает, что учащийся начинаетосваивать мыслительное действие, стоящее за этим понятием, воспроиз-водя в своей мыслительной деятельности реальный исторический про-цесс возникновения теоретических понятий, т.е. воспроизводя зафикси-рованное в знаковой конструкции определенное мыслительное состоя-ние в некоторой коммуникативной ситуации. В этом плане важную рольпризвана сыграть интеллектуальная история, в методике преподаваниякоторой такой контекстуальный подход занимает центральное место8 .

М.Ф. Румянцева

ИСТОРИЯ КАК СТРОГАЯ НАУКАВ КОНЦЕПЦИИ О.М. МЕДУШЕВСКОЙ

Одной из проблем, неизменно сохраняющих свою актуальность,является проблема научных оснований исторического знания. Обычно онарассматривается в сопоставлении с основаниями знания естественнона-учного, «научность» которого, как будто, не подлежит сомнению.

Специальный интерес к проблеме обоснования строгой научностиисторического познания проявляла Ольга Михайловна Медушевская(1922 – 2007). Задача настоящего исследования – проследить становле-ние концепции истории как строгой науки в творчестве О.М. Медушевс-кой, обосновав, с одной стороны, преемственность с эпистемологичес-кой парадигмой русской версии неокантианства, и, с другой стороны,выявив ее принципиальную новизну и оригинальность [9].

Рассматриваемая концепция по-своему парадоксальна: двигаясь отнеокантианства рубежа XIX – XX вв., постоянно развивая и интерпрети-руя идеи именно этого направления в методологии гуманитарного зна-ния, О.М. Медушевская пришла к полному размежеванию с нарративист-ской логикой историописания, которая «опирается на многовековую тра-дицию и в новейшее время идентифицирует себя с философией уникаль-ности и идиографичности исторического знания, исключающего перспек-тиву поиска закономерности и видящего организующий момент такогознания лишь в ценностном выборе историка как познающего субъекта»[9, с. 15 – 16], и к формированию концепции когнитивной истории, пони-маемой как строгая наука.

Здесь следует отметить, что О.М. Медушевская понятия «наука» и«строгая наука» рассматривала как синонимы [7, с. 17], но считала, что

8 Именно в этом ключе кафедрой теории и истории гуманитарного знания Институ-та филологии и истории РГГУ была разработана магистерская программа «История идейи интеллектуальной культуры».

-14-


данное терминологическое уточнение необходимо, поскольку, начиная сконца XIX в., прослеживается устойчивое противостояние научности наукестественных и гуманитарных, что в современной историческом знаниивыражено как противостояние парадигмы нарративной логики и пара-дигмы строго научного знания.

На мой взгляд, концепция О.М. Медушевской должна вызвать осо-бое внимание в актуальной социокультурной и познавательной ситуации,специфику которой я вижу в том, что раздающиеся на самом высокомуровне призывы к борьбе против фальсификации истории означают, всеже, не стремление превратить историю в строгую науку, как можно былобы подумать, а скорее наоборот – стремление к новой идеологизации.Сразу же оговорюсь – эта оговорка необходима, в первую очередь, длялюдей старшего поколения, у которых слово «идеология» вызывает стой-кую идиосинкразию, – что я не вижу в этом стремлении негативного смыс-ла, и в отличие от О.М. Медушевской – последовательного борца за «точ-ность» и «строгость» исторического знания – считаю, что социуму необ-ходимо как научно ориентированная, так и социально-ориентированнаяистория.

Все же невозможно не согласиться с О.М. Медушевской, что «адек-ватная повседневному историзму массового сознания», «неотделимая отмассового повседневного исторического сознания» [9, с. 15 – 16] пара-дигма нарративной логики, по-прежнему распространена более широко,а парадигма истории как строгой науки еще только должна быть востре-бована социумом в полной мере.

Для того, чтобы понять траекторию движения научной мыслиО.М. Медушевской от аксиологически ориентированной логики неокантиан-ства к концепции истории как строгой науки, необходимо особо подчерк-нуть специфику его русской версии. Неокантианскую эпистемологию ис-торического познания в России традиционно и вполне справедливо свя-зывают с именем А.С. Лаппо-Данилевского – автора специального трудапо теории исторического познания [4]. Но философские основы этогоподхода были заложены еще А.И. Введенским, который, специально изу-чая вопрос о «пределах и признаках одушевления», пришел к выводу, что«душевная жизнь не имеет никаких объективных признаков...», «... на-блюдать саму чужую душевную жизнь мы не можем, а должны лишь зак-лючать об ней по ея внешним, материальным, то есть, объективным об-наружениям...» [1, с. 7]. Именно эта идея впоследствии была развитаА.С. Лаппо-Данилевским в целостное учение об исторических источниках.

Не будем здесь оспаривать идентификацию, в том числе и самоиден-тификацию, этого направления как неокантианского, но отметим, что при-знанный классик баденской школы неокантианства Г. Риккерт осознанноуходил от определения объекта исторического познания и видел направ-ление поиска специфики истории в выявлении особой, идиографичес-кой, логики исторического исследования. Г. Риккерт начинает свои рас-

-15-


суждения о философии истории с утверждения: «логика истории являет-ся исходным пунктом и основой всех философско-исторических рассуж-дений вообще» [13, с. 155].

Итак, системообразующее значение в методологии истории А.С. Лап-по-Данилевского имеет источниковедение – учение об историческомисточнике, понимаемых как «реализованный продукт человеческой пси-хики, пригодный для изучения фактов с историческим значением» [4, т. 2,с. 38]. На реализованность (объективированность), но в рамках чистофилософской (философско-антропологической) концепции, обращал вни-мание и А.И. Введенский. На наш взгляд, часто встречающееся опреде-ление концепции А.С. Лаппо-Данилевского как сугубо теории источнико-ведения крайне некорректно. Это именно методология истории, и шире –оригинальная концепция эпистемологии гуманитарного познания, имею-щая сильную философско-антропологическую составляющую [8].

Таким образом, мы фактически имеем два разных ответа на эписте-мологический вызов рубежа XIX – XX вв., два разных способа обоснова-ния специфики исторического знания (через выявление специфики идиог-рафической логики – Г. Риккерт и через выявление специфики объекта –исторического источника, понимаемого как результат объективации чело-века, – А.И. Введениский, А.С. Лаппо-Данилевский) и, соответственно, дверазных судьбы этого эпистемологического направления в XX в. Если не-мецкое неокантианство постепенно сходит на нет, то концепция А.С. Лап-по-Данилевского получает свое развитие в Научно-педагогической школеисточниковедения историко-архивного института, концептуализация тео-ретических оснований этой школы на протяжении второй половины XX –начала XXI в. связана с именем О.М. Медушевской [3; 11], которая воспри-няла эту концепцию через своего учителя Александра Игнатьевича Андре-ева [6], одного из лучших учеников А.С. Лаппо-Данилевского.

Конечно, при безусловном господстве «материалистической» «мар-ксистско-ленинской» концепции исторического процесса и историческо-го познания в условиях советской идеологизации, возможности для раз-вития направления, восходящего к «идеалистической» «буржуазной» кон-цепции А.С. Лаппо-Данилевского, были весьма ограничены. Но акцентна исторический источник позволил развивать это направление в рамкахисточниковедения – одной из основ подготовки историков-архивистов всозданном в 1930 г. Историко-архивном институте, специальной задачейкоторого и была подготовка высококвалифицированных специалистов дляработы с источниками ретроспективной информации.

На протяжении нескольких десятилетий – периода, маркируемоговыходом учебников по источниковедению, подготовленных кафедрой ис-точниковедения и вспомогательных исторических дисциплин [2; 12; 16], –Научно-педагогическая школа источниковедения занималась, по преиму-ществу, разработкой видовой структуры корпуса исторических источни-ков [3], то есть двигалась по намеченному А.С. Лаппо-Данилевским пути

-16-


выявления специфики объекта исторического познания. Теперь объектне сводился к историческому источнику, а понимался как система исто-рических источников, видовая структура которой целостно и точно пре-зентирует структуру соответствующей культуры, и – что чрезвычайно важ-но в новой социокультурной и связанной с ней теоретико-познаватель-ной ситуации – дает строгий критерий для компаративного исследованияразных культур [15, с. 189 – 317].

Концептуализация теоретических оснований Научно-педагогичес-кой школы источниковедения в творчестве О.М. Медушевской органич-но сочеталась с исследованиями по истории источниковедения и, в це-лом, по истории исторического метода. Это было действительно орга-ничное сочетание, поскольку исследование имеющегося эпистемологи-ческого опыта служило не только отправной точкой дальнейших рассуж-дений, но и позволяло самоопределиться в обширном теоретико-позна-вательном пространстве XX в.

В этом плане любопытны оригинальные размышления О.М. Меду-шевской об одном из аспектов кризиса позитивизма, который в конце XIX в.во многом воспринимался как кризис научности исторического знания,что и заставило, в частности, неокантианцев обратиться к поиску основа-ний иной, не универсальной, научности. О.М. Медушевская обращаетвнимание на то, что первые учебники исторического метода (Ш.-В. Лан-глуа – Ш. Сеньобос, Э. Бернгейм) появляются на волне позитивизма, изадается вопросом: «Почему «знаменитые формулы» позитивизма сталив глазах последующего поколения символом того, с чем следует бороть-ся, а следовательно – стали тормозом для развития новой историческойнауки» [7, с. 17]. И находит ответ: «Введения в историческую науку» обо-значили пространство для формирования нормативной, по существу ло-гической дисциплины о способах исторического изучения. Но это не былосделано на теоретической, метадисциплинарной основе. Авторы этихработ, в соответствии со своими позитивистскими представлениями, незадавались вопросом онтологического характера. В поле их зрения нахо-дились «тексты», объективные остатки реальности, и соответственноформулировались нормы и правила обращения с ними». При этом: «Ста-бильность и общедоступность соответствующих объемов информации исоздает возможность выведения за пределы внимания профессионалатаких аспектов ремесла историка, как проблемы поиска информации,выбора источников, выбора ценностных ориентаций. Изложение норма-тивов профессиональной деятельности возможно при этом начинать пря-мо с выбора темы и сосредотачивать главное внимание уже на нормати-вах научной критики и интерпретации текстов. Вызов новейшего време-ни, вызов глобальной истории изменил это положение. Глобальная исто-рия – это история не одной и уже изученной культуры, но многих другихкультур... следовательно, встает вопрос об иных информационных про-странствах» [7, с. 17].

-17-


В этом плане размышления О.М. Медушевской вполне созвучныразмышлениям классиков цивилизационного подхода, то есть того направ-ления, которое и призвано было преодолеть узость национально-государ-ственного историописания и расширить «умопостигаеммое поле истории»(выражение А.Дж. Тойнби). О. Шпенглер, отстаивая право автора насубъективность, пишет: «Мыслитель – это человек, который призван сим-волически изобразить эпоху, как он ее видит и понимает. Он лишен како-го-либо выбора. Он мыслит так, как ему должно мыслить, и истинным, вконце концов, является для него то, что родилось с ним как картина егомира. Он не изобретает ее, а открывает в себе» [18, с. 124].

С иных позиций рассуждает на эту тему английский историк. Кон-статируя, что «налицо явная тенденция недооценивать исторические ра-боты, написанные одним человеком...», которому удается подняться наднациональной историей [17, с. 15 – 16], А.Дж. Тойнби видит причину это-го, в частности и в том, что для историков «эпохи индустриализма» (фак-тически – позитивизма) «исходный материал являл собой некую устой-чивую национальную данность. Самыми богатыми «залежами», которые...приходилось разрабатывать, были открытые для общественности архивызападных правительств» [17, с. 19]. Но если, О. Шпенглер, поставив зада-чу выявления «морфологии мировой истории», на мой взгляд, не спра-вился в строго логическом плане с ее решением и рассуждал о противо-положности «физиогномики» и «систематики», то Научно-педагогичес-кая школа источниковедения нашла способ выявления такой «морфоло-гии» через видовую структуру корпуса исторических источников той илииной культуры.

Продолжая движение в направлении обоснования истории как стро-гой науки на основе, в первую очередь, разработки концепции объектаисторического познания, О.М. Медушевская формулирует понятие «эм-пирическая реальность исторического мира» как предельного и всеобъ-емлющего объекта исторического познания и шире – постижения фено-менов человека и общества в их исторической и коэкзистенциальной со-ставляющей [10].

Формулируя универсальные критерии научности, О.М. Медушевс-кая пишет: «Существует проблема – история может быть наукой в том слу-чае, если: 1) она имеет реальный, доступный для повторных интерпрета-ций и, следовательно, стабильно существующий объект; 2) наука историядолжна опираться на данные такого объекта, который охватывал бы чело-вечество в целом (исторический процесс), без чего установка на выявле-ние общечеловеческих универсалий не будет обладать репрезентативнымзнанием; 3) это реальный, существующий на всем протяжении истори-ческого процесса объект должен отвечать главному условию, выражатьсистемообразующее свойство феномена человека» [9, с. 10].

Первые два критерия были уже разработаны в теории источникове-дения: исторический источник, в силу своей объективированности, пред-

-18-


ставляет именно «стабильно существующий объект», а разработанноеО.М. Медушевской понятие «эмпирическая реальность историческогомира» конструирует такой объект, который охватывает все человечествов его как исторической, так и коэкзистенциальной составляющей. На этойстадии разработки концепции О.М. Медушевская специальное вниманиеуделяет феномену человека [9, с. 19 – 67].

Отталкиваясь от свойственного всем живым системам качества ин-формационного обмена, О.М. Медушевская пишет: «Особенность инфор-мационного обмена, характерная прежде всего для человека, состоит втом, что человек имеет возможность не только использовать в качестведополнительного информационного ресурса свою память (соотносимуюс непосредственным наблюдением), но и информацию в ее сохраненном,стабильном, овеществленным виде. Различие живой информации и ин-формации сохраненной является весьма существенным, поскольку �

РАЗВИТИЕ МЕТОДОЛОГИЧЕСКИХ ИССЛЕДОВАНИЙ И...

Documents

Transcript of РАЗВИТИЕ МЕТОДОЛОГИЧЕСКИХ ИССЛЕДОВАНИЙ И...