Министерство образования Республики Беларусь

УЧРЕЖДЕНИЕ ОБРАЗОВАНИЯ «ГРОДНЕНСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙУНИВЕРСИТЕТ ИМЕНИ ЯНКИ КУПАЛЫ»

В.Н. Черепица

ИСТОРИЯ И ПОВСЕДНЕВНОСТЬВ ЖИЗНИ АГЕНТА ПЯТИ РАЗВЕДОК

ЭДУАРДА РОЗЕНБАУМА

Монография

Гродно 2005

УДК 355.124.6ББК 68.54 Ч46

Рецензенты: кандидат исторических наук, доцент А.Г.Устюгова;кандидат исторических наук, доцент Э.С.Ярмусик.

Рекомендовано советом исторического факультета ГрГУ им. Я.Купалы

Черепица, В.Н.История и повседневность в жизни агента пяти разведок Эдуарда

Розенбаума : монография. – Гродно : ГрГУ, 2005. – 319 с. : ил.

ISBN 985-417-712-2

В монографии повествуется о шпионско-провокаторской деятельности в лонепяти разведок человека, чье имя до сих пор еще ни разу не появлялось на страни-цах печати. Будучи агентом, что называется, второго уровня, он эффективно бо-ролся со всякими проявлениями революционности не только в России, но и в Польшена протяжении почти сорока лет. При всем отрицательном отношении автора книгик Эдуарду Розенбауму как типу, в его повседневной жизни можно найти много ин-тересного и поучительного. Книга написана на основе уникальных архивных доку-ментов, впервые вводимых в научный оборот.

Илл. 27, библиогр. 32.

УДК 355.124.6ББК 68.54

ISBN 985-417-712-2 © Черепица В.Н., 2005© Оформление ГрГУ им Я.Купалы, 2005

Ч46

3

ВВЕДЕНИЕ

В ноябре 1940 года в маленьком западнобелорусском город-ке Лиде сотрудниками местного отдела НКВД по подозрению в свя-зях с разведкой фашистской Германии был арестован недавновнедрившийся в советские органы госбезопасности агент ЭдуардРозенбаум. Разумеется, о загадочном прошлом этого бывшего офи-цера царской и польской армии в горотделе уже знали, но в тупору арестовывать его не было резона, ибо, начиная с апрелятого же года, от него регулярно поступала важная информация одеятельности в Лиде подпольной антисоветской организации «Союзпольских патриотов», одним из создателей которой и был сам ос-ведомитель. Когда же в мае 1940 года начались аресты членовэтой организации, то выяснилось, что за щедрыми агентурнымиуслугами Розенбаума стоит не только выполнение им задания не-мецкой разведки с целью спровоцировать недовольство горожанрепрессивными действиями советских властей, но и желание какможно быстрее заслужить доверие к себе со стороны НКВД, снятьпо отношению к своему прошлому всякие подозрения.

В ходе первых же допросов Эдуарду Розенбауму стало ясно,что он глубоко заблуждался, недооценивая опыт и возможностиборьбы органов НКВД со шпионами и провокаторами. Крушениестоль хитроумного плана вызвало у арестованного полную расте-рянность, а затем и признание в своей принадлежности не толькок фашистской военной разведке, но и о былом многолетнем со-трудничестве с царской и кайзеровской разведкой, с II отделомпольского генштаба и управлением политической полиции. Чутьпозже, придя в себя, профессиональный шпион и провокатор сталотказываться от ранее данных показаний, но тень надвигавшейсяна него расплаты за содеянное была столь реальной, что он вы-нужден был, рассчитывая на помилование, пойти на «чистосер-дечное признание». Однако все усилия Розенбаума в этом направ-

4

лении оказались тщетными. За несколько дней до нападения фа-шистской Германии на Советский Союз военный трибунал НКВДприговорил его по совокупности преступлений к высшей мере на-казания – расстрелу. Правда, в связи с начавшимися военнымидействиями и срочной эвакуацией всех арестованных вглубь стра-ны этот приговор так и не был приведен в исполнение.

Несомненная значимость операции советских чекистов по рас-крытию шпионско-провокаторской деятельности Эдуарда Розенба-ума, а также загадочность его исчезновения после вынесенногоему приговора – не эти сюжеты легли в основу данной книги. Авто-ру ее показалось куда более важным показать всю предшествую-щую жизнь агента пяти разведок – как бы отрицательно он ни от-носился к нему как типу. Естественно, по своему месту в историипровокаций как метода борьбы с общественно-революционнымдвижением Розенбаум стоял на несколько ступенек ниже «велико-го провокатора» Евно Азефа, тем не менее, в их биографиях мож-но найти много общего, типичного. Более того, следственное делоРозенбаума позволяет, не вдаваясь в морально-этическую и про-чие оценки мотивов его поступков, рассмотреть главное кредо егожизни практически изо дня в день.

Провокаторская деятельность Эдуарда Розенбаума – это клас-сический пример работы в разведке агента, что называется, второ-го уровня. Но этот шпионский ранг нисколько не умаляет ее значе-ния для исследования самой провокации как системы. Наоборот,почти сорокалетний период службы агента (1902–1940) в царс-кой охранке и полевой жандармерии, в кайзеровской военнойразведке и гитлеровском абвере, во II отделе польского генштаба,управлении политполиции раскрывает широкие возможности дляознакомления с опытом работы этих структур в среде своих про-тивников.

Впечатляет список чинов охранки, с которыми поддерживалсвязь Розенбаум в разные периоды своей службы: генералы Но-вицкий и Витберг, полковники Казанцев, Рева и Оже-де-Ранкур,подполковник Кулябко, ротмистры Савельев, Розмарица и др. Вполевой жандармерии он был подчинен генералу Мухину и рот-мистру О-Рурку. В качестве агента немецкой разведки он работалс генералами и офицерами германского генштаба Герингом, Шил-лером, Кункелем, Виллигероде, Шилле, Габербушем, Фитцем, Арнд-

5

том, Лянге, Бауэром и др. Находясь на службе в польском речномвоенном флоте, Розенбаум установил связь со II отделом генераль-ного штаба польской армии и по заданию его сотрудников – пол-ковника Неверовского, майоров Крагельского и Садовского, ка-питана Филиновича – он занимался разведывательной деятельно-стью на окупированной территории Западной Белоруссии, а такжесреди польских военнослужащих. Часть выполняемых им заданийпроводилась под эгидой II отдела и управления политполиции (пол-ковники Перковский. Святополк-Мирский, подполковник Табачин-ский, майоры Яцынич и Гржибовский). Будучи агентом-резиден-том-маршрутником, он свыше десяти лет тесно сотрудничал с руко-водителями польской политполиции – генералами Розвадовским,Поплавским, Комарчевским, Маковским, Демб-Бернацким, Костек-Бернацким, полковником Корвин-Пиотровским и др.

По заданиям царской охранки Розенбаум занимался шпионс-ко-провокаторской деятельностью в городах: Елизаветграде, Кие-ве, Одессе, Харькове, Полтаве, Виннице, Проскурове, Тифлисе,Баку, Владивостоке, Варшаве, а также на Черноморском торговомфлоте. Неоднократно в качестве агента участвовал в обеспеченииохраны императора Николая II и членов царской семьи, многихкоронованных особ иностранных государств, приезжавших с ви-зитами в Россию. В числе раскрытых им антиправительственных орга-низаций значилось несколько студенческих нелегальных землячествКиевского университета, а также местное эсеровское объедине-ние под названием «Свободная Россия». Им были выданы охранкетакже крупные большевистские организации в Харькове, Одессе,Баку и меньшевистская организация в Тифлисе. Во время службы вполевой жандармерии объектом его внимания были, как правило,одиночки из числа большевистских агитаторов. За годы работы вцарской охранке и в полевой жандармерии по его наводкам былиарестованы около десяти тысяч революционно настроенных лиц.

Результатом сотрудничества Эдуарда Розенбаума с польскойвоенной разведкой и политполицией стало раскрытие нелегаль-ной деятельности ряда прокоммунистических организаций вПольше: «Вольны Роботник» («Свободный Рабочий»), «ЧэрвоныШтандар» («Красное Знамя»), «Вольносць для люду Працуенцего»(«Свобода Трудящихся»), «Дер Штерн» («Звезда»), «Владза КласуПроцуенцему» («Власть Трудящемуся Классу»), «Польска Работни-

6

ча» («Рабочая Польша») и др. Им самим, а также с помощью за-вербованных им агентов в городах Варшаве, Кракове, Лодзи, Люб-лине, Познани, Бельско, Августове, Беластоке, Ровно, Ковеле, Бре-сте, Гродно, Слониме, Пинске и др. были выданы, а затем аресто-ваны в разные периоды около 50 тысяч членов этих организаций.Особое место в цепи этих провокационных действий занимает рас-крытие им «Союза польских патриотов».

Действуя в двух мирах – в мире разведки – тайной полиции, содной стороны, и в мире нелегальных, по большей части, револю-ционных организаций – с другой, Эдуард Розенбаум всегда следо-вал одной, изначально избранной, цели – борьбе с коммунизмомво всех его проявлениях. В этом смысле он действовал настойчивои целенаправленно, что в определенном отношении оправдывалофакт его нахождения одновременно в лоне нескольких разведы-вательных служб разной государственной принадлежности. Пос-леднее делает жизнь агента-провокатора исключительно интерес-ной в глазах историка. Этот интерес еще более усиливается благо-даря знакомству с периодами его студенческой, армейской ифлотской жизни. Много нового в познании истории русской куль-туры содержат те страницы исследуемой биографии, которые по-вествуют о работе Розенбаума в качестве импрессарио русскихтеатральных и концертных трупп. Организацию их гастролей вПольше он успешно сочетал с агентурно-разведывательной дея-тельностью. Знакомство с внешне монотонной жизнью ЭдуардаРозенбаума и его окружения открывает большие возможности дляосвещения повседневного быта как агентов различного уровняспециализации, так и тех социальных слоев, в среде которых осу-ществлялась шпионско-провокаторская работа.

Всестороннее освещение повседневной жизни главного героя– желание вряд ли до конца осуществимое. Обстоятельства, усло-вия и уровень его провокаторской деятельности были таковы, чтоони до сих пор не нашли практически никакого отражения в лите-ратуре и мемуарных источниках. Те же, кто стоял во главе разве-док, сотрудником которых он являлся, не считали возможным опус-каться до упоминания в своих мемуарах о связях с агентом подоб-ного ранга; активисты революционных организаций в свою очередьничего не знали о его связях с тайной полицией, да и его внедре-ние в жизнь той или иной организации чаще всего внешне было

7

подобно укусу комара, а это почти не задерживалось в памяти.Тем более ничего не могли поведать о жизни резидента Розенбау-ма его многочисленные агенты – сотрудники, завербованные импреимущественно из рабочей среды. Сказанное отнюдь не озна-чает, что потеряна всякая надежда на возможность появления име-ни Розенбаума на страницах книг и журналов.

Основным источником для составления биографии агента Эду-арда Розенбаума служат несколько томов материалов его судеб-но-следственного дела, хранящегося в текущем архиве Управле-ния комитета государственной безопасности (УКГБ) по Гродненс-кой области Республики Беларусь1. При всех специфическихнедостатках этого вида источника применительно к 30–40 годамминувшего столетия (скудность документации, крайняя тенденци-озность как материалов следствия, так и обоснования приговора,чрезмерный лаконизм), материалы данного дела можно признатьсоставленными достаточно профессионально. Важное место в ком-плексе этих документов занимают «Собственноручные показанияобвиняемого Эдуарда Эдуардовича Розенбаума», написанные имна 442 листах большого формата, где получила освещение всяего агентурная деятельность с 1906-1907 годов по 1939 год. Фак-тически продолжением этих показаний можно считать и другойдокумент, озаглавленный «Моя деятельность в германской воен-ной разведке в бывшей Польше» на 18 листах такого же формата.Эти документы составлялись Розенбаумом в минской следственнойтюрьме НКВД буквально из дня в день (с 28 декабря 1940 года по20 апреля 1941 года). Рассчитывая на спасение за счет чистосер-дечного признания, обвиняемый неоднократно в ходе допросовутверждал, что его «собственноручные показания полностью соот-ветствуют действительности, а следовательно, являются правдивы-ми». Проверка этих данных в ходе исследований осуществляласьпосредством соотнесения их с материалами следствия (допросамисамого Розенбаума и свидетелей по делу, агентурными сведениямисотрудников НКВД, справками и запросами, посылаемыми след-ственными и судебными органами в разные инстанции, включаяАрхив Октябрьской революции). В результате использования дан-ных источников удалось обозначить не только главные вехи жизниагента Розенбаума, но и показать ее повседневное течение в рус-ле основных его занятий.

8

Большую роль в раскрытии темы сыграли обобщенные труды,посвященные истории военной и политической разведки, событи-ям советско-польской войны, революционно-освободительномудвижению в Польше и Западной Белоруссии в 1920–1930-е годы.В них прямо или косвенно говорится о тех многочисленных событи-ях, участником или очевидцем которых был Эдуард Розенбаум. Ссыл-ки на них даются в примечаниях, помещенных в конце книги. Тамже находятся в качестве приложения и копии отдельных докумен-тов из судебно-следственного дела Э.Э.Розенбаума.

Всем лицам, оказавшим мне любезное содействие в работенад книгой, я приношу мою глубокую благодарность.

9

Глава I. ОТ «СОЮЗА РУССКОГО НАРОДА»К ЦАРСКОЙ ОХРАНКЕ

О первых шагах жизни Эдуарда Розенбаума известно крайнемало. Даже год его рождения в разных источниках подается по-разному. В анкете, составленной на него 1 ноября 1940 года припервом допросе в Лидском горотделе НКВД, таковым значится 1876год. Данная дата, записанная, вероятно, со слов допрашиваемого,скорее всего отражала его наивные расчеты на снисхождение ксебе по причине солидного возраста, чем реальное положениевещей. Два месяца следственной тюрьмы и почти ежедневные доп-росы дали понять Розенбауму, что такие уловки ничего не значатпо сравнению с теми вопросами, на которые от него требовалиответов. Поэтому, спустя два месяца, в своих «Собственноручныхпоказаниях» настоящей датой своего рождения он назвал 6 апре-ля 1878 года (по старому стилю). Что же касается места своегопоявления на свет, то его Розенбаум никогда не скрывал, болеетого, его название «Одесса» он называл и записывал с особой,типичной для одесситов, внутренней гордостью. Часто в его обще-нии с людьми это слово было своеобразным паролем, позволяв-шим с ходу устанавливать должный контакт с окружающими.

О своем происхождении наш герой на извилистых поворотахжизни говаривал разное, нередко называя своего отца – потом-ственного дворянина Лифляндской губернии – то армейским гене-ралом, то флотским адмиралом. «Наследственные владения» пос-леднего также в зависимости от ситуации меняли не только своиразмеры, но и место расположения. Иногда разговоры о них огра-ничивались лишь Латвией, в другой раз они распространялись наюг, в пределы Каменец-Подольской и Киевской губерний. Междутем в большинстве официальных документов, касающихся родите-лей, значилось, что отцом будущего агента (чем бы он ни занимал-ся, эта профессия была в его жизни главной) был обрусевший не-

10

мец, служащий Одесской таможни Эдуард Теодорович Розенбаум.Мать Эдуарда Розенбаума – урожденная Дюврэ-Куэ КаролинаСигизмундовна – до своего замужества была артисткой балета. Гдеи как, на каких сценах она танцевала, что объединило в Одессеэтих двух совершенно непохожих людей, сказать трудно. Во вся-ком случае, в памяти Розенбаума сохранились материнские упре-ки в адрес отца со ссылками на «загубленную молодость, красотуи талант».

Продвижение по службе Розенбаума-старшего шло не так, какэто могло быть, доходы семьи были скромными, что чаще всего ибыло предметом семейных конфликтов. Несмотря на это, он своейроли главы семейства жене никогда не уступал и молча, терпеливопереносил все обращенные в его адрес нападки. В силу многолет-него нахождения на казенной службе и свойственного большин-ству немцев уважительного, вплоть до педантизма, отношения кначальству и властям, Эдуард Теодорович воздействовал на ста-новление единственного сына в верноподданическом духе. Матьже, считая себя не просто полькой, а «полькой, в жилах которойтечет французская кровь», несмотря на свой ранний разрыв с те-атром, вносила в семейную жизнь атмосферу возвышенно-роман-тического отношения ко всему окружающему миру. Такое состоя-ние души иногда заводило ее в разговорах с близкими людьми всостояние некоторой оппозиционности по отношению к властям,впрочем, не заходившей далее обид на начальство своего мужада критики «мужлана-городового», как-то обидевшего ее тради-ционным «здрасте» с подкручиванием вверх рыжего уса. Столкно-вение этих родительских воспитательных стихий находило в душемальчика, не имевшего рядом никого ближе и роднее маменьки ипапеньки, попеременное тяготение ко всему тому, что им было до-рого.

В 1896 году он окончил гимназию и несколько лет по протек-ции знакомых отца служил весовщиком при портовых складах имагазинах. К работе этой Эдуард не питал никакого интереса:высокомерие опытных коллег его раздражало, а распущенность ихамство вечно пьяных грузчиков злили. Единственное, что ему нра-вилось в порту, так это нарядные пассажирские пароходы, весе-лая публика на них, музыка... и гудки, как бы зовущие к где-тосуществующей, неизменно светлой жизни. И молодой человек стал

11

подумывать о профессии морского штурмана. В начале 1902 года,не достигнув и пятидесяти лет, от неожиданного желудочного кро-воизлияния умер Розенбаум-старший, что в корне изменило планысына на будущее. Между тем подходило время отбывать ему воин-скую повинность, и в сложившейся ситуации он не смог придуматьничего лучшего, как поступить в том же году в Елизаветградскоекавалерийское училище, что в Херсонской губернии. Учился он сжеланием, и длиннополая шинель, сапоги со шпорами, шашка набоку – все это волновало воображение будущего кавалериста, нолошадь, выездка и прочее никак не давались ему; быть же посме-щищем у тех своих товарищей, что будто бы родились в седле, онне хотел. На втором году учебы в училище он подал рапорт обувольнении, который беспрепятственно начальством был удовлет-ворен. Не желая ехать домой, к глубоко страдавшей от неудач сынаматери, он, по совету ротмистра жандармерии Розмарицы, посту-пил зимой 1904 года вольноопределяющимся на службу в 11-юартиллерийскую бригаду, которая дислоцировалась в небольшомгородке Луцке. Тогда же состоялась и его вербовка в число царс-кой охранки с получением задания «присматривать за неблаго-надежными». Непосредственный начальник Розенбаума, командир5-й батареи Сергей Владимирович Лукашевич, сумел заметить внем служебное рвение, умение ладить с товарищами, и уже черезгод с небольшим он подал прошение вышестоящему командова-нию о переводе вольноопределяющего Розенбаума в прапорщи-ки. Высочайший указ об этом был опубликован в специальном раз-деле военной газеты «Русский Инвалид» от 25 октября 1905 года.Этот номер газеты новоиспеченный прапорщик затем долгие годыхранил вместе с другими важными для себя документами. Что жекасается агентурной деятельности Розенбаума в армейской среде,то она по разным причинам была тогда малорезультативной.

Революция 1905–1907 годов еще более укрепила в нем вер-ноподданические чувства и желание служить в армии. Он дваждыпо рекомендации подполковника Лукашевича ездил в Петербург вМихайловское артиллерийское училище для сдачи экзамена на чинподпоручика артиллерии и дважды по иронии судьбы срезался тамна экзамене по аналитической геометрии и механике, а готовитьсяк третьим испытаниям еще через год (как замечал позднее он) небыло уже ни энергии, ни желания. В последний раз приезд из столи-

12

цы в Луцк совпал с выходом в свет правительственного указа о том,что прапорщики могут оставаться в дальнейшем на военной служ-бе с правом производства до чина штабс-капитана через каждыешесть лет. Этот указ Розенбаума в каком-то смысле удовлетворял.С 1905 по 1909 годы в чине прапорщика он служил еще околополугода в 11-й артбригаде, затем во второй запасной артбата-рее и, наконец, в 6-м мортирном артдивизионе, который был рас-квартирован в Киеве. Отсюда по неизвестным причинам он уво-лился в запас и в сентябре 1909 года поступил на юридическийфакультет местного университета Святого Владимира.

В бытность студентом университета Розенбаум входил в составстуденческой монархической организации, находившейся под вли-янием «Союза русского народа». Возглавлял организацию студентВ.С.Голубев, издававший и газету монархически настроенных сту-дентов «Двуглавый орел». Студенты, не принадлежащие к этойорганизации, называли таковую «Черной сотней». Как-то послеодного из собраний Голубев предложил Розенбауму сообщать емуо важнейших событиях из жизни «студентов-прогрессистов», с пре-зрением относившихся к «Двуглавому орлу», а также о постанов-лениях, выносимых на тайных собраниях землячеств. Таковых же вуниверситете в ту пору было несколько. Сам Розенбаум входил вземлячество польских студентов «Огниско» («Очаг»), был хорошознаком с руководителем землячества украинских студентов «Укра-ина-Подолье» Иваном Моргачевским и председателем землячества«Кавказ» Виктором Дубянским. Трудно сказать, был ли Голубев свя-зан с жандармерией, но как председатель студенческого отдела«Союза русского народа» он постоянно вращался в кругу лиц,поддерживающих правительство. Передавая информацию о сво-их идейных противниках Голубеву, Розенбаум постепенно вовле-кался в сферу интересов органов политического сыска. В своихсообщениях о подпольной деятельности землячеств он говорилпреимущественно об их повседневной жизни, характеризовал по-ступки руководителей, круг их общения. Что же касается поста-новлений их собраний, то к их числу Розенбаум отнес переданныеим Голубеву две-три прокламации, содержавшие призывы к орга-низации студенческих демонстраций в связи с отлучением Святей-шим Синодом Л.Н.Толстого от Церкви и преданием его анафеме, атакже призывы к отправлению делегации киевских студентов в Яс-ную Поляну, на похороны писателя.

13

Благодаря участию в монархической организации и общениюс Голубевым, Розенбаум в скором времени познакомился с профес-сором политической экономии, редактором-издателем местной мо-нархической газеты «Киевлянин» Дмитрием Ивановичем Пихно(1853–1913), бывшим и главой киевского отделения «Союза рус-ского народа». Более того, какое-то время по приглашению про-фессора он был даже занят в корректуре газеты. Общался он так-же с судебным инспектором Иваном Александровичем Григорови-чем, с военными судьями Киевского военно-окружного судагенералом Смирновым и полковником Мочульским. Приблизитель-но в то же время он познакомился с подполковником Оже-де-Ран-куром – начальником Киевского железнодорожного жандармско-го управления. В доме Оже-де-Ранкуров он оказался благодарядружеским отношениям с сыном подполковника Анатолием, быв-шим в 1905 году кадетом последнего класса Киевского Владимир-ского кадетского корпуса. Затем он учился в Павловском военномучилище в Петербурге, был произведен в офицеры.

Спустя годы, в 1924 году, в Польше Розенбаум встретил Ана-толия Оже-де-Ранкура уже в качестве артиста русской опереточ-ной труппы П.Н.Андреева-Трельского. Друг молодости не пожалелусилий для его зачисления в труппу в качестве передового (имп-рессарио) труппы. От него же Розенбаум узнал, что отец его умер,а сам он служил в «годы смуты» в армии Юденича. По-разномусложились судьбы и руководителей студенческих землячеств. Всеони, по сведениям Розенбаума, были арестованы. После освобож-дения из ссылки В.В.Дубянский служил доцентом Киевского уни-верситета на кафедре геологии, и последний раз Розенбаум виделего во времена гетманского правления. Что касается В.С.Голубева,то он после окончания с отличием университета Св.Владимира про-должал заниматься национально-патриотической деятельностью. В1914 году добровольцем ушел на фронт и, уже будучи георгиевс-ким кавалером, погиб смертью храбрых под Варшавой2.

Подполковник Оже-де-Ранкур представил Эдуарда Розенба-ума начальнику Киевского охранного отделения подполковникуА.Н.Кулябко. Последний предложил монархически настроенномустуденту-юристу сообщать ему все заслуживающие внимания ох-ранки сведения о студенческой социально-революционной орга-низации «Кавказ» и о землячестве «Украина-Подолье». Необыч-

14

ность названия последней была связана с тем, что студенты – вы-ходцы из Правобережной Украины (преимущественно Подольскойи Киевской губерний) именовали свою организацию «Подолье», алевобережцы из числа жителей Черниговской и Харьковской гу-берний – «Украина», хотя в целом и организационно объедине-ние было единым по духу. К землячеству «Кавказ» принадлежаливсе студенты – выходцы с Кавказа и Закавказья без различия внациональности, но преобладали здесь грузины. Благодаря дру-жеским отношениям Розенбаума со студентом-математиком Григо-рием Рубановичем –членом землячества «Украина-Подолье», емуудавалось всегда быть в курсе дел в этом объединении. Из числанаиболее видных деятелей землячества Розенбаумом подполков-нику Кулябко были сообщены фамилии студентов: Владимира Куд-рявцева, Дмитрия Данько, Ивана Морачевского, Александра Го-ловинского. Арестам и задержаниям в Киевском университете в1909 году подверглись около 50 человек.

В 1907 году по заданию охранки Розенбаум выезжал на пол-года на Кавказ, где работал под руководством подполковника жан-дармерии Казанцева. В Тифлисе и Баку им был раскрыто и выданонесколько революционных групп, в результате чего подверглисьаресту десятки людей, включая активистов – Шарладзе, Натиева идр. В 1910 году в Харькове под контролем генерал-майора Вин-берга он раскрыл большевистскую организацию, состоявшую глав-ным образом из рабочих и студентов. В числе арестованных акти-вистов был некий Первозванцев. Всего же по его доносам подвер-глись арестам около 200 человек. В это время агент Розенбаумработал под псевдонимом «Самойлов». Уже тогда как штатный агентохранки он получал в месяц до 500–600 рублей; кроме того, онимел право бесплатного проезда на железнодорожном транспор-те, оплачивались также и все его путевые расходы. Среди городов,в которых побывал в рассматриваемый период Розенбаум, значи-лись Елизаветград, Полтава, Винница, Проскуров и др. Спустя годы,на вопрос следователя, что его побудило пойти на работу в охран-ку, он отвечал: «Пошел я на эту работу, во-первых, из-за матери-альных выгод и желания выделиться, а, во-вторых, из-за своих ан-тисоциалистических убеждений. Будучи сторонником незыблемос-ти самодержавной власти, я был врагом всяких революций, а потомубдительно следил за всякими проявлениями революционности вармии, среди студентов и рабочих».

15

Как и большинство агентов охранки, Розенбаум действовал вреволюционной среде достаточно продолжительное время. Дажевыезды в командировки предполагали его нахождение там не ме-нее трех месяцев – срок вполне достаточный для внедрения в анти-правительственное сообщество и обеспечения поставки для началь-ства более или менее регулярных сведений о них. Дело в том, чтоохранка ценила и оберегала своих осведомителей, приобретен-ных с большим трудом. Имея иногда детальные сведения о работетой или иной организации, жандармы не прибегали к арестам,опасаясь провалить агента и лишиться ценнейшей информации. Водном из циркуляров той поры об организации и ведении сыска, кпримеру, предписывалось: «Все стремления политического сыскадолжны быть направлены к выяснению центра революционных орга-низаций и уничтожению в момент наибольшего проявления их де-ятельности. Поэтому не следует ради обнаружения какой-нибудьтипографии... срывать дело розыска»3. Следует заметить, что Ро-зенбаум на протяжении всей своей агентурно-провокаторской де-ятельности твердо придерживался этого правила, что не толькообеспечивало успех дела, но и собственную безопасность.

По возвращении в Киев Эдуард сразу же направился к под-полковнику Кулябко. Как правило, конспиративные встречи сту-дента и начальника охранки проходили в кафе «Аполло» и кафе-шантане «Шато де флер». Все полученные Розенбаумом сведениясообщались Кулябко устно, а иногда, по распоряжению последне-го, – письменно. На эти встречи подполковник приходил в штатс-ком платье, причем надевал пенсне, которого, находясь в военнойформе, он никогда не носил. Вообще старался больше ходить вштатском платье. Весьма примечательно, что Кулябко в ту же порупривлек к доносительству, включив в число своих сотрудников, бу-дущего убийцу П.А.Столыпина – Дмитрия Богрова, поступившегона юридический факультет в том же 1909 году, как и Розенбаум.Не исключено, что Розенбаум – монархист – и Богров – анархист-социалист – хорошо знали друг друга, но по политическим моти-вам их отношения вряд ли были дружелюбными. Однако охранкаих объединяла. Только Розенбаум встречался с Кулябко в обще-ственных местах, а Богров – в самом охранном отделении, в слу-жебном кабинете начальника. В Киевском охранном отделенииБогров начал работать примерно тогда же, когда и Розенбаум. Толь-

16

ко если для первого эта работа в Киеве завершилась в связи сотъездом в Петербург в феврале месяце 1910 года, то последняявстреча второго агента с Кулябко состоялась осенью того же года4.

На этом свидании Розенбаум сообщил начальнику охранки освоем желании бросить учебу в университете и «посвятить себяморю». К этому времени материнское романтическое начало, по-видимому, стало в Эдуарде брать верх над отцовским стремлениемк порядку. В подтверждение серьезности своих намерений он по-яснил, что уже зачислен штурманским своекоштным учеником напароход добровольного флота «Владимир», который в скором вре-мени отправляется из Одессы на Дальний Восток. Сказанному Ни-колай Николаевич нисколько не удивился (вероятно, об усилияхагента в этом направлении он уже знал), а только предложил Эду-арду Эдуардовичу сразу же по прибытии в Одессу явиться к жан-дармскому подполковнику Н.А.Рева, исполнявшему в то время обя-занности помощника одесского градоначальника И.В.Сосновско-го. В качестве рекомендательного письма к подполковнику РеваКулябко вручил Розенбауму свою визитную карточку, на которойкарандашем тотчас же написал: «Предъявитель сего верный чело-век – Розенбаум Эдуард Эдуардович, который может быть полезенпо борьбе с революционными элементами».

Приехав в Одессу в первых числах декабря 1910 года, Ро-зенбаум сразу же пошел к командиру парохода «Владимир», ка-питану 1-го ранга И.Г.Скальскому, а затем отправился к полковни-ку Рева. После передачи ему визитки Кулябко Рева стал расспра-шивать молодого человека, явившемуся к нему уже в формештурманского ученика добровольного флота, почему он, имея воз-можность получить высшее образование, решил сделаться моря-ком. Внимательно выслушав будущего штурмана, полковник обра-тился к патриотическим чувствам Розенбаума и после крепкого чаяпредложил ему вести наблюдения за распространением револю-ционных настроений в среде моряков, которые стали чрезвычайнобыстро проявляться здесь в связи с делом лейтенанта Шмидта, пер-вым поднявшим в 1905 году флаг революции на броненосце «По-темкин», и попросил о всем замеченном сообщать ему частной кор-респонденцией по частному адресу: «Одесса, Херсонская улица,12». Пообещав это самым добросовестным образом делать, Эду-ард Розенбаум 15 декабря 1910 года в составе экипажа парохода«Владимир» отправился в далекий рейс во Владивосток.

17

На пароходе «Владимир» никакого революционного влиянияштурманский ученик не обнаружил, о чем он и сообщил из Влади-востока полковнику Рева. Кроме всего, для Розенбаума это былпервый рейс на пароходе, во время которого он был полностьюпоглощен постижением морского дела, морской навигации, астро-номии, океанографии... В ходе морской практики он твердо ре-шил после отбытия 12–месячного плавания, которое требовалосьдля права быть допущенным к экзаменам на штурмана дальнегоплавания, сдавать их при одном из училищ мореплавания. Из это-го рейса на «Владимире» Эдуард Розенбаум вернулся в Одессу 23апреля 1911 года, после чего отправился в отпуск к матери, жив-шей в Киеве, на один месяц, т.к. на 28 мая 1911 года был назна-чен второй рейс во Владивосток. Судя по всему, в это время онизбегал встречи с подполковником Кулябко. Виной тому была пе-реполнявшая его душу борьба сомнений и чувств. Думается, что витоге тяга к морю уберегла его от возможного участия в киевскихторжествах, прерванных террористическим актом Богрова и смер-тью П.А.Столыпина. Впрочем, шанс такого участия мог быть впол-не осуществимым. По некоторым данным, в один из приездов вКиев (весной-летом 1911 года) он был вызван к начальнику ЖУВасилию Дементьевичу Новицкому, который назначил его как агентав охрану ожидавшейся к прибытию в город царской семьи и далему при этом новый псевдоним «Драуде Муабнезор» (обратноечтение его имени и фамилии). С этим псевдонимом он работал дофевраля 1917 года.

Во второй рейс на Дальний Восток «Владимир» уходил с груп-пой практикантов из Бакинского училища дальнего плавания подруководством преподавателя того же училища Осташкина. Средипрактикантов, а их было около 60-ти человек, Розенбаум во времяпохода выявил нескольких революционно настроенных юношей, аименно: Сергея Черницына, Владимира Коньковского, РостиславаРакитина, о которых он сообщил полковнику Рева. Кроме того, поприбытии во Владивосток путем общения с военными морякамиему удалось узнать о существующей в команде броненосца «Ас-кольд» нелегальной организации под названием «Передовой мо-ряк», во главе которой стоял штурманский офицер, младший лей-тенант Борисов. Об этом также было сообщено в Одессу в августе1911 года из Владивостока, где «Владимир» стоял около двух не-

18

дель. Через несколько дней после возвращения из плавания вОдессу (12 ноября 1911 года) Розенбаум отправился в Херсон снамерением сдавать весной следующего года штурманские экза-мены при местном училище дальнего плавания. К этим экзаменамего готовил старший преподаватель училища Гаврюшин. Ближе квесне последний посоветовал кандидату в штурманы сдавать экза-мены не в Херсоне, а в Баку, где, по словам репетитора, заседаетболее снисходительная экзаменационная комиссия. Совет Гаврю-шина был принят к исполнению. И Эдуард поехал в Бакинскоеучилище, но там из-за нехватки полутора месяцев до обязательно-го 12-ти месячного плавания его к экзаменам на штурмана дальне-го плавания тоже не допустили. Так Розенбаум поневоле распро-щался с мечтами о морской карьере и через какое-то время припомощи полковника Ревы устроился в Одессе в фирму «Провод-ник» городским агентом по продаже автопокрышек.

В это время в порту то здесь, то там вспыхивали так называе-мые «беспорядки», и Розенбаум, сохранивший свою ученическуюморскую форму, стал все чаще появляться на торговых и пасса-жирских судах российского флота. Бывая там, он прислушивался кразговорам моряков, завязывал выгодные знакомства, что вывелоего на нелегальную организацию «Молодой моряк», которой ру-ководил штурман с парохода «Иерусалим» Сергей Гаврилов. Обэтом факте неудавшийся моряк донес полковнику Рева, и вскоретам были произведены аресты около 30 моряков. Первыми оникоснулись активистов из «Молодого моряка» – самого Гаврилова,помощников капитана Юлия Теяра, а также штурмана Ивана Ках-мани с парохода «Пермь» и старшего матроса Вольского с паро-хода «Великий князь Константин», ходившего крымским рейсом, идр. Параллельно с работой в порту Розенбаум, согласно директи-ве начальника местной транспортной охранки, установил контак-ты со студентами Одесского университета, носившего тогда назва-ние Новороссийского. Таким образом, ему удалось выявить дея-тельность здесь нелегального студенческого землячества, основукоторого составляли армяне и грузины. О существовании этогообъединения стало известно благодаря тем «дружеским» отноше-ниям, что завязались между Эдуардом и студентом-естественникомГеоргием Георгиеску (греком по национальности), сыном извест-ного в Одессе владельца пекарен и булочных. Вскоре Георгиеску

19

и несколько активистов были арестованы, после чего землячествоперестало заниматься противозаконной деятельностью.

В начале 1914 года, в связи с командировкой полковника Ревав Петербург, его функции в работе с Розенбаумом были переданыротмистру Одесского жандармского управления Савельеву. Пос-ледний познакомил Эдуарда (для координации действий в студен-ческой среде) с прибывшим недавно в распоряжение ОдесскогоЖУ ротмистром жандармерии А.В.Розмарицей. Следует заметить,что в связи с обострением русско-германских отношений и при-ближением войны революционное движение в стране несколькозамедлилось на фоне общего патриотического подъема, охватив-шего народные массы. И тем не менее попытки оживления анти-правительственного движения в стране имели место. В феврале1914 года Розенбауму удалось предотвратить антивоенную мани-фестацию студентов Новороссийского университета и Одесскогохудожественного училища. Во время этой сходки 12 студентов былиарестованы, включая ее зачинщиков: Крестникова, Агашвили, Тер-зиманова и др. В апреле совместно с Розмарицей он раскрыл анти-военную и антиправительственную деятельность еврейского соци-ал-революционного кружка, возглавляемого бывшим студентомместного университета, служившим в это время секретарем у изве-стного городского адвоката Л.Г.Фурмана, Хаимом Пергаментом. Наосновании донесения об этом оба активиста были арестованы. Вконце мая 1914 года совершенно случайно от штурмана пасса-жирского парохода «Пушкин» Алексея Федченко, сотрудничавшегос охранкой Одесской морской полиции, Розенбаум узнал о выпус-ке в Константинополе революционной организацией «Передовойморяк» своего печатного органа – газеты «Моряк». Три экземпля-ра ее было доставлено ротмистру Савельеву.

В июне в настроении масс наступил резкий перелом в пользунационально-патриотического движения. Повсеместно проводилисьманифестации с ношением портретов царя, подкидыванием на«ура» проходящих по улицам молодых подпоручиков. Эта волнапатриотического подъема захватила и Розенбаума. 17 июля былаобъявлена всеобщая мобилизация, по которой он был призван вармию и направлен в 64-ю артиллерийскую бригаду. С этого мо-мента было закончено его сотрудничество с российской жандар-мерией внутренней охраны.

20

Глава II. В ГОДЫ ПЕРВОЙ МИРОВОЙ

Призыв в армию в связи со всеобщей мобилизацией измениллишь место сыскной деятельности Розенбаума, что же касаетсяобъекта приложения его усилий, то он практически оставался темже; видимое изменение в нем проявилось лишь в смене формыодежды и рода занятий. Поменялось и его начальство. РотмистрСавельев сообщил об уходе в армию своего агента командиру 4-го полевого жандармского эскадрона полковнику Вельяминову, атот передал сведения о Розенбауме своему помощнику ротмиструграфу О-Рурку. В это время 4-й эскадрон квартировал в Киеве,всех же полевых жандармских эскадронов в России тогда было неболее десяти. После объявления войны часть 4-го эскадрона подкомандованием ротмистра графа О-Рурка оказалась приписаннойк штабу 1-й действующей армии, каковой в начале войны коман-довал генерал Ранненкампф. Основная задача О-Рурка с его жан-дармами состояла в наблюдении за частями, входящими в составармии, как в дисциплинарном, так и в политическом отношениях, атакже в периодическом (не реже раз в месяц) их инспектировании.

Приехав с этой целью в 64-ю артиллерийскую бригаду, онпервым делом вызвал к себе прапорщика Розенбаума и сразу женапрямую сказал ему, что он знает от подполковника Кулябко,других начальников о его сотрудничестве до войны с жандармери-ей внутренней охраны и в форме вежливой, но достаточно катего-ричной, исключающей отказ, предложил работать вместе по слеж-ке за офицерским составом и нижними чинами 64-й артбригады.«Если у вас появятся какие-либо важные для нас сведения. – ска-зал граф О-Рурк, – то немедленно давайте об этом знать в штаб1-й армии, в третий отдел. Сам я постараюсь бывать здесь у вас какможно чаще. В экстренных случаях можете обращаться к заведую-щему разведывательной частью при начальнике артиллерии корпу-са поручику жандармерии Гейденреху. О вас я ему сообщу».

21

Первое время ничего примечательного Розенбаум в армейс-кой среде не замечал, и только в конце 1914 года он обратилвнимание на неуставные отношения прапорщика Мордвинова снижними чинами. Прапорщик Мордвинов служил в 9-й батарее идружил с писарем Фрумкиным. Оба собирали в укромных местахвокруг себя солдат и о чем-то подолгу беседовали, сохраняя приэтом все меры предосторожности. О подозрительном поведениипрапорщика и нижних чинов Розенбауму сообщил фельдфебель2-й батареи подпрапорщик Завистовский, отличавшийся исклю-чительной требовательностью к дисциплине подчиненных и счи-тавшийся большим службистом. После его сообщения Розенбаумначал сам наблюдать за Мордвиновым, а затем нашел и способпознакомиться с ним. Оказалось, что он – бывший студент-юристНовороссийского университета, человек явно социалистическихвоззрений.

Этого прапорщику Розенбауму было вполне достаточно, что-бы донести о нем ротмистру О-Рурку, не входя в содержание егобесед с солдатами. После этого О-Рурк вел расследование этогодела лично: несколько раз разговаривал с командиром батареи, ссамим прапорщиком Мордвиновым. В итоге Мордвинов был отко-мандирован из бригады, а писарь Фрумкин, солдаты Скуратов иПирог были арестованы и отправлены под жандармским конвоем вштаб 1-й армии. Их дальнейшая судьба доносителя не интересо-вала. Тем не менее он был уверен, что «зернышко, брошенноепрапорщиком Мордвиновым дало всход», так как среди артилле-ристов все больше стала распространяться критика военного ко-мандования, в которой были замешаны прапорщики 64-й бригадыИосиф Кременецкий и Антон Павленко. Получив информацию обэтом, О-Рурк опять приехал в бригаду; оба подозреваемых в про-паганде были арестованы, но потом освобождены и отправлены врезерв чинов штаба 1-й армии. Все это имело место в августе-сентябре 1914 года во время боев в районе Сувалок, у деревеньРачки и Олыка. Тогда же в результате немецкого артобстрела Ро-зенбаум был тяжело контужен, эвакуирован с фронта, после чегодлительное время лечился в госпитале.

После выздоровления он был направлен в 105-ю парковуюартбригаду, находившуюся в составе 4-й армии, которой коман-довал генерал Леш. Сама же армия принимала участие в боевых

22

действиях Западного фронта (командир генерал Эверт), штаб фрон-та находился в Минске. В обязанности 105-й парковой артбрига-ды входило снабжение всем необходимым того же номера артбри-гады. Как парковой, так и полевой бригадой командовал генерал-майор Мухин, которого Розенбаум знал еще с 1905 года по службев 11-й артбригаде. В то время Мухин был командиром 1-го диви-зиона, стоявшего в г.Дубно, а прапорщик Розенбаум служил в 5-йбатарее 2-го дивизиона той же бригады, квартировавшей в г.Луц-ке. Генерал Мухин (в тот период полковник) был частым гостем вдоме командира 6-й батареи подполковника Василия Васильеви-ча Заливкина, в котором почти ежедневно бывал и Эдуард. Под-полковник и его жена Екатерина Николаевна были страстнымилюбителями карточной игры в винт, и у них часто по вечерам соби-ралась компания, в состав которой, кроме супругов, входили штабс-капитан Антуфьев, подпоручик Хонжалов и прапорщик Розенба-ум. Когда же в Луцк приезжал Мухин, прекрасно игравший в винт,то эти вечера превращались в «незабываемый праздник». Поэтомупо прибытии Розенбаума к новому месту службы Мухин встретилего не просто как подчиненного, но как доброго знакомого.

Во время стоянки бригады в одной из деревень между Слуц-ком и Синявкой перед Рождеством 1915 года, будучи у генералаМухина по делам службы, прапорщик был приглашен им слегка«повинтить». В то время пока они были одни, генерал, перебираякарты, спросил: «Вы, кажется, работали с полевой и внутреннейжандармерией?», на что получил утвердительный ответ. После это-го Мухин заметил: «В таком случае понаблюдайте за политически-ми настроениями в парке, и если что-либо заметите – сообщитемне, а о дальнейшем я позабочусь сам; не забывайте, что у наспочти нет кадровых офицеров, кроме поручика Вересова и капи-тана Рота. Особенно понаблюдайте за делопроизводителем Зай-цевым, так как считаю его элементом неблагонадежным, а также зачинами унтер-офицерского состава, который у нас исключительноиз запасных, причем большинство из них из рабочих крупных пред-приятий – бывшие рабочие Ижевского завода, а там, как извест-но, революционная зараза пустила глубокие корни».

Сказанное генералом его партнер воспринял как программудействий, про себя отметив, что еще в довоенное время офицеры11-й артбригады называли его «слуга царю, отец солдатам». Че-

23

ловеком он был требовательным, но добрым и отзывчивым для вся-кого, кто честно служил Царю и Отечеству, а сам себя он называлнеизменно: «Я солдат моего государя».

Наблюдая за указанными генералом лицами, Розенбаум в ихповедении ничего предосудительного не замечал, так как в делахслужбы они были исполнительными и аккуратными людьми, а вой-ти в более близкие с ними отношения он не мог. Поэтому при од-ной из встреч с генералом Мухиным на его вопрос: «Ну, что же?..»,прапорщик ответил, что в поведении указанных генералом лицничего существенного не замечено. Ответственное отношение лич-ного состава к своим обязанностям подтвердил и подполковникКоновалов; давая ему аттестацию, он полностью подтвердил ска-занное прапорщиком Розенбаумом.

В 105-й артиллерийской парковой бригаде Розенбаум про-был до конца 1916 года, т.е. до своего откомандирования в ре-зерв чинов штаба Минского военного округа, находившегося тог-да в Смоленске. После прохождения там медицинской комиссиион был зачислен по состоянию своего здоровья на службу в тылахармии, а конкретно – в 3-й запасной артиллерийский дивизион,стоявший в местечке Ветка Гомельского уезда, по реке Сож вверхот Гомеля. Прибыл он туда 23 декабря 1916 года и был назначенмладшим офицером во 2-ю батарею, которой командовал капитанВинклер. Командиром же дивизиона был кадровый офицер кон-ной артиллерии, «отходивший» на этой должности после тяжелогоранения на фронте – полковник Алексей Николаевич Федоров. Вэтом дивизионе Розенбаум пробыл до 1 февраля 1917 года, покане пришел из штаба округа приказ о его переводе во 2-й запас-ной артдивизион в Смоленске для пополнения некомплекта офи-церских кадров. В этом дивизионе он пробыл до Февральской ре-волюции, после чего 2-й дивизион был переформирован в 1-йартиллерийский дивизион Смоленского Совета солдатских и ра-бочих депутатов, а сам Розенбаум оказался в нем на должностизаведующего хозяйством. Дивизионом командовал полковник Вик-тор Николаевич Воропаев, бывший кадет Полоцкого кадетскогокорпуса, юнкер Михайловского артиллерийского училища. Несмот-ря на разницу в возрасте и чине прапорщик и полковник оченьблизко сошлись на почве неприятия наметившихся изменений встране и ожидания неминуемого краха всего и вся, чем гордились

24

они в былой России. В это время связь Эдуарда Розенбаума с жан-дармерией и ее разведкой полностью прекратилась в силу насту-пившего политического переворота. В целом же этот период в аген-турной деятельности Розенбаума, как в зеркале, отразил серьез-ные промахи русской военной разведки, допустившей в процессеперехода органов с мирного на военное положение целый рядпровалов при вербовке агентурной сети, наличие случаев получе-ния непроверенных данных, значительное число двойных агентов5.Таким агентом в это время уже был и Эдуард Розенбаум, но конк-ретные условия действующей армии не позволяли ему работать нагерманскую разведку. Такие возможности у него появились несколь-ко позже.

25

Глава III. ПО ЗАДАНИЮ ГЕРМАНСКОЙРАЗВЕДКИ

Служа завхозом в 1-м дивизионе Смоленского Совета солдат-ских и рабочих депутатов, Розенбаум квартировал у местной до-мовладелицы Ольги Германовны Юркевич – дочери бывшего сена-тора и камергера царского двора Германа Августиновича Тобизе-на. По соседству у нее же снимали квартиру два бывшихпрапорщика русской армии братья Лозинские – поляки, родом изг.Влоцлавка, стремившихся вернуться назад на родину. Когда в Смо-ленск прибыла германская комиссия от графа Мирбаха, бывшегов ту пору послом в Москве, братьям удалось получить от нее визы вПольшу. По их совету Розенбаум и полковник Воропаев также об-ратились за помощью к немцам для выезда в Киев, где проживалиих родственники. К удивлению просителей чиновники комиссиипошли им навстречу и выдали соответствующие разрешения. Былоэто в конце июня 1918 года.

Прибыв в Киев, Розенбаум в поисках работы решил обратить-ся в Министерство путей сообщения гетмановского правительства,но ввиду незнания украинского языка в приеме на службу ему былоотказано. Тогда по совету своего друга Эрика Карловича Линдст-рема, бывшего чиновника Русского банка внешних связей, подви-завшегося у немецкой разведки, он обратился с такой же просьбойо работе в Германское центральное хозяйственное управление,располагавшееся в помещении бывшей гостиницы «Континенталь».Директором управления был немецкий генерал Шиллер. Проше-ние Розенбаума на немецком языке было принято, рассмотрено, ачерез несколько дней (1 июня 1918 года) он получил должностьревизора сахарных заводов всей Правобережной Украины. Хо-роший оклад, командировочные и суточные позволяли ему тогдажить вполне прилично. В задачу его входило получать от директо-ров заводов и передавать в управление сведения о погрузочно-

26

разгрузочных работах в этой области для транзита в Германию.Так он работал до конца ноября 1918 года, т.е. до дня отречениягерманского императора Вильгельма II от престола. Весть об этомсобытии застала Розенбаума на станции Калиновка (между Винни-цей и Казатиным), где располагался крупный сахарный завод. Ввидунаступавших новых политических событий он поспешил незамед-лительно возвратиться в Киев, но здесь своего управления реви-зор уже не застал, оно выехало в Германию, а на Киев наступалПетлюра.

Причин для беспокойства у Розенбаума было более чем дос-таточно. И главное состояло в том, что рвалась его связь с герман-ской разведкой. Впрочем, об этом следует сказать особо и в чет-кой хронологической последовательности. В 1913 году начальникКиевского ГЖУ генерал Новицкий давал званый вечер, на которомприсутствовали представители всех иностранных учреждений вКиеве, в том числе и германский консул барон фон Геринг. На этомвечере агент охранки Розенбаум выступал в роли светского кава-лера фон Розенбаума. Тогда же и состоялось знакомство двух нем-цев. В ходе непродолжительного общения консул пригласил зайтимолодого человека к нему в ближайшее время на прием. На сле-дующий день запланированная встреча состоялась. В ходе беседыРозенбаум признался, что служит в охранке, что консула совсем неудивило, и он тут же предложил ему как немцу работать на пользуГермании: собирать необходимые сведения о российских воинс-ких частях и вооружении, обещая хорошо эту деятельность опла-чивать. И тут же в подтверждение сказанному выдал ему одну тыся-чу марок. В последующем ежемесячно Розенбаум получал уже подве тысячи. После согласия работать на германскую военную раз-ведку фон Геринг, номинально считавшийся консулом, а реальноявлявшийся офицером генерального штаба, связал Розенбаума сГерманом Карловичем Кункелем, работавшим в то время директо-ром Одесского отделения русско-французских заводов резиновоймануфактуры «Проводник». Резидентом германской военной раз-ведки в Одессе являлся директор «Всеобщей электрической кам-пании Симэнс и Гальсне» барон Теодор фон Виллигероде, а Кун-кель являлся его заместителем. Оба директора были широко изве-стны в городе как деловые люди и, разумеется, никому не былоизвестно о том, что оба они – полковники германского генштаба.

27

Работая по протекции охранки на «Проводнике» и выполняя еезадания в порту и университете, Розенбаум одновременно служили немцам, встречаясь по делам разведки с Кункелем в его рабочемкабинете – главном отделении фирмы. Иногда такие встречи про-ходили на квартире директора, что располагалась на Французс-ком бульваре, или на собственной вилле на берегу моря. Инфор-мация, передаваемая агентом, касалась мест дислокации артилле-рийских частей Одесского военного округа, об их организации, оразделении по классу орудий, численном составе батарей и мест-ном командном составе от командира батареи и выше. Особеннонемцев интересовала береговая артиллерия. Все задания, давае-мые Кункелем агенту, походили одно на другое и касались лишьразличных родов оружия. Так как генеральный штаб в Петербургеиздавал так называемые дислокационные книжки, в которых, кро-ме названия полка, указывались места его стоянки, иногда в нихимелось описание формы одежды каждого из них, а книжки этирассылались по штабам военных округов, где их так же, как топог-рафические карты, имели право приобретать лишь офицеры попредставлении удостоверения, то Розенбауму было поручено до-быть эти книжки и карты. Все полученные задания агентом быливыполнены. На этой работе прошел весь 1913 год. Часто из-замалейшей неточности агенту приходилось вновь и вновь возвра-щаться к выполненной работе. По словам Розенбаума, сказаннымим спустя тридцать лет, «Кункель, будучи в общежитии «джентль-меном» в полном смысле этого слова, в делах, касающихся развед-ки, был очень строг, требователен и пунктуален».

С началом войны барон Вилленгероде и Кункель чувствовалисебя вполне свободно и оставались на своих местах. Более того,от Розенбаума как прапорщика запаса, призванного в 64-ю арт-бригаду, они требовали сведений о назначении отправляемых нафронт частей.

Однако уже в конце ноября 1914 года деятельности германс-кого шпионского центра в Одессе был положен конец. В фондахначальника Гродненского губернского жандармского управления(Национальный исторический архив Беларуси в г.Гродно, ф.366,оп.1, д.465, лл.2170–2171) имеется документ, отражающий пос-ледние дни фирмы «Проводник» и ее связи в Гродненской губер-нии: «Следствием по делу фирмы «Проводник» в Одессе выявлена

28

причастность служащего ее Густава Эккерта к преступной военно-шпионской деятельности. Обыск и арест его обеспокоили дирек-тора Одесского отделения фирмы Германа Карловича Кункеля, ко-торый на следующий день после ареста Эккера, запершись у себяв кабинете, сжег хранившиеся у него секретные документы. По по-лученным агентурным сведениям, Кункель пользовался услугамиразъездных агентов». На основании этой информации начальникГродненского ГЖУ полковник Н.И.Шамшев предписал 17 декабря1914 года своим подчиненным выявить: «имеются ли отделенияфирмы «Проводник» в Гродненской губернии, а также – кто в нихслужит и имеются ли у них связи с Гродненской крепостью?». Порезультатам проведенной работы в число подозрительных лиц по-пали следующие сотрудники Гродненского филиала фирмы «Про-водник»: Юлий–Роберт Вевер (заведующий филиалом), ГотфридЯкобсон (бухгалтер), Иона Хозе (помощник бухгалтера), Фейга Лих-тенштейн (конторщица), Петр Васильевич Васильев (артельщик),Семен Николаевич Котляров (механик), Лея Кантор (приказчица),Стефания Франчук (приказчица), Николай Алексеевич Сухих (уче-ник механика), Павел Николаевич Детченя (ученик механика). Всеони имели сношения со служащими Гродненского крепостного га-ража, но никаких компрометирующих их сведений тогда обнару-жено не было.

С отправкой на фронт контакты Розенбаума с германской раз-ведкой прервались до 1918 года. Во время работы в Германскомцентральном хозяйственном управлении в Киеве Розенбаум опятьоказался в поле зрения германской разведки. Поводом для восста-новления контактов стало следующее. В августе 1918 года, будучив служебной командировке, он встретился в поезде со своим дав-ним знакомым, бывшим офицером Казачьей конной батареи есау-лом Александром Чулошниковым, служившим у гетмана ПавлаСкоропадского и работавшего на добровольческую армию гене-рала Деникина. От него стало известно, что в условиях оккупациигетмановской Украины германскими войсками генерала Эйхгорнаденикинский генерал Кирпичев формирует свою армию на этойтерритории с согласия и гетмана, и германских властей. Прибывпосле этой встречи в Киев, ревизор сразу же направился к лейте-нанту фон Фитцу – адъютанту генерала Шиллера. Войдя в его ка-бинет, он спросил лейтенанта, знает ли он что-либо о действиях

29

генерала Кирпичева, на что тот ответил утвердительно. После это-го Розенбаум передал ему то, что услыхал от Чулошникова. На этофон Фитц ответил, что германское командование здесь заинтере-совано в успехе генерала Кирпичева, так как ему чрезвычайноважно усилить Добровольческую армию Деникина в связи с собы-тиями, разворачивающимися в Донбассе. Об этом разговоре Фитцдоложил Шиллеру, так что, когда Розенбаум явился к последнемупо делам сахарного транзита, то генерал дал ему поручение-при-казание: в районах своего объезда сахарных заводов встретитьсяс эмиссарами ю.Южно-русской Добровольческой армии и полу-чить от них сведения, касающиеся их работы. При этом разговореприсутствовал лейтенант фон Фитц, тут же при Розенбауме напом-нивший генералу, что Розенбаум уже работал с германской раз-ведкой, на что генерал ответил: «Тем лучше».

После этого разговора Розенбаум при объезде заводов сталактивно заниматься поисками информации о формировании но-вого отдела Добровольческой армии Деникина. Первым делом онзаехал в Винницу, где жили его знакомые – семейство Жалковс-ких. Глава семейства Дмитрий Васильевич был преподавателемнемецкого языка в реальном училище, жена его Мария Емельянов-на в дореволюционное время являлась активной деятельницей в«Союзе русского народа». Рассчитывая на ее патриотические на-строения, Розенбаум решил, что от этой дамы кое-что можно уз-нать о добровольцах. Его расчет оказался правильным. Между раз-говорами на самые разные темы выплыло, что набором в Южно-русские Добровольческие отряды в Виннице ведает штабс-капитан19-й артиллерийской бригады, стоявшей до войны в городе, Сер-гей Александрович Мордвинов, а в соседнем Литинском уезде этойже деятельностью занят бывший командир 4-го отдельного дивизи-она, стоявшего ранее в Литине, подполковник Алексей Алексее-вич Сциборский. Вербовка, особенно офицерского состава, заме-тила дама, идет достаточно результативно, и они группами отправ-ляются в Киев, в распоряжение генерала Кирпичева.

При посещении Бершадского сахарного завода ревизор по-встречался со своими знакомыми еще со студенческих времен –Левицким Иосифом Иосифовичем и его женой Марией Антонов-ной, урожденной Пржебыловской. В это время супруги по зада-нию польской контрразведки (дефензивы) уже работали на Укра-

30

ине при гетманской власти, а потому владели кое-какой информа-цией, и ею не преминул воспользоваться их старый приятель. Всесведения о комплектовании Добровольческих отрядов незамедли-тельно шли через Фитца к Шиллеру. Данная работа проходиладостаточно успешно. В Одессе в эти формирования вступали по-чти все, способные носить оружие. Местные немецкие колонистысоставили соединение в несколько десятков тысяч, командованиекоторым принял на себя бывший русский артиллерист немецкогопроисхождения генерал фон Шелль. Снабжением этих отрядоворужием занимались генерал Кирпичев и есаул Чулошников, имев-шие в этом деле полномочия и помощь, как от гетманского прави-тельства, так и от германского командования. В ходе общения сэмиссарами Деникина Розенбаума неоднократно приглашали за-писаться в формировавшиеся отряды, но он постоянно отвечал от-казом, полагая, что служба у немцев вернее и спокойнее, а глав-ное, ему не хотелось подставлять свою голову под пули, хотя в товремя он еще рассчитывал на то, что окончательный перевес будетна стороне добровольцев, если они будут действовать в тесномсоюзе с Германией. На деле же все оказалось иначе, и ему при-шлось приноравливаться к новым порядкам. Связь с германскойразведкой опять оказалась прерванной.

31

Глава IV. ПОБЕГ С КРАСНОЙ ДНЕПРОВСКОЙФЛОТИЛИИ И ДЕНИКИНСКОЕПЛЕНЕНИЕ

После оставления в конце ноября – начале декабря 1918 годагерманскими войсками Киева отряды формирующегося отдела Доб-ровольческой армии, а также дезорганизованные и малочислен-ные войска гетмана Скоропадского на подступах к городу, подФастовым, Мотовиловской и Бояркой, терпели поражение за по-ражением, и вскоре, 14 декабря, в Киев вошел Петлюра. В итогевсего этого Скоропадский бежал в Германию, Кирпичев в Крым;отряды Южно-русской Добровольческой армии были частью раз-биты, частью пленены, значительное количество добровольцев ушлов Крым, некоторые из них остались в подполье на Украине. В этовремя Розенбаум жил у своего тестя Ивана Васильевича Нечипо-ренко, работавшего машинистом на частном буксирном пароходекупцов Лапотицких «Нева». В сложившейся ситуации он вспомнило своем флотском прошлом и по совету тестя стал готовиться к эк-замену на право судовождения при Киевском речном училище.Иван Васильевич в этом деле оказал зятю большую помощь, пере-говорив на сей счет со своим знакомым директором училища Ста-ниславом Леоновичем Билли. В феврале 1919 года Розенбаум сдалэкзамены на право вождения речных судов и по протекции Биллибыл принят помощником капитана на пароход бывшего водногоокруга путей сообщения «Остер», который в марте, в связи с при-ходом в Киев Советской власти, вместе со своей командой былвведен в состав Днепровской Красной флотилии под командова-нием В.А.Полупанова. Так агент двух разведок оказался на совет-ской службе. Недели через две после этого Полупанов снял с дол-жности капитана парохода Михаила Александровича Розенбаума(это был просто однофамилец – В.Ч.) и назначил на его место на-шего героя, тотчас же приказав позаботиться об установке на «Ос-

32

тере» радиотелефона, поскольку он переходил в распоряжениештаба флотилии.

Когда в августе 1919 года Киев был взят Деникиным, Краснаяфлотилия вместе с войсками большевиков вынуждена была отсту-пать по направлению на Гомель. Вместе с флотилией уходил и«Остер». Вот как описывал позднее свое тогдашнее состояние егоначинающий капитан: «По дороге я остро почувствовал неудер-жимую тоску по оставляемому Киеву. В то же время я не терялнадежды на будущие успехи Добровольческой армии и тем самымна неминуемое возрождение старой царской России, что было куль-минационным пунктом моих мечтаний». Судя по всему, подобнымиже настроениямии была охвачена и верхушка команды: помощниккапитана Яков Краснокутский, рулевой Линников и боцман Голов-ко, ибо они тотчас же откликнулись на намек Розенбаума не идти скрасными, а бежать с парохода при первом удобном случае. Такойслучай преставился в первую же ночь после обмена мнений поданному поводу.

Около 11 часов вечера «Остер» подошел к пристани «Гле-бовка», а так как на нем иссякал запас дров для пароходной ма-шины, то с разрешения помощника командующего флотилией вэкстренном порядке началась их дозагрузка. Темная августовскаяночь оказалась вполне удобной для осуществления задуманного.По команде капитана заговорщики тихонько и по одному, пользу-ясь шумной увлеченностью команды погрузкой, под прикрытиемштабелей дров стали пробираться к находящемуся неподалеку лесуна болоте. Собравшись вместе и спрятавшись, беглецы решилипереждать здесь отход парохода. Через час послышался первыйгудок парохода, означавший окончание погрузки. Вслед за нимизазвучали тревожные ночные свистки, что, как догадались бегле-цы, означало начало их поиска. Они спешным порядком углуби-лись в лес, наткнулись на болото, где провели несколько часов попояс в болотной жиже. Убедившись, что погони нет, а пароходушел вверх по реке, беглецы во главе со знавшим эту местностьЛинниковым пошли через чащобу и болота в село Глебовку, кото-рое находилось от пристани на расстоянии 13–15 верст. Здесьостановились у знакомого рулевого Линникова – священника мес-тной церкви, который накормил моряков и обеспечил им ночлег.Помог батюшка и в поиске у рыбаков старого баркаса, который

33

общими усилиями удалось за пару дней наскоро законопатить. Натретий день, попрощавшись со священником, беглецы отошли са-моплавом вниз по течению в сторону Киева.

Прибыв в Киев, все разошлись по своим домам, а Розенбаумотправился к тестю, чтобы получить приют, а главное, с целью со-риентироваться в происходящем в городе. На следующий день,написав рапорт на имя командующего деникинской Днепровскойфлотилией, он отправился в штаб таковой просить о предоставле-нии ему службы. Принял его флаг-офицер флотилии, и когда про-ситель, помимо устного рассказа о своих похождениях в после-дние дни, подал еще и рапорт о численности Красной флотилии,то он предложил подателю сего явиться в штаб к командующемувечером того же дня, около девяти часов. При этом рапорт офицероставил у себя для передачи по назначению.

Вечером командующий флотилией действительно принял Ро-зенбаума, долго и в подробностях расспрашивал о Красной фло-тилии, об обстоятельствах побега с «Остера», после чего предло-жил ему прибыть для получения окончательного ответа по вопросуо службе на следующий день. Сославшись при этом, что он в связис зачислением нового человека должен осведомиться об условияхи правилах этого в персональном отделе штаба армии.

Розенбаум вернулся в дом к тестю, а через час или два сюдапришел флотский офицер и потребовал отправиться с ним в штаб.Офицер привел просителя на Фундуклеевскую улицу, где, как ока-залось, находился штаб деникинской контрразведки. Не говоряРозенбауму ни худого, ни хорошего слова, он ввел его в комнату,где находилось множество (до сотни) людей, которые располага-лись как придется, так как здесь не было никакой мебели. Нашелсебе место на полу и Розенбаум. Здесь, обманутый в своих надеж-дах, он пробыл до рассвета. В пять часов утра 23 августа 1919года его вместе с другими людьми, находившимися в этом помеще-нии, под конвоем повели в Лукьяновскую тюрьму. Там всех их по-местили в камеры по 15 –20 человек в каждую.

Через две недели этого сидения Розенбаум был вызван на доп-рос к прибывшему в тюрьму следователю Устругову. В ходе егопоследний сухо сказал задержанному, что командующий посчиталего сведения в рапорте неполными и неточными, имея в виду такжеместо, куда Красная флотилия направлялась. Розенбауму, выра-

34

зившему желание тут же в рапорте все уточнить и дополнить (как вустной, так и в письменной форме), следователь в резкой формеотказал, сославшись на занятость, и перенес допрос на следую-щий день. Этого следующего допроса Розенбаум уже не дождалсяввиду резкого обострения военных действий. Под Киевом разво-рачивались бои между красными и белыми, и белые в конце кон-цов вынуждены были отступить на Дарницу и Бровары. Всех арес-тованных из тюрьмы выпустили со словами: «Идите, куда хотите...».С горьким осадком на душе против добровольцев вышел из заклю-чения Розенбаум; одно лишь радовало его самочувствие – справкас подписью какого-то деникинского чина и печатью. В справке былонаписано: «Предъявителю сего подпоручику фон Розенбаум Эду-арду Эдуардовичу разрешается свободное проживание во всехместностях, занятых частями Добровольческой армии».

Пробыв несколько дней в Киеве, Розенбаум в очередной развынужден был покидать его, направляясь на юг, в Одессу. Тая вдуше обиду на добровольческое правительство, он твердо решилв армию не поступать, а зарегистрироваться «Резерве капитановторгового, морского и речного флотов», штаб которого находилсяв Одесском порту на Платоновском молу, в помещении бывшейморской полиции. Заведующим этого резерва являлся в прошломкапитан парохода «Великая Княжна Ксения Александровна» Ни-колай Николаевич Арсеньев, а его заместителем – капитан Васи-лий Александрович Юков, которого Розенбаум знал еще с той поры,когда последний служил на пароходе «Владимир». При помощиЮкова удалось зарегистрироваться в капитанский резерв и полу-чить соответствующий документ на право проживания в Одессе.Ну а дальше до получения места надо было как-то жить, и «капи-тан не у дел» ударился в коммерцию или, попросту говоря, в спе-куляцию. А так как самым выгодным было спекулировать спиртом,то он этим и занялся.

В то время сборным местом всех одесских спекулянтов, а так-же местом заключения их сделок была кофейня-кондитерская науглу Екатерининской и Лонжероновской улиц. Здесь Розенбаум,не забывавший своего польского происхождения по матери, по-встречал многих поляков, знакомых еще по дореволюционному вре-мени, так же, как и он, промышлявших спиртом. Были среди нихкнязь Витольд Святополк–Мирский, Мечислав Порховский и Ста-

35

нислав Солтан. Завязать отношения с этой компанией было не-сложно в силу доброго знакомства Розенбаума с князем еще в тупору, когда последний в качестве инженера путей сообщения ра-ботал на постройке железнодорожной ветки Одесса – Бахмач. Тех-нология операций со спиртом была достаточно проста. Князь Свя-тополк–Мирский получал в штабе деникинского генерала фонШелля разрешение на приобретение спирта по казенной цене, адругие перепродавали его по ценам значительно более высоким.За счет этого как-то перебивались. Параллельно с «коммерцией»Розенбаум был вынужден ежедневно посещать «Резерв капитанов»для росписи в дежурной книге с тем, чтобы не потерять приписки кнему и не оказаться в армии. Через какое-то время с помощьюкнязя Витольда Эдуарду удалось получить в Одесском консульствеПольши польский паспорт и установить контакты с капитаном тор-гового парохода «Витязь» Барташевичем, занимавшимся перевоз-кой польских репатриантов в Польшу. Ему казалось, что «Витязь» –неплохой вариант на случай осложнения его ситуации. Так прохо-дили для Розенбаума последние месяцы 1919 года и первые днинового, 1920 года.

В середине января, когда сдача Одессы красным стала вполнеочевидной («Витязь» к этому времени уже покинул порт приписки),Розенбаум решил пробираться в Крым – последний оплот белогодвижения, прекрасно понимая, что если он попадет в руки красных,то они его за бегство с Красной Днепровской флотилии по головкене погладят. Под вечер 23 января ему удалось втиснуться на некогдародной пароход «Владимир», где отдельные члены команды его ещепомнили, и утром 24 января 1920 года под разрывы снарядов крас-ной артиллерии пароход отошел в Севастополь.

Прибыв к концу следующего дня к месту назначения, Розен-баум первым делом направился в польское консульство для полу-чения визы на выезд в Польшу. Однако ее без разрешения коман-дования Добровольческой армии выдавать не имели права. По-тратив немало усилий для получения сертификата от добровольцев,Розенбаум 1 февраля приобрел, наконец, и визу, а через неделю– и статус польского репатрианта. 7 февраля 1920 года в составедостаточно большой группы репатриантов он отплыл пароходом«Черномор» из Севастополя в Варну. В пути следования репатри-

36

ант постепенно входил в новое для него состояние – научиться чув-ствовать себя не только немцем, русским, но и поляком.

В Варне репатрианты в ожидании поезда (через Софию и Вену)на Польшу жили более двух недель в грязных дырявых бараках.Но нет худа без добра: в них Розенбаум повстречал своего двою-родного брата Владислава де Сен-Лорана, совсем недавно вла-девшего в Николаеве несколькими доходными домами и «Лондон-ской» гостиницей, а теперь также направлявшегося в Польшу сосвоей восемнадцатилетней дочерью Галей. Владислав, имевшийсредства, предложил Розенбауму выход из утомительного ожида-ния – ехать в Варшаву вместе и частным путем через Румынию. ДляРозенбаума, не имевшего за душой ни копейки, это было прекрас-ное предложение, и он, конечно же, согласился.

Прибыв благополучно в Бухарест, репатрианты получили тамденежную помощь от польского посольства и через пару дней по-ездом через Черновцы и Краков направились в Варшаву. Все онис волнением в сердце ожидали встречи с новой жизнью.

37

Глава V. В ПОЛЬСКОМ ВОЕННО-РЕЧНОМ ФЛОТЕ

В Польше до первой мировой войны Розенбаум бывал неод-нократно. Как правило, задания охранки здесь были для него нео-бременительными, и он с удовольствием знакомился с польскимбытом. В Варшаве и Кракове Розенбаум чувствовал себя почти какв Одессе и Киеве, и только через несколько недель пребывания вПольше он начал ощущать в себе какую-то скованность, провин-циальность, и его вновь притягивали к себе российские просторыи личные служебные перспективы. Впрочем, о реальности их агенттогда всерьез не задумывался. Новая, обретшая независимость стра-на, за время отсутствия здесь Розенбаума внешне и внутренне из-менилась. Новые штрихи в ее облик вносили приготовления к вой-не с Советами. Это сразу же увидел чуть-чуть понюхавший порохапольский беженец, решивший с первого дня своего пребывания вВаршаве связать свою судьбу с польским флотом. К этой мысли егоподталкивало не столько былое увлечение морем, сколько горькийжизненный опыт прагматика: на флоте всегда спокойнее, чем вармии под пулями. На морях же Польша не думала ни с кем вое-вать. Было бы несправедливым не заметить одновременно и ис-кренней потребности у этого человека отблагодарить страну, дав-шую ему приют, в ее борьбе с расползавшимся вглубь и вширьбольшевизмом, мечтавшим о «мировой революции».

Утром 25 февраля 1920 года Розенбаум, наспех приведя себя,насколько это было возможно, «в строевой флотский вид», напра-вился в Департамент морских дел (справ морских). НачальникомДепартамента был бывший командир новейшего в начале векарусского дредноута Черноморского флота «Императрица Екатери-на II», адмирал Казимир Порембский, уже тогда контр-адмирал.Среди сотрудников Департамента были и другие лица, известныеили знакомые Розенбауму еще по России: подполковник Малец-

38

кий, майоры Сакович и Жейма, капитан Губерт. Здесь ему выдалидля заполнения опросный лист и предложили, заполнив его, явить-ся на следующий день сюда же к 11 часам утра. Все это было четкоисполнено, причем в подтверждение правильности сделанных Ро-зенбаумом ответов его опросный лист подписали подполковникМалецкий и майор Сакович. В тот же день адмирал Порембский,заверив его бумаги своей подписью и резолюцией о принятии Ро-зенбаума на службу условно до верификации в чине поручика,направил их военному министру Лежневскому. Через два дня пос-ле этого Розенбауму было предложено явиться в Департамент, где4 марта 1920 года он получил предписание прибыть в пятиднев-ный срок в Пинскую действующую флотилию в распоряжение еекомандира майора Эдуарда Садовского в г.Мозырь, где в то времяона базировалась. При этом Розенбауму было выплачено жалова-нье до 1 апреля, т.е. за месяц, и выдано пособие на обмундирова-ние в размере 600 польских марок. Так началась его служба впольском военном флоте.

Прибыв в указанные сроки в Мозырь, поручик узнал от на-чальника штаба 9-й пехотной дивизии майора Крегельского, чтоза два дня до его приезда Пинская флотилия ушла выше Мозыряпо реке, в Балажевичи. Когда под вечер Садовский действительнопоявился в штабе, то оказалось, что оба друг друга хорошо знают.На Черноморском флоте командир польской флотилии служил прицаре на броненосце «Синоп», после чего командовал подводнойлодкой «Щука». Покончив со своими делами в штабе, он предло-жил Розенбауму двигаться в Балажевичи (от Мозыря около 20 верст)на его моторной лодке.

По дороге на базу майор Садовский стал расспрашивать при-бывшего офицера, знаком ли он с речным плаванием на Припяти,на что получил утвердительный ответ, так как, плавая по Днепру иего притокам (Сож, Припять, Десна), Розенбаум действительно хо-рошо изучил форватер Припяти от устья до самого Пинска. Этоудовлетворило Садовского, и он назначил Розенбаума приказомпо флотилии старшим офицером таковой с исполнением должнос-ти инспектора по форватеру, дав в его распоряжение катер «Буг»и мощную землечерпалку. Уже на следующий день с этой техникойон отправился на исследование и расчистку форватера на Припя-ти от Мозыря до Пинска. Весь март и половина апреля были серь-

39

езным экзаменом для Розенбаума как в этой должности, так и вцелом по речному плаванию. В эту пору в советско-польском кон-фликте было затишье, как будто перед бурей.

15 апреля 1920 года из штаба дивизии на флотилию пришелприказ об установлении между ними постоянной связи через спе-циального офицера, высылаемого из флотилии в распоряжениеначальника штаба майора Крегельского. На эту должность майорСадовский назначил поручика Розенбаума и подпоручика КароляГаубе. Здесь состоялось более близкое знакомство офицера связиРозенбаума с начальником штаба, в ходе которого последний нетолько доверительно сообщил ему, что одновременно является иофицером II отдела («двуйки») генштаба, т.е. разведки, и прямопредложил в этом направлении работать вместе, и Розенбаум наэто как-то сразу согласился

В это время началось наступление польской армии на Черно-быль. Первая встреча Розенбаума с красными состоялась под На-ровлей, а затем под Ломочами. Бой под Ломачами разворачивалсяследующим образом. Заметив появление судов Красной флотилии,а на сухопутье – армейские части, командование 9-й пехотной ди-визии приняло решение отправить отряд польской флотилии длязаманивания большевистских судов под обстрел береговой артил-лерии поляков, установленной не левом берегу Припяти в густомкустарнике. С этой целью туда были отправлены «Генерал Шеп-тицкий», где командиром был Розенбаум, броневик «Трахтомиров»во главе со Станиславом Гриневицким и шесть металлических плос-кодонных моторных лодок, вооруженных каждая двумя пушкамисистемы Гочкиса и семью пулеметами Кольта. Операцией руково-дил майор Эдуард Садовский.

На каждой лодке было по одному офицеру и по 16 матросов.Отрядом моторок командовал капитан Богдан Яроцинский. Послан-ные впереди парохода и броневика, эти люди с близкой дистан-ции обстреляли отряд Красной флотилии, а затем, развернувшись,стали отступать, демонстрируя бегство перед превосходящими си-лами противника. За моторками отправился в погоню красный бро-невик «Волга». Увлекшись погоней, «Волга» попала под обстрелкартечью береговой артиллерии, а также орудийную шрапнель«Шептицкого» и «Трахтомирова». Как бывший российский артил-лерист, Розенбаум очень гордился тем, что меткая стрельба с

40

«Шептицкого» под его управлением разрушила корму красногоброневика. В результате этого «Волга» вынуждена была сдаться совсей командой. Четыре другие единицы красных, получив повреж-дения разной степени тяжести, вынуждены были отступить. 20 плен-ных краснофлотцев, снятых с «Волги» по приказу майора Садовс-кого, были расстреляны командой моторной лодки «Гвязда» («Звез-да») неподалеку от дороги на Мозырь. Позже, после взятия первыхнаселенных пунктов красных, Розенбаум получил от майора Кра-гельского задание произвести здесь разведку среди оставшегосянаселения в целях выяснения степени распространения здесь ком-мунистического влияния. За это дело бывший агент охранки брал-ся с нескрываемой охотой, для чего он переодевался в крестьянс-кую одежду и заводил среди местных жителей разговоры, прово-цирующие последних на откровенность. Таким образом ему удалосьраскрыть коммунистическую ячейку в д.Свинюхи, что между Лома-чами и Чернобылем. После чего по приказанию майора Крегельс-кого туда был послан смешанный отряд солдат 35-го пехотногополка и матросов флотилии под командой поручика Левицкого иподпоручика Таубе. Все 18 членов этой ячейки во главе с ее руко-водителем, сельским учителем Иосифом Шавлюком были отвезеныв штаб 9-й пехотной дивизии и преданы военно-полевому суду вПинске, по приговору которого десять человек вместе с Шавлюкомбыли приговорены к смертной казни, а остальные восемь – отправ-лены в концлагерь под Калиш.

Розенбаум постепенно начинал входить в забытую роль сек-ретного агента, однако 12 мая по приказу Пилсудского началосьобщее наступление польской армии на Киев, и в этой ситуацииРозенбаум опять был возвращен к флотилии, где получил под ко-мандование уже упоминавшийся штабной пароход «Генерал Шеп-тицкий». Это был обычный речной пароход, вооруженный однойтрехдюймовой пушкой и шестью пулеметами «Кольт». На «Генера-ле Шептицком» в сопровождении речных броневиков «Трахтоми-ров», «Проворный» и шести моторных лодок «эскадра» Розенбау-ма вскоре отправилась на Киев. Броневиками командовали пору-чики Станислав Гриневицкий («Трахтомиров») и СтаниславНагорский («Проворный»). Вооружение кораблей сопровождениябыло таким же, как и флагмана.

41

В Киев группа Розенбаума прибыла 22 мая 1920 года. В товремя город был уже занят частями 3-й польской армии под коман-дованием генерала Рыдз-Смиглого. Здесь отряд в составе флоти-лии пробыл до 31 мая, т.е. до начала отступления поляков из-подКиева. Флотилия выступила в спешном порядке в сторону Черно-быля, т.к. было получено донесение о том, что красные сосредото-чивают свои силы у устья Припяти. Приходилось спешить, чтобывойти в Припять под прикрытием стоявшей в 25 верстах от устья вЧернобыле тяжелой польской артбатареи под командованием ка-питана Черника. 2 июня 1920 года флотилия благополучно при-была в Чернобыль, где оставалась несколько дней. С приближени-ем Красной Армии войска Сикорского остались под Чернобылемдля сдерживания ее наступления, в то же время польская флотилияв спешном порядке отступала на Пинск. Ее задачей было пройтикак можно скорее за Волянский железнодорожный мост через При-пять, возле полустанка «Припять», ниже Лунинца, и взорвать егоза собой. С большим трудом и в последние минуты полякам этоудалось сделать, так как Красная флотилия гналась за польскойбуквально по пятам.

Тревога отступающих, если не страх, дополнительно усилива-лась из-за их причастности к тому, что произошло незадолго напути к Волянскому мосту. Как-то десантный отряд матросов флоти-лии привел на пароход «Шептицкий» группу пленных партизан-коммунистов, задержанных при их вооруженном нападении напольские уланские сторожевые посты. В это время на пароходенаходился командующий флотилией майор Садовский. Когда емудоложили о пленных, он уже готовился к переходу на пароход«Покорный», а потому, недолго задумываясь, распорядился посту-пить с ними «по своему усмотрению вплоть до расстрела». Послеотплытия «Покорного» Розенбаум и подпоручик Владислав Кучин-ский тотчас же решили это неприятное дело утрясти по-своему –евреев из числа пленных (12 человек) расстрелять, а двух белору-сов взять с собой. Розенбаума и Кучинского совсем не волноваладальнейшая судьба пленных, они полагали, что те, кто наверху,лучше знают, что с ними делать: казнить или миловать6. Думается,что упомянутых белорусов ждала не менее трагическая участь, ибо«наверху» уже были обеспокоены тем, что в настроениях боль-шинства белорусов по отношению к польскому войску и админис-

42

трации присутствует откровенная ненависть «из соображений, чтоПольша – это паны, неволя», а потому в штабах большинство на-чальства было настроено на применение к белорусам крайних мер.Позднее в своих показаниях Розенбаум так объяснял мотивы этогопоступка: «К этому решению побуждала нас природная ненавистьк евреям, которых каждый из нас считал язвой на людском орга-низме, виновниками российской революции, самыми главными при-верженцами большевизма, с которыми мы никак не могли прими-риться. Старый закал воспитания был еще живуч, да и новый ло-зунг «Бей жидов – спасай Польшу» уже крепко сидел в нас». Быстросоставив текст приговора, начинавшийся «Именем Речи Посполи-той...», о расстреле 12 евреев и пленении двух белорусов – «не-винных жертв последних», поручили его исполнение боцману Ста-ниславу Яблонскому, «который сам начальство об этом просил».После того как пленные были расстреляны, приговор был подпи-сан Розенбаумом, Кучинским и Яблонским, а затем передан в штабфлотилии.

За Волянским мостом река делала крутой, почти под углом в900, поворот влево, скрываясь за высокой горой. За ней погонябыла для польской флотилии уже не так страшна, тем более чтовзорванный мост перекрыл путь судам противника. Ночь и весьследующий день флотилия, притушив котлы и без огней, отстаива-лась за горой, и только землечерпалка-экскаватор без перерыварасчищала впереди русло. Несмотря на проводимые работы, мелии перекаты затрудняли начавшееся под вечер движение флоти-лии. На следующий день было принято решение: несколько глубо-косидящих судов («Волга», «Покорный»), предварительно попор-тив машины, по дороге затопить. С остальными судами флотилиядошла до Пинска, но в связи с малым уровнем воды в Бугском ка-нале провести их до Вислы также не было возможности. Поэтомупо приказу Морского департамента их затопили на Пинском озе-ре в тех местах, где была достаточно большая глубина. Для отсту-пательной операции польской армии данный эпизод был поистинеуникальным, диктуемым безвыходностью ситуации. В целом отступ-ление, по мнению польского командования, проходило продуман-но и организованно. Генерал Владислав Сикорский в своих вос-поминаниях об этом периоде войны писал: «Отступая от Днепра,мы не оставили на Полесье ничего, что имело какую-либо цен-

43

ность. Эвакуация проходила исключительно организованно. В ходеее бывали моменты, что мы сдерживали отступление с одной лишьцелью – спасти ценные материалы, имущество и вооружение. Так,например, было с Полесской военной флотилией, ради спасения ко-торой мы сдерживали отход наших войск под Петриковым, так было ссотней вагонов на узловой станции Лунинец. Все, что представлялодля нас несомненную ценность, было вывезено на родину»7.

Подходил к концу июнь 1920 года. Из Пинска в это времяполяки спешно эвакуировались. Срочно грузиться по вагонам былоприказано и поредевшей флотилии. Причем на железнодорожныеплатформы были погружены отдельные катера, небольшой паро-ход «Татьяна», переименованный в «Сикорский», а также все 26чешских моторных лодок. Отправкой эшелонов командовал капи-тан Богдан Яроцинский, назначенный командующим Пинской фло-тилией вместо майора Эдуарда Садовского, отозванного в опера-тивно-разведывательный отдел Морского департамента. Эшелоныбыли направлены на Модлин (бывшая русская крепость Новогеор-гиевск), находившийся при впадении Нарвы в Вислу.

В Модлин эшелоны с речными судами прибыли 4 июля 1920года, и здесь в спешном порядке на их базе начали формироватьВислинскую военную флотилию. Командующим ее был назначенкапитан Яроцинский, а поручик Розенбаум – флаг-офицером принем. На него как на уже опытного моряка были возложены наибо-лее ответственные задания по формированию новой флотилии:Департамент морских дел выдал ему открытые листы на право рек-визиции для нужд флотилии необходимых судов. 14 таких судов-пароходов акционерного общества «Фаянс» оперативно с Вислыбыли приведены в Модлин, где уже затем совместными усилиямиРозенбаума и инженера-полковника Черницкого (бывшего судо-строителя русского Балтийского завода) были переделаны в бро-невики.

По делам, связанным с формированием флотилии, Розенбау-му часто приходилось бывать в Морском департаменте у заведую-щего разведкой и оперативным отделом капитана Филяновича.Последний связал Эдуарда с заведующим морской разведкой IIотдела генштаба полковником Станиславом Невяровским. Тот, бу-дучи посвященным в прошлую жизнь заместителя командующегоформирующейся речной флотилии, предложил ему повниматель-

44

нее следить за работавшими в Модлинском порту вольнонаемны-ми рабочими и военнопленными большевиками на предмет пре-дотвращения распространения среди них советской пропаганды.Это обязательство поручик Розенбаум на себя охотно принял.

Между тем 30 июня 1920 года формирование Вислинскойречной флотилии было закончено. На это время в ее составе было14 вооруженных броневиков (на каждом по 2 орудия и 6 пулеме-тов), 40 моторных лодок (по два орудия системы Гочкина и по 4пулемета на каждой). Личный состав – 70 офицеров во главе скапитаном Яроцинским и 1000 матросов. Для связи с армейскимкомандованием от флотилии был назначен подпоручик ВладиславПешканский. Интересы II отдела на флотилии представлял пору-чик Иосиф Левицкий. Все сведения, добываемые им, Розенбаумбыл обязан передавать капитану Филяновичу или напрямую (в слу-чае необходимости) подполковнику Невяровскому.

Вскоре при выполнении задания «двуйки» Левицким и Розен-баумом были взяты под подозрение два офицера 27-го пехотногополка, Багинский и Вечеркевич, стремившихся установить связь скоммунистической организацией в порту. На эти попытки установ-ления этих связей Розенбаума вывел слесарь-оружейник ИосифГодло. С его помощью были уличены в коммунистической пропа-ганде среди обслуги порта и матросов флотилии оружейный мас-тер Станислав Мрозовский, электромонтер Мордко Варшавский,машинист Ежи Грыневич, а также военнопленные из красных –Семен Севастьянов и Михаил Лукин. После их ареста при посред-стве жандармерии, а потом в ходе следствия и суда удалось устано-вить, что первые трое были членами польской компартии. Все пятеробыли приговорены в связи с обстоятельствами военного времени кпожизненному заключению в самой суровой польской тюрьме «Кре-сты» под Кельцами. После ареста коммунистических агитаторов по-литическое брожение в порту и на флотилии поутихло.

В это время Красная Армия была на подступах к Варшаве. От-дельные ее части вышли к Плоцку, в районе которого они форсиро-ванно стремились переправиться на правый берег Вислы. Воспре-пятствовать этому должны были 1-я армия генерала Сикорского и вее составе Висленская речная флотилия. По приказу командующегофлотилией, согласованному со штабом 12-й пехотной дивизии, впомощь ее частям был назначен передовой отряд флотилии из четы-

45

рех судов и 16 моторных лодок под командованием поручика Ро-зенбаума. Непосредственно под его командой находился пароход-броневик «Варненчик». Другими судами («Вавель», «Министр», «Сте-фан Баторий») соответственно командовали поручики Ян Садовс-кий. Станислав Нагорный и Франтишек Квятковский.

Заняв Плоцк, красные смогли там продержаться совсем недо-лго – несколько часов, и под обстрелом сухопутной артиллерии, атакже орудий с судов Висленской флотилии, вынуждены были от-казаться от форсирования реки в этом районе8. За этот бой подПлоцком Розенбаум был награжден «Крестом храбрых» («КшижВалечных»). В то время когда поляки обороняли Плоцк, краснаяконница во главе с С.М.Буденным форсировала Вислу под Каль-варией в районе Сандомира. Все попытки поляков переброситьсвою флотилию к месту прорыва обороны вверх по реке из-за мел-ководья оказались тщетными. В этой ситуации основная часть фло-тилии осталась в Модлине, другая пошла на Варшаву, а третья –под Красный Крест (Чэрвоны Кшиж») – местность ниже Влоцлавкана правом берегу Вислы, где стали появляться отряды большеви-ков. Здесь произошел бой между отрядом флотилии и красным от-рядом, в результате которого поляки потеряли один пароход, а такжеубитыми – двух офицеров и 12 матросов, но атака красных былаотбита. Успехи Красной Армии на других участках фронта дости-гались на пределе сил, а вскоре инициатива постепенно началапереходить к противнику. 16 августа началось наступление польскихвойск, получившее в истории по своим итогам название «чудо наВисле». В изменившейся ситуации 17 августа в Минске началисьсоветско-польские переговоры, итогом которых стал Рижский мир-ный договор, подписанный 18 марта 1921 года.

46

Глава VI. НА СЛУЖБЕ ВО II ОТДЕЛЕПОЛЬСКОГО ГЕНШТАБАИ В ТАЙНОЙ ПОЛИТИЧЕСКОЙПОЛИЦИИ

С прекращением советско-польских военных действий Вислин-ская флотилия была расквартирована в г.Торуни на Поморье. Здесьже находился флотский экипаж всех военно-морских сил Польши,которым командовал полковник генштаба Станислав Невяровский,продолжавший параллельно оставаться и начальником II отделагенштаба. Полковник постоянно жил в Варшаве, но в Торунь покадровым вопросам приезжал довольно часто. В один из такихвизитов, где-то в первых числах сентября 1920 года, он вызвал ксебе в кабинет поручика Розенбаума и без лишней дипломатиипредложил последнему официально оформить свои отношения соII отделом под псевдонимом «Антоний Ружа». При этом Невяровс-кий сказал, что свяжет Розенбаума и с тайной политической поли-цией, с которой II отдел работает теперь в тесном контакте. «По-верьте, – добавил он, – что от этого вы и материально будете вдвойном выигрыше». Кивок головой Розенбаум в знак согласияполковник расценил как наиболее удобный момент для перехода кделовой части встречи: «Я поручаю вам взять под свой контрольнемецкое население на Поморье и, в частности, в Торуни. В после-днее время антипольские настроения среди его жителей усилились.Это касается не только торговцев, интеллигенции, но и чиновниковв муниципальных учреждениях, ибо последние представлены по-чти исключительно немцами. Ваша задача состоит в том, чтобы войтив немецкое общество, завязать связи с людьми, имеющими в немвлияние, и доносить обо всем, что только вредит польскому делу,нам в генштаб, если полученная информация будет касаться войс-ка, а если гражданского населения, то с этим обращайтесь к на-

47

чальнику тайной политической полиции в Торуни комиссару Ме-числаву Перковскому, которому я вас сегодня представлю»9.

Обещанная встреча состоялась в обед того же дня в лучшемресторане города «Пале Кришталь». Мечислав Перковский сразуже узнал в Розенбауме компаньона по «спиртному» делу в Одес-се: протянув ему руку, он улыбнулся, но о прошлом вспоминать нестал. После обеда полковник Невяровский, комиссар полиции Пер-ковский и новоиспеченный агент поехали в управление полиции,где последнему было дано задание познакомиться, а затем войти вдоверие к заведующему санитарным отделом городской управыдоктору фон Вольпе и к заместителю бургомистра, купцу фон Пер-нау с тем, чтобы последние «помогли» ему проникнуть в центр ан-типольского движения. В заключение делового свидания полков-ник Невяровский предложил Розенбауму явиться к нему через не-делю в Варшаву для осуществления всех формальностей, связанныхс его регистрацией во II отделе генштаба.

Выполнение поставленной задачи для Розенбаума осложня-лось тем, что он, являсь офицером флотилии, и ввиду теплой осе-ни, жил на штабном пароходе «Варненьчик», а это ограничивалоего контакты с местными немцами. В этой связи он, получив у ко-мандующего флотилией разрешение перебраться на частную квар-тиру в городе, стал усиленно искать себе жилье среди наиболеевлиятельных немцев. Его величество случай в ту пору был весьмаблагосклонен к поручику, и он достаточно быстро нашел комнатуу госпожи Гретты фон Зоммер – вдовы бывшего начальника стан-ции Торн (Торунь). Придя к ней для найма комнаты в светском пла-тье, Розенбаум обратился к ней по-немецки, да и немецкая фами-лия сделала свое дело, и хозяйка приняла его к себе на квартируна довольно льготных условиях. Следующим шагом стало стремле-ние Розенбаума расположить еще не старую вдову к себе, снис-кать ее доверие. И это лихому кавалеру вполне удалось: он полу-чил комнату с пансионом, право ужинать вместе с Греттой, а зна-чит, и возможность встречаться с приходившими к ней в гостилюдьми. Таким образом, квартиранту удалось быстро познакомитьсяс семьей торговца Лихтенштейна. Получив же приглашение от гос-пожи Лихтенштейн на ее день рождения, он сумел познакомиться счиновниками Вольпэ, Пернау и другими лицами. С их помощьюагент узнал о существовании в Торуни двух немецких патриотичес-

48

ких организаций, скрывавшихся под невинными названиями: 1) «Не-мецкое общество хорового пения» и 2) «Спортивное обществонемецкой молодежи». Обладавший недурным баритоном Розен-баум, с согласия шефа городской полиции, вступил в члены хоро-вого общества, вместе с ним участвовал в нескольких торжествен-ных богослужениях в лютеранской церкви, благодаря чему позна-комился с пастором фон Лютцау, а через него – с председателемспортивного общества фон Плакэ, работавшим казначеем в го-родском управлении. Встречи Розенбаума с этими и другими нуж-ными ему людьми чаще всего проходили в ресторане «Артур Гоф-фе» за кружкой пива за общим столом. Обыкновенно при пивешла и игра в домино. Обо всех этих встречах и сведениях, полу-ченных в результате общения с членами немецких обществ, он со-общал в устной и письменной форме комиссару Перковскому. Пос-ледний все предпринимаемые агентом шаги одобрял, но от реши-тельных действий по отношению к немцам воздерживался,откладывая таковые на 1921 год, так как в конце января этого годадолжны были состояться выборы в городское самоуправление (ужепо польским законам). Говоря об этом, комиссар подчеркивал, что«выборы еще не раз дадут нам повод перейти к решительным ме-рам, тем более что добровольно немцы не выпустят из рук своювласть в городе. Ваша задача состоит в том, чтобы знать обо всем,что готовят они к избирательной компании...».

В «Артур Гоффе» за пивом немцы спокойно вырабатывали свойплан действий, главной задачей которого было проведение 12 своихкандидатов в муниципальный совет Торуни. Разумеется, что и Ро-зенбаум при этом присутствовал. Список этих лиц он немедленнопередал Перковскому, и комиссар воспользовался им в преддве-рии выборов в полной мере: большинство из членов немецких пат-риотических организаций до начала избирательной компании быливысланы в Германию.

Выполняя задание «двуйки» и тайной полиции в Торуни, Ро-зенбаум вновь начал служить и в германской разведке, не знав-шей о его миссии в немецкой среде. Однажды во время Рожде-ственских праздников, в доме у пастора Лютцау, он встретился сВильгельмом фон Роуде, который в свое время был личным секре-тарем германского консула в Киеве фон Геринга, а потому знал оего сотрудничестве с германской разведкой. На момент данной

49

встречи Роуде состоял на службе в рейхсвере, в Данциге. В ходевоспоминаний о прошлом киевский знакомый предложил давнемугерманскому разведчику возобновить свою деятельность уже на тер-ритории Польши, в Познанском воеводстве и на Поморье. Розен-баум это предложение не отверг. Из того же разговора ему сталоизвестно о том, что во главе немецкой контрразведки в Польшестоят владелец Варшавского пивоваренного завода «Габертуш иШиле» Иоганн Шиле и лютеранский пастор фон Шотт. В следую-щую встречу Роуде передал Розенбауму рекомендательное письмок пивному магнату – резиденту. Знакомство Розенбаума с Шилесостоялось в Варшаве в конце января 1921 года. Тогда же он по-лучил и задание: в предельно короткие сроки дать немцам под-робные сведения о составе польских гарнизонов на Поморье и вПознанском воеводстве. По ряду причин выполнить это задание вполном объеме двойной агент не смог, передав Шиле требуемыесведения лишь по гарнизонам в Торуни, Быдгоще, Грудзенце иТшеве. Это донесение было написано на немецком языке и подпи-сано полученной при первой встрече кличкой «Ганс». С этого вре-мени возобновленное сотрудничество Розенбаума с немецкой раз-ведкой практически не прерывалось, имея в разные годы периодыкак подъема, так и спада.

22 января 1921 года, незадолго до депортации немецких ак-тивистов из Торуни, Розенбаум был вызван полковником Невяровс-ким в генштаб. Вместе с благодарностью за работу среди немцев вТоруни полковник сообщил Розенбауму о произведении его вери-фикационной комиссией из поручиков в майоры и временном при-командировании к Морскому департаменту. Съездив затем на не-сколько дней в Торунь для сдачи дел по Висленской флотилии, Ро-зенбаум уже 28 февраля прибыл в Варшаву. Здесь полковникНевяровский связал опытного агента с комиссаром Варшавской по-литической полиции, также его давним знакомым по Одессе, кня-зем Витольдом Святополк-Мирским. Встреча была достаточно теп-лой, но о деле разговоров не было; все трое понимали, что этовсего лишь прелюдия к сотрудничеству на более высоком уровне.Но прежде чем перейти к нему, Невяровский попросил Розенбау-ма выполнить одно небольшое задание по месту его недавней служ-бы в Модлинском порту и проследить, не имеется ли там ячейкиКоммунистической партии Польши (КПП). При этом полковник до-

50

бавил, что «если там что-нибудь раскроется, то надо немедленноприбегнуть к аресту виновных при помощи местных жандармов»,вручив при этом так называемый открытый лист к начальнику Мод-линской жандармерии полковнику Яну Гардличке. Данное поруче-ние в какой-то степени отражало ту нервозность, в которой пребы-вали польские жандармы и полиция в связи с настойчиво насаж-давшейся властями идеей о том, что после провала похода наВаршаву «экспорт революции со стороны Советской России будетусилен как через советскую разведку, так и через мобилизован-ный ею пропагандистский аппарат КПП»10.

Прибыв на другой день в Модлин, Розенбаум прежде всегоотправился к полковнику Черницкому – начальнику портовых ме-ханических мастерских. Тот любезно предложил визитеру остано-виться у него. После окончания рабочего дня к Черницкому зашели его заместитель – инженер-подполковник Сачковский. За вечер-ним чаем завязался разговор о состоянии дел в мастерских. В ходеего и Черницкий, и Сачковский говорили о том, что работы идутвяло, рабочие стали чаще сбиваться в группы, перешептываться, ичто на днях прошла однодневная забастовка. Помня постоянно обуслуге, оказанной ранее ему здесь со стороны оружейника Иоси-фа Годло, Розенбаум спросил: а работает ли он в мастерских иможно ли с ним повидаться? Получив утвердительный ответ, он тот-час же принялся за выполнение полученного в Варшаве задания.

Пройдя в мастерские, Розенбаум под видом лица, заинтересо-ванного в изготовлении там судовой радиостанции, стал заговари-вать с Иосифом Годло и с другими находящимися в цеху рабочими,затрагивая при этом и вопрос о невыплаченной им заработной пла-те и имеющейся у него возможности поднять этот вопрос в Морскомдепартаменте. На эти речи из толпы послышались недоверчивыевозгласы: «байки» (по-русски «сказки»). Розенбаум сразу же засек,что эти слова произнес токарь Героним Шиманский, но делал вид,что их автор его совсем не интересует. Позднее, со слов Годло, ста-ло известно, что Шиманский по своей культуре и профессионализ-му заметно выделяется из рабочей среды, так как до призыва навоенную службу работал на одном из крупных заводов Лодзи. Сей-час он готовился к демобилизации; но было понятно, что недавняяоднодневная забастовка прошла не без его влияния.

51

Узнав обо всем этом, Розенбаум в соответствии с полученнымиот Невяровского полномочиями сразу же обратился к начальникуместной жандармерии с просьбой провести у Шиманского обыскэтой же ночью. Пожелание агента было исполнено. В ходе обыскау подозреваемого в коммунистической пропаганде было найденомного нелегальной литературы, прокламаций, а также список чле-нов Модлинской партячейки. Это дало повод для ареста в ту женочь еще около 20 человек, которых посадили в Модлинскую кре-пость, вплоть до распоряжений из II отдела генштаба.

Сразу же после этого окрыленный успехом агент со своимдонесением, копиями протокола обыска и списка партячейки от-правился обратно в Варшаву. Там, будучи тепло встреченным Не-вяровским, он получил от полковника письменное предписаниеотправиться в распоряжение шефа Варшавской тайной политичес-кой полиции князя Святополк-Мирского. Провожая агента до две-ри, Невяровский на прощанье ему сказал: «Все распоряжения ко-миссара должны быть вами исполняемы так, как бы вы их получилиот меня. Имейте в виду – дело серьезное».

Получив такое напутствие, Розенбаум немедленно из геншта-ба отправился к князю и от него узнал следующее: «Полиции сталоизвестно, что 10 февраля 1921 года на Праге, возле моста Кер-бедзя на Мариеништадской улице в доме №14 состоится антипра-вительственное собрание варшавских трамвайных рабочих. Вашазадача вместе с Левицким («Юзеф Гранда») состоит в том, чтобыпод видом командированных из Лодзи трамвайщиков (соответству-ющие удостоверения и одежда готовы) проникнуть на это собра-ние и получить нужную нам информацию».

Весь оставшийся день агенты посвятили изучению места пред-полагаемого рабочего собрания, согласованию своих действий всамых различных ситуациях. На другой день, т.е. 8 февраля около23 часов, одевшись в поношенную одежду, загрязнив слегка лицо,Розенбаум отправился в кабачок «Под лебедем» («Под лабэндзем»)по адресу Мариенштадская,14. Расположившись у стойки, он по-требовал водки, селедку и пива, а затем стал закусывать, не спус-кая глаз с прибывающих сюда людей. Среди посетителей преоб-ладали трамвайщики, железнодорожники с подъездной узкоколей-ки Варшава – Отвоцк – Яблонная, рабочие с пристаней, грузчикии так называемые «антки» (жулики-подростки). Сидеть в этой ком-

52

пании было жутковато, но где-то около 24 часов пришел Левицкий(«Гранда») под видом рабочего, только что возвратившегося с ра-боты. Как и было договорено, он не подошел к Розенбауму, а при-соединился к группе трамвайщиков и грузчиков: беседовал с ними,чокался с ними своим бокалом... И только потом, в компании скаким-то подвыпившим рабочим, подошел к своему сотоварищу и,хлопнув его по плечу, сказал: «Поставь нам водки и пива. Чегосидишь один, как сыч? Вот товарищ Груздь». Они подсели к Розен-бауму и стали все вместе выпивать. Во время выпивки к ним подхо-дили другие рабочие и тоже выпивали, высказывая в ходе беседынедовольство правительством и ставя в пример Советскую власть вРоссии, восхваляя тамошнюю жизнь рабочих. Агенты, разумеется,им поддакивали, стараясь снискать их доверие и расположение.

В час ночи хозяин заведения объявил, что кабачок закрывает-ся, после этого посетители все разом вышли на улицу, быстро рас-прощались друг с другом и отправились кто куда. Агентам, конеч-но же, оказалось «по пути», они спешно двинулись на Сенаторс-кую, где находился 1-й комиссариат Варшавской тайной полиции.Здесь они быстро восстановили свой обычный вид, а затем отпра-вились в кабаре на Новомейскую, где решили слегка погулять, давзарок ничего не предпринимать в этом деле по своей личной ини-циативе.

Утром следующего дня (10 февраля) Святополк-Мирский при-гласил к себе двух «трамвайщиков» и поставил им задачи во всехдеталях: «1) во чтобы то ни стало быть на предстоящем тайномсобрании рабочих; 2) держаться на нем в разных местах, но по-ближе к выходу; 3) запомнить, а при возможности записать фами-лии актива и ораторов; 4) самим мер никаких не принимать, а вслучае необходимости дать знать об опасности наружной охранеиз членов тайной полиции; 5) быть начеку и следить один за од-ним; 6) если наружная охрана и полиция начнут аресты, то в ихдела не вмешиваться; 7) после завершения операции необходимосразу же прибыть в комиссариат».

От «Гранды» тогда же стало известно, что свое собрание ра-бочие назначили на 23 часа. Сборный пункт – погребок «Под ле-бедем». Явившись туда, агенты старались все делать по инструк-ции, данной накануне комиссаром. Следует заметить, что собра-ние проходило достаточно организованно. Открыл его председатель

53

коммунистической ячейки трамвайщиков Болеслав Бальчевский, ко-торый в своей речи призвал участников собрания оказать поддер-жку КПП (тогда еще легальной. – В.Ч.). После него выступал слу-жащий трамвайного депо (Розенбаум его фамилии не расслышал.– В.Ч.), которого слушатели подбадривали криками: «Браво, Олек»,«Олек – молодчина!». Были и другие выступления, но неожиданнов зал заседаний ворвалась полиция, произошло замешательство,а затем начались аресты присутствующих, что называется, наобум.Отправившись из погребка в политическую полицию, агенты сталисвидетелями конфликта между начальниками тайной и обычнойполиций (Святополк-Мирским и Галлем) по поводу несвоевремен-ного вмешательства последней в ход нелегального собрания. Насобрании присутствовали свыше 300 человек, но из-за неумелыхдействий так называемой «мундирной полиции» двум-трем десят-кам участников его удалось бежать, включая агентов и «Олека»,сорвавшего своими зажигательным выступлением аплодисменты иодобрительные возгласы. Так что просчеты в проведении опера-ции были. Среди интересных деталей ее можно назвать факт аре-ста полицией 10 февраля среди массы рабочих переодетого май-ора польской армии Дембского. Спустя годы стало известно, чтоон одновременно работал в советской и польской разведках.

Так не совсем удачно закончилось на этом этапе сотрудниче-ство Розенбаума с «двуйкой» и Варшавской тайной политическойполицией. 15 февраля он был вызван в Департамент морских дели назначен командующим Пинской речной флотилией. Однакостоль высокое назначение не прервало его связей с двумя разве-дывательными ведомствами: из рук Варшавы он перешел в объятияБреста и Белостока. И такая роль на данном этапе агентурной де-ятельности Розенбаума вполне устраивала, ибо всем своим нутромон чувствовал, что оказался в привычной для него стихии поискаинакомыслящих. Однако развернуться в полную силу в своей борь-бе против коммунистических идей Розенбаум со своими покрови-телями не мог, поскольку вносимые в сейм проекты законов, кото-рые бы прямо устанавливали суровое наказание за принадлеж-ность к Коммунистической рабочей партии Польши (КРПП) в1921–1923 годах не были приняты из-за боязни правящих круговстраны открыто развенчать иллюзии о преимуществах нового рес-публиканского строя. В этой связи еще длительное время юриди-

54

ческой основой для политических репрессий в отношении к рево-люционному и рабочему движению в Польше оставались старыезаконы стран, участвовавших в разделах Речи Посполитой. На-пример, царский кодекс («Уложение 1903 года») в начале 1920-хгодов продолжал действовать на территории бывших российскихвладений. Верховный суд Польши 28 марта 1922 года охаракте-ризовал компартию как организацию преступную и дал указаниепреследовать ее членов по ч.1 ст.126 «Уголовного уложения 1903года», предусматривавшей наказание на срок до 8 лет. Родствен-ными компартии объявлялись и другие рабочие объединения, такили иначе защищавшие интересы людей труда. Чаще всего в ихпоявлении полицейским чиновникам виделась «рука Москвы».

В преследовании инакомыслящих, кроме судов, тон задавалаи специально созданная в 1919 году политическая полиция – де-фензива. Эдуард Розенбаум завязал контакты с ней еще тогда, когдаона тогда еще только-только начинала входить в силу. На самом«верху» при главной комендатуре госполиции была создана инс-пекция политполиции, быстро формировались ее окружные отде-ления и агентуры. Руководство политическим сыском было сосре-доточено в «центрах» при воеводских управлениях и «экспозиту-рах» дефензивы при староствах. Сеть агентов и осведомителей(«конфидентов») вербовалась за деньги и путем шантажа из сре-ды, близкой к инакомыслящим11. Вот почему политполиция обрати-ла внимание на Розенбаума. По мнению ее руководства, он былчеловеком, который мог профессионально действовать не толькона уровне трудовых низов, но и партийно-профсоюзной верхуш-ки. Учитывая строго законспирированную работу прокоммунисти-ческих объединений, контроль и проверку, которым они подверга-ют каждого своего нового члена, руководство польской политпо-лиции стремилось к тому, чтобы агент, направляемый в эту среду,был не только развитым политически, но и инициативным, с темчтобы как можно быстрее завоевать доверие среди рабочих орга-низаций. Эдуард Розенбаум вполне отвечал этим требованиям.

55

Глава VII. ОПЯТЬ В ПИНСКЕ

Перед отъездом из Варшавы в Пинск Розенбаум направилсяна прием к своему шефу по разведке Станиславу Невяровскому.Этот визит был вызван его естественным желанием поблагодаритьза неожиданное повышение по службе (участие в нем со стороныпоследнего было более, чем очевидным), с другой стороны, уехатьпросто так, не получив задания по линии разведки, – это моглобыть расценено, как вызов, или того хуже – измена. Несмотря нанебольшой конфуз, произошедший 10 февраля на рабочем со-брании, полковник встретил майора радушно, поздравил с назна-чением на новую должность, предложил закурить. И только послеэтого перешел к делам, изучение которых неожиданно заверши-лось приказанием-предписанием: по прибытии в Пинск, не затяги-вая долго с приемом новой службы, заехать в Брест и явиться там кначальнику II отдела местного военного округа подполковнику Юзе-фу Табачинскому. На другой день после прибытия в Брест в пол-ном соответствии с предписанием начальства Розенбаум явился кподполковнику Табачинскому. В кабинете у него новый командую-щий Пинской флотилии пробыл около двух часов. В ходе встречиЮзеф Табачинский проинформировал высокопоставленного агентаоб общественно-политической ситуации на Полесье вообще и оситуации в приграничной полосе с СССР в частности, акцентиро-вав особое внимание на Давид-городке, Микашевичах и Пинске,где, по его мнению, «особенно заметен среди пограничного ев-рейства сильный уклон в сторону совет-коммунизма».

После этого Табачинский познакомил Розенбаума с команди-ром саперного железнодорожного батальона капитаном Станис-лавом Бенклевским (также агентом контрразведки) и с комендан-том тайной политической полиции Яцыничем. Все трое спустя паручасов встретились на обеде с шефом Брестской политической по-лиции полковником Гжибовским. В ходе застолья подвыпивший

56

Гжибовский заявил: «Жиды на все 100 % являются коммунистами исамыми стойкими распространителями большевистской литерату-ры». А Табачинский в тон ему добавил: «Господа, крэсы всходне(восточные окраины тогдашней Польши. – В.Ч.) – это передоваяпозиция коммунистического еврейства, и в Бресте эта зараза чрез-вычайно сильно распространилась, причем не только в крепости.И с нею вы столкнетесь как в Пинске, так и в Микашевичах, и вДавид-городке. Вам же, господин майор (речь шла о Розенбауме.– В.Ч.) по принятии порта в Пинске флотилии необходимо сделатьвсе для изоляции матросов и господ офицеров от еврейских шин-ков, ресторанов и других увеселительных заведений. Это я вамставлю в главную обязанность...». Наблюдая в ходе затянувшейсябеседы за поведением чинов политполиции и «двуйки», Розенбаумпришел к выводу, что последние вели себя несколько покровитель-ственно по отношению к сотрудникам тайной полиции. Несколькопозже он понял, что II отдел генштаба являлся не только военной,но и общенациональной разведывательной службой. Его полно-мочия охватывали отчасти и сферу политического сыска, посколь-ку на «двуйку» возлагалась борьба с «подрывными» движениями ввооруженных силах. Серьезное внимание уделялось также про-цессам, происходящим в среде местных нацменьшинств: русских,белорусов, украинцев и евреев. Особое внимание II отдел уделялизучению политической ситуации в приграничных районах. Не-посредственная оперативная деятельность здесь осуществляласьорганами пограничной охраны КОП (Корпус Охраны Пограничья),а потому подключение к этой работе агентов типа Розенбаума былодля II отдела обычным делом12.

Прибыв 18 февраля 1921 года в Пинск, Розенбаум сразу жеокунулся в прием дел от временно исполнявшего должность коман-дующего флотилией и портом капитана Станислава Антоновича.После официальной передачи дел Розенбаум нанес визиты город-скому старосте Станиславу Томашевичу, президенту города Болес-лаву Скирмунту и командиру 83-го Сибирского пехотного полка.Неофициальная часть знакомств состоялась вечером в польскомклубе Стащица, где, кроме названных лиц, присутствовал и сдав-ший должность командующего флотилией капитан Антонович.Последний за рюмкой водки сказал, что «на прошлой неделе вовверенной ему флотилии за коммунистическую пропаганду арес-

57

тованы матрос Ежи Скобля и писарь Марк Вайн – еврей. При обыскеу них обнаружены большевистские издания. Ясно, что они их со-держали не для личного пользования». Розенбаум тотчас же уло-вил, в чей адрес посылалась данная информация.

На следующий день, сразу же после торжественного построе-ния личного состава флотилии, Розенбаум отправился к следовате-лю по чрезвычайным происшествиям в части майору Пржибыльс-кому, уже успевшему что-то выяснить по интересующему его воп-росу. От него он узнал не только о результатах проведенногообыска, но и о связях арестованных матросов с военнослужащимив крепости Брест. Из разговора с капитаном Бенклевским, такжеучаствующим в политическом сыске, командующий флотилией вы-нес решение о необходимости установления особого контроля зарабочими пинской портовой команды, размещавшимися в частныхарендованных домах. Много заслуживающих внимания сведенийон узнал тогда и о ситуации в Микашевичах и Давид-Городке. Крометого, капитан Бенклевский представил в тот же день Розенбаумупоручика Ричарда Эйхлера и капитана Станислава Огродзинско-го, которые курировали в политическом отношении эти населен-ные пункты. Из совместной беседы Розенбаум вынес для себя осоз-нание острой необходимости бдительного наблюдения за советс-ким пограничьем, сбора сведений о личном составе военных речныхотрядов, а главное надзора за местным еврейством, которое подвидом банальной контрабанды занималось в революционном рай-оне революционной коммунистической пропагандой. В тот же деньна тяжелую голову Розенбаум начал инспекцию мест дислокациисвоего хозяйства. Вслед за ним, уже через несколько дней, в отря-ды флотилии были посланы трое опытных агентов политполиции,одетых в матросскую форму и с удостоверениями специалистов,прикомандированных сюда с Балтики. Чего-нибудь другого Розен-баум придумать не мог.

20 марта 1921 года на Пине и Припяти прошел лед, и ужечерез два дня Розенбаум отправил монитор «Пинск» и четыре мо-торные лодки (по шестнадцать человек на каждой) в пограничнуюзону, вначале в Микашевичи, а затем в Давид-Городок, что позво-лило связать в течение недели офицеров флотилии и внедренныхсюда агентов с офицерами пограничной стражи – поручиком Эйх-лером и капитаном Огродзинским. Во время второго посещения

58

этих пограничных пунктов (с 30 марта по 1 апреля) Розенбаум ре-шил сам на месте пообщаться с личным составом и местным насе-лением, чтобы ближе познакомиться с их положением. Дело в том,что коренные жители достаточно настороженно, а иногда и враж-дебно смотрели на польских моряков. В этой связи в Давид-Город-ке Розенбауму удалось пробить брешь в этой стене взаимного от-чуждения. Как бывший офицер императорской российской армии,он сумел достаточно быстро познакомиться с местным священни-ком – протоиереем Матфеем. Последний, кроме того, что служилздесь в сборе свыше 30 лет, а потому и прекрасно знал всех жите-лей в лицо, был еще и большим ненавистником коммунистов. Зачашкой чая, в ходе разговоров о былой жизни, он назвал Розенба-уму имена наиболее видных местечковых бунтовщиков, связанных сполитической контрабандой: это аптекарь Мордух Ращевский, фель-дшер Давид Гуревич и кладбищенский сторож Иойнэ Герлах.

Возвратившись в отряд, Розенбаум дал поручение прикоман-дированным к флотилии агентам-матросам проверить полученныесведения и, в случае их подтверждения, велел всех упомянутыхдеятелей арестовать.Через два дня агенты донесли, что основанийдля ареста указанных лиц имеется более чем достаточно. В итогевсе они, кроме аптекаря Ращевского, успевшего выехать в неизве-стном направлении, были арестованы и под охраной на пароходе«Генерал Сикорский» отправлены в Пинск в распоряжение комен-данта Яцынича. В числе вещественных доказательств, зафиксиро-ванных в протоколе обыска упомянутых лиц, значились следующиеиздания: брошюры о К.Марксе, В.И.Ленине, биографии Л.Троц-кого и И.Сталина, воспоминания о К.Ворошилове, Ф.Дзержинскоми другие материалы.

В это же время активизировались революционные настроенияи в Пинске. В городе по приказу военного коменданта постояннопатрулировали как солдаты 83-го пехотного Сибирского полка,так и матросы флотилии. При проверке несения ими службы Ро-зенбауму удалось перехватить на еврейском кладбище несколькочеловек, прятавших там большевистские издания, а затем при по-мощи сводного патруля арестовать их и вместе с отобранной лите-ратурой доставить в комиссариат полиции. Среди арестованныхособо вызывающе вел себя по отношению к Розенбауму и другим

59

офицерам некий Соломон Фридман – провизор аптеки Альперинаи недоучившийся киевский студент.

Многое для понимания происходящего в Пинске пояснил Ро-зенбауму местный домовладелец и торговец мануфактурой АбрамАрбуз. Флотилия снимала у него не только квартиры для офице-ров, но и небольшое помещение для хозяйственных нужд. Одновремя занимал у Арбуза комнату и сам командующий флотилией,что давало ему возможность на правах давнего знакомого захо-дить к пожилому торговцу в гости. Как-то за чайным столом Розен-баум затронул вопрос о причинах всеобщей симпатии еврейства ккоммунизму: «Чем это объяснить, уважаемый? Открываешь любуюгазету, и где бы ни была раскрыта какая-либо организация с ком-мунистическим уклоном – везде большинство ее участников – ев-реи». Арбуз, будучи, по его словам, искренним сторонником по-литики Пилсудского, вначале как мог пытался разубедить своегособеседника в таком одностороннем мнении о евреях, но в концеконцов свои «опровержения» закончил словами: «Знаете что, гос-подин начальник, – дураков и жуликов везде много...». И при этомзаметил, что одним из них является Саша Альперович, распилов-щик с лесопилки Пашковского, возглавляющий в городе организа-цию еврейской молодежи под названием «Дер Штерн» («Звезда»).«Как это так, – говорил с чувством недоумения Арбуз, – этому Сашеуже 25 лет, у него красавица жена, живет он у своего тестя, порт-ного Розенштейна на Завальной улице на всем готовеньком, но нио чем серьезном не думает?..».

Через несколько дней до майора дошла информация о том,что двое нестроевых из мастерских флотилии (плотник Фрейден-берг и жестянщик Ройзман) посещают дом портного Розенштейна –тестя Саши Альперовича. В связи с этим Розенбаум вызвал к себеначальника портовой команды капитана Антоновича и приказалему строго следить за этими двумя матросами и к выдаче им уволь-нительных в город не чинить никаких препятствий. Пообещав вточности исполнить приказание, капитан уже перед уходом все-таки осмелился спросить: «Извините, господин майор, но что инте-ресного может быть в грязной халупе этого еврея?». И когда в от-вет услышал, что «там встречаются самые настоящие коммунисты»,он с выражением решимости на лице коротко ответил: «Все по-нял», и щелкнув каблуками, вышел из кабинета.

60

6 августа, в воскресенье, погода в Пинске была солнечной,но ветреной. Где-то около 10 часов утра в разных концах городанеожиданно возникли пожары. Благодаря ветру, огонь быстро ох-ватил деревянные постройки города, а затем перескочил на дере-вянные тротуары. К двум часам дня весь город горел. По тревоге ктушению пожара были привлечены солдаты и матросы гарнизона.Когда огонь охватил синагогу, внутри ее вдруг неожиданно сталираздаваться взрывы. Ее здание тотчас было оцеплено военным кор-доном; в других же местах тушение огня продолжалось. Пожардлился почти трое суток, в результате чего более половины городавыгорело. Когда пламя было сбито, подвалах синагоги было обна-ружено два артиллерийских орудия, пять пулеметов и тридцать семьвинтовок. В ходе разбирательства дела о пожаре в синагоге тай-ной полиции удалось выйти на след «молодой и пригожей комму-нистки» Клары Колб и уже известного Саши Альперовича. В связис арестом этих лиц было решено произвести обыски среди матро-сов портовой команды. По команде Розенбаума рота поручикаЛисовского в 12 часов ночи оцепила казарму, а сам он направил-ся к дежурному по команде поручику Вильбику и приказал емуследовать за ним в казарму с тем, чтобы разбудить матросов. Ког-да поручик произвел подъем команды, Розенбаум скомандовал всемматросам стать смирно у своих кроватей, а боцманам Заневскому,Завадскому, Прушинскому и Бернатовичу приказал приступить кобыску личных вещей подчиненных. В результате обыска у 18 мат-росов команды (Фрейденберг Хаим, Ройзман Эфроил, Вайн Мор-дух, Винтицкий Иосиф, Любарский Ицко, Портной Геру, ФейерВульф, Кац Ицко-Хаим, Слонимский Герц-Хаим, Цыдерович Абрам,Гринфельд Шлема, Долгопольских Эфроим, Эферс Янкель, Фонш-тейн Вульф, Вольский Владислав, Мальчевский Марьян, Ольша-мовский Ольгерд), кроме марксистской литературы, прокламацийи воззваний, отдельных номеров коммунистической газеты «Чэрво-ны Штандар», были обнаружены также портреты К.Маркса,В.И.Ленина, Ф.Э.Дзержинского... и «пригожей» Клары Колб и др.Все упомянутые матросы по окончании обыска были арестованы ипод конвоем роты поручика Лисовского препровождены на мест-ную гауптвахту, с тем чтобы в скором времени отправить их в рас-поряжение военных следователей Брестской крепости. Придя до-мой, Розенбаум тотчас же написал подробное донесение о прове-

61

денной акции полковнику Табачинскому и подписал его своим ужепривычным псевдонимом – «Антоний Ружа».

Как только рассвело, командующий флотилией направился кстаросте города Пинска Станиславу Томашевичу, чтобы сообщитьо случившемся ночью в казарме флотилии, а также о наличии пре-ступных революционных связей Клары Колб с матросами портовойкоманды. При этом пояснил, что дополнительные сведения о де-вушке–революционерке ему крайне необходимы для составленияофициального рапорта о произведенных ночных арестах непос-редственно адмиралу Порембскому. Староста немедленно вызвалк себе по телефону коменданта Яцынича с назидательной просьбой«захватить все имеющиеся у него материалы по делу красоткиКолб». В ходе совместного их изучения стало известно, что КлараКолб – уроженка местечка Сквирь Киевской губернии и что при-была она в Пинск, нелегально перейдя границу возле города Ров-но, по заданию Российского коммунистического союза молодежи(РКСМ) с целью создания здесь молодежного коммунистическогосоюза под названием «Дер Штерн». С помощью Альперовича иФрейнберга ей это частично удалось сделать. Костяк организациисоставляла учащаяся молодежь, солдаты и матросы. «Если бы непожар, – заключил Яцынич, – выйти на след организации было бызначительно сложнее». Покидая кабинет городского старосты, ко-мендант между прочим заметил, что Клара Колб не отличаласьвысокой нравственностью, ибо она «неоднократно принимала уча-стие в пьяных кутежах с офицерами гарнизона и местными чинов-никами; часто с сомнительными целями ездила в Варшаву».

Сентябрь-октябрь в Пинске прошли спокойно, если не считатьтого, что на Пинском озере производились работы по подъему су-дов, затопленных при отступлении польской армии в 1920 году.Несмотря на ряд технических проблем, в целом эта операция быларешена успешно. Важным событием этого сентября 1921 года яви-лось также прибытие в город для инспекторского смотра порта ад-мирала Порембского и вновь назначенного командующим речнойобороны всей Польши командора Отто фон Мецгерра (бывшегокомандующего австрийской Дунайской флотилией). Вместе с нимив инспекции участвовала группа французских офицеров во главес генералом де Вейганом. Розенбаум как командующий Пинскойфлотилией обеспечивал прием высоких гостей и их сопровожде-

62

ние на штабном пароходе «Генерал Сикорский» вначале до Ста-роселья, где начиналась Днепро-Бугская система и интенсивно ве-лись работы по углублению фарватера, а затем в Микашевичи иДавид-Городок. Там адмирал Порембский хотел лично ознакомить-ся с работой и условиями службы сторожевого отряда флотилии.Политическая сторона дела адмирала не интересовала. Правда,по прибытии в Пинск он спросил у командующего флотилией оподробностях августовских арестов среди матросов портовой ко-манды. По всем этим вопросам Розенбаум дал исчерпывающиеобъяснения, за исключением факта своего сотрудничества со II от-делом и тайной полицией. В тот же день инспекция отбыла в Вар-шаву.

В начале октября 1921 года майор Розенбаум получил от ка-питана Антоновича служебный рапорт, в котором отмечалась вцелом нормальная ситуация на советско-польской границе, за ис-ключением «получившей в последнее время сильное распростра-нение контрабанды спиртом (водкой) и сахарином, в которой со-блазненные доходностью этого мероприятия принимают участиенекоторые унтер-офицеры и матросы сторожевого охранения».Среди таких лиц Антонович в своем рапорте назвал боцманов –Станислава Василевского, Михаила Мостевича, Станислава Ку-ликовского и матроса Ольгерда Ольшанского. В конце рапортаАнтонович сетовал по поводу того, как ему поступить с вышеука-занными людьми, так как до сих пор замечаний по службе у них небыло, а следов политического влияния от встреч с советскими мат-росами он у них не замечал. Более того, как писал капитан, всечетверо являлись кавалерами орденов «Виртути Милитари» и «Кши-жа Валечных».

О содержании этого рапорта Розенбаум тотчас же доложилпо телефону начальнику II отдела в Бресте полковнику Табачинс-кому и получил от него приказание доставить всех провинившихсяк нему. Утром следующего дня за унтер-офицерами была посланав Микашевичи моторная лодка под командой поручика Александ-ра Могучего с предписанием доставить таковых в Пинск, а затем вБрест в распоряжение Брестского генерального округа (БГО) к под-полковнику Табачинскому. Приказ этот был выполнен согласнопредписанию.

63

В конце октября флотилия стала готовиться к зимовке. К этомувремени прекратилась и сторожевая служба на реке. Это, разуме-ется, не могло не повлиять и на характер контрразведывательнойработы Розенбаума. 28 октября он выехал в Брест к Табачинскомудля получения инструкций о работе в зимнее время. В ходе их встре-чи со стороны полковника прозвучало требование: сообщать всео политических настроениях среди личного состава флотилии вплотьдо мельчайших подробностей. Кроме этого, его интересовал и по-граничный вопрос, включая контрабанду и взаимоотношения меж-ду личным составом польской и советской речных флотилий в мес-тах их соприкосновения. Информация, ранее изложенная Розен-баумом на основании рапорта капитана Антоновича, подполковникасовершенно не удовлетворила.

Розенбаум пробыл в Бресте три дня. Накануне его отъезда вПинск Табачинский вручил ему письменную инструкцию о задачахна зимний период. Она включала в себя следующие положения:

«1. После снятия сторожевого охранения доложить об этомначальнику корпуса пограничной охраны полковнику Рымше, ачерез него связаться с начальником погранотряда в Микашевичах.

2. Назначить для связи с начальником погранотряда в Мика-шевичах группу связи из 6 человек с офицером или боцманом.

3. Следить за настроением вольнонаемных рабочих, работа-ющих в механических мастерских Пинской флотилии; постараться,насколько это возможно, уменьшить их штат.

4. Наблюдать за прессой, которую читают офицеры и матро-сы, не допуская к ним изданий левого толка; из библиотечногофонда изъять сочинения Анджея Немоевского (речь шла о сборни-ке рассказов Анджея Немоевского (1864–1921) «Люди револю-ции», где получили свое воплощение образы участников польско-го революционного движения. – В.Ч.).

5. Организовать чтение в казармах лекций о вреде коммуниз-ма с приглашением для этой цели отцов-иезуитов, имеющих в этомотношении большой опыт.

6. Установить обязательное посещение в воскресные и празд-ничные дни как для офицеров, так и для матросов костела орденаиезуитов и гарнизонного костела.

7. Ограничить увольнения матросов в город до двух раз внеделю, и бдительно следить за тем, где таковые в городе бывают.

64

8. Изолировать личный состав флотилии от контактов с город-скими евреями и рабочими спичечной фабрики, охваченными ком-мунистическим влиянием.

9. Два раза в месяц (5 и 20 числа) сообщать во II отдел в Брествсе сведения о политических настроениях в Пинской флотилии; нетерять также связи с политической полицией».

4 ноября 1921 года, возвратясь в Пинск, командующий фло-тилией дал своему заместителю необходимые указания по стягива-нию всех своих плавсредств на базу в связи с начинающимся ледо-ставом, а сам направился к начальнику КОП полковнику Рымше,штаб которого находился в Лунинце. Заявив об отзыве сторожево-го отряда из Микашевичей, он тотчас же получил от полковникаписьмо к начальнику таможенного погранотряда майору Длугашев-скому, в котором речь шла о снятии речной охраны и передачетаковой 4-му батальону пограничников. В тот же день Розенбаумотправился поездом в Микашевичи, где вместе с майором Длуга-шевским и капитаном Антоновичем обсуждали, а затем обеспечи-ли практически выполнение приказа подполковника Табачинско-го, включая и пункт его об установлении надежной связи междупограничниками и флотилией.

Вернувшись в Пинск, Розенбаум потребовал от капитана Ан-тоновича представления более детальных сведений о взаимоотно-шениях между польскими матросами и краснофлотцами, намекнуво том, что в Бресте недовольны его прежним «лаконизмом». Наследующий день на стол Розенбаума лег рапорт Антоновича с при-ложением к нему 6 экз. московской «Правды» и столько же «Изве-стий», двух брошюр В.И.Ленина с выдержками из его последнихречей, брошюры «Воспоминания об Энгельсе» и по одной фото-графии К.Маркса, Ф.Энгельса, В.И.Ленина и И.В.Сталина. Былподан и список лиц, у которых вышеуказанное было изъято: под-хорунжий Станислав Хойновский, капрал Збигнев Здеховский,матросы – Ян Кропидло, Гиероним Гуща, Рафаил Лункевич, Миха-ил Пирог. Кроме того, в своем рапорте капитан Антонович доно-сил, что, начиная с сентября, чины польского сторожевого охране-ния периодически встречались (по той и другой стороне) с красно-флотцами. Между ними шел активный обмен спиртным, сахариноми табаком. На первых порах, признавался Антонович, это его неслишком беспокоило, ибо война уже закончилась и смягчение дис-

65

циплины было как бы вполне заслуженным делом. Тем более чтоподобный обмен имел место и между сухопутными пограничника-ми, но когда он застал некоторых матросов за чтением советскихгазет, то они вместе с подпоручиком Рейманом вынуждены былиопомниться и провести у матросов обыск, который и дал прило-женные к рапорту вещественные доказательства.

Во время чтения Розенбаумом поданного ему рапорта, а так-же его вопросов, что называется, по ходу к Антоновичу, последнийдополнил список лиц, встречавшихся с краснофлотцами в Меже-вичах, еще двумя матросами – Казимиром Цемерским и Станисла-вом Гадомским. Перейдя затем к устному анализу контрабандистс-кой деятельности в зоне речной границы, офицеры выяснили, чтовсе без исключения лица (числом 15-18 человек), принимавшиеучастие во встречах с советскими моряками, не упускали случаяперебросить на ту сторону того или иного количества водки илисахарина. Сахарин особенно ценился на советской стороне. Тамза него платили в большинстве случаев царскими золотыми моне-тами достоинством 5 рублей, что по официальному курсу в пере-воде на польские марки (в то время злотых еще не было – В.Ч.)означало 9 тысяч; на черном же рынке стоимость этих монет былазначительно выше. Доллар же по официальному курсу в ту порушел за 3,5 тысячи польских марок. Получив такие сведения, Розен-баум страшно возмутился тем, что Антонович до сих пор об этоммолчал, и тотчас же поставил данное упущение капитану на вид,как явное упущение последнего по службе.

В первом же месячном сообщении во II отдел Розенбаум, есте-ственно, упомянул и о золотой валюте, и о служебных упущенияхкапитана Антоновича. Последний, уходя из кабинета командую-щего в день подачи рапорта, не только раскаивался в своей не-дальновидности, но и обещал исправить свои ошибки, не прибе-гая к обыскам. Через неделю после отправки сообщения Табачин-скому к майору Розенбауму зашел в кабинет завхоз флотилииподхорунжий морской интендатуры, представленный уже к произ-водству в подпоручики, Мечислав Витковский с целым ворохом хо-зяйственных бумаг, что называется, на утверждение. В ходе этойсовместной рутинной работы, он, как бы между прочим, заметил:«Господин командор, а наши матросы на границе неплохо зара-батывают. Сам видел как боцман Василевский в Купеческом банке

66

менял золотые русские рубли на польские марки». На что Розен-баум с невозмутимым видом сказал, что в «отношении Василевско-го господин подхорунжий определенно ошибается, так как он ужеотчислен из флотилии и находится в распоряжении Морского де-партамента». Между тем сказанное интендантом вынудило Розен-баума уже через час быть у своего хорошего знакомого директораКупеческого банка Годлевского, с помощью которого он устано-вил, что не только Василевский, но и еще всех 13 чинов флотилии,обменивали в этом банке царские золотые рубли. На основаниидонесения Розенбаума об этом Табачинскому, по распоряжениюпоследнего начальник Пинского жандармского дивизиона тотчасже произвел аресты упомянутых в донесении лиц. Все они впос-ледствии были осуждены на 3-4 года каторжных работ.

Успехи на «валютном фронте» невыгодно оттеняли работу Ро-зенбаума по части политического сыска среди вольнонаемных впорту. Об недостатках в этой области командующему флотилиейоткрыто заявил начальник местной наружной и тайной политичес-кой полиции Яцынич, сообщивший также об своем опасении, что«выявленная на крэсах всходних коммунистическая организация«Свободный Рабочий» («Вольны Роботник») может вполне иметьсвою ячейку и среди вольнонаемных портовых мастерских. Найтитаковую для Розенбаума означало спасение своей репутации иперед Табачинским, и перед Яцыничем.

Воспользовавшись нехваткой на предприятии квалифициро-ванных токарей, он дал указание капитан-инженеру ВитольдуШульцу поместить в лодзинских газетах объявление об нужде врабочих данной квалификации, а сам под видом их (с помощью ипри поддержке Табачинского и Яцынича) внедрил в пинскую рабо-чую среду действительно опытных токарей из Лодзи, но находив-шихся уже несколько лет на службе у тайной полиции. Это былиСтанислав Шиманский, Люциан Лясота и Вильгельм Вальден.

Поскольку эти агенты пришли в кабинет к Розенбауму для по-лучения рабочих удостоверений личности (лигитымаций), междуними состоялся разговор, в ходе которого выяснилось, что своюзадачу последние твердо знают, ибо соответствующие инструкцииуже получили, и дело лишь в том, как обеспечить им передачуинформации наверх. На вопрос Розенбаума, имеют ли они соот-ветствующие клички, Шиманский ответил, что таковых они не име-

67

ют и все время работают под своими фамилиями. Собравшиеся тутже условились, что для передачи нужных сведений они будут, какприезжие, заходить в кабинет командующего с просьбой о выдачеим аванса. И уже через несколько дней, к концу рабочего дня, кРозенбауму явились Шиманский и Вальден. Здесь они сообщилиследующее: благодаря своей высокой квалификации, они быстровошли в дружеские отношения с местными рабочими, причем пос-ледние вполне убеждены в их принадлежности к лодзинским рево-люционным организациям, ибо неслучайно старший мастер по сле-сарному делу Кароль Кухта, работавший долгое время на электро-станции в Варшаве, неоднократно заводил с ними разговоры обрабочих организациях в Лодзи, жаловался на эксплуатацию про-летариата и говорил о необходимости выступлений против произ-вола фабрикантов, указывая при этом на СССР, где рабочие, поего словам, «чувствуют себя не только свободными людьми, но ихозяевами своего отечества, а мы, дураки, только стонем да ахаема нас увольняют по своему произволу, и безработица увеличива-ется с каждым днем». Вальден и Шиманский во всем поддакивалиКухте, а Шиманский даже заявил, что если бы местные рабочиетак организовались, как у них, в Лодзи, где особенно сильна орга-низация «Свободный Рабочий», то и здесь, в Пинске, скорее бы«засветило солнце Свободы». Этой фразы оказалось вполне дос-таточно, чтобы Кухта ударился в откровенность и сказал, что здесь,на крэсах, действует эта же организация с центром в Белостоке, ичто среди рабочих мастерских уже есть ее члены. В ответ на этуоткровенность Шиманский высказал Кухте свое пожелание рас-сказать местным рабочим о лодзинской организации «Свободныйрабочий», которая, по его словам, «располагает не только виднымчислом членов и денежным капиталом, но и тесными связями с Со-ветским Союзом». Кухта радостно принял это предложение Ши-манского и попросил его в воскресенье прийти к нему домой наобед (где-то к 12 часам), а уж он соберет у себя членов и сочув-ствующих этой организации местных рабочих, чтобы послушать со-общение «лодзинского товарища».

Сообщив это, агенты стали просить Розенбаума для пользыдела дать возможность состояться этому собранию рабочих и про-тив Кухты – явного активиста – пока ничего не предпринимать.Розенбаум им это пообещал. Более того, для усыпления бдительно-

68

сти Кухты командующий флотилией через день посетил портовыемастерские, специально подошел к станку мастера и при этом по-просил его о личной услуге – отремонтировать прямо на дому зам-ки на чемодане, добавив при этом, что об этой их договоренностиинженер-капитан Шульц как непосредственный начальник рабо-чего будет им обязательно предупрежден. Кухта добросовестноисполнил просьбу Розенбаума: вечером после работы он взял унего чемодан и уже в субботу утром принес его командору в пол-ностью исправленном состоянии. Розенбаум, получив чемодан, нетолько похвалил Кухту за его умение и мастерство, но и заплатилему 50 марок, т.е. сделал все, чтобы снять какие бы то ни былоподозрения к нему со стороны рабочего.

Настало воскресенье 7-го февраля. В течение всего дня к Ро-зенбауму не поступало никаких сведений о запланированном уКухты собрании рабочих. В понедельник, во время обеденногоперерыва, в кабинет к нему попросился Шиманский под видомпросьбы о назначении ему пособия на обзаведение домашнимхозяйством. В кабинет к командующему его ввел адъютант-поручикМечислав Адамович, которого Розенбаум тотчас же отпустил, вдо-гонку попросив к трем часам вызвать к нему завхоза подпоручикаВитковского. Оставшись вдвоем, Шиманский сразу же доложил,что упомянутое собрание состоялось, и что на нем, кроме Кухты иих, т.е. Шиманского, Вальдена и Лясоты, присутствовали еще 8рабочих. «Доклад» о лодзинской организации произвел сильноевпечатление на слушателей, ибо сразу же после него было состав-лено постановление о привлечении еще большего количества ра-бочих мастерских в местную ячейку «Свободного Рабочего». В числеголосовавших за это решение были – старший мастер слесарногодела Кароль Кухта, мастер столярного цеха Бронислав Безмен,электромонтер Константин Клешко, плотник Павел Покршива, Вла-дислав Боцян, кузнец Семен Шешко, слесари Михаил Лядо, Оль-герд Капустинский, Петр Пененжек.

Выслушав внимательно Шиманского, Розенбаум поручил всемтроим агентам продолжать слежку за деятельностью пинской орга-низации «Свободный Рабочий», тут же пообещав до поры до вре-мени воздержаться от принятия каких-то репрессивных мер в отно-шении членов ячейки, чтобы не вызвать этим подозрений по пово-ду агентов, а также и с целью выявления лиц, сочувствующих

69

коммунистам. О таковом решении майор сообщил коменданту по-лиции Яцыничу, который вполне одобрил эту тактику действий.Слежка в порту осуществлялась до конца марта 1922 года. Онапозволила дополнительно выявить следующих активистов органи-зации – электромонтера Ольгерда Огурецкого, стажера ГригорияГржималу, плотников Боруха Бермана, Арона Айзенштадта, На-хима Нейвассера и других. Когда было установлено, что на пред-приятии с общим количеством в 300 человек (вместе с рабочимипо подъему судов) около 50 человек имеют отношение к «Свобод-ному Рабочему», Розенбаум в письменной форме сообщил Яцыни-чу, что дальше медлить нельзя». После этого в порту начались аре-сты13. Для проформы в числе первых были арестованы Шиманс-кий, Лясота и Вальден. Сделано это было для снятия с нихподозрений за участие в провокаторской деятельности, но черезнеделю все они были возвращены из-под ареста и приступили кпривычной для себя «работе» в порту.

70

Глава VIII. ПО СЛЕДАМ «СВОБОДНОГОРАБОЧЕГО»

Служба во главе польской речной военной флотилии в соче-тании с активным участием в политическом сыске не могла не вли-ять негативно на выполнение Розенбаумом своих основных слу-жебных обязанностей. Сидение «на двух стульях» плохо сказыва-лось и на моральном состоянии командора-агента. В конце концов4 апреля 1922 года он был уволен со службы в запас чинов польско-го военно-морского флота (по польски – марынарки). Впоследствиив своих показаниях Розенбаум вынужден был признать, что причи-ной его увольнения были также «пьянство и упущения по службе».Данная «чистосердечность» в признании имела, судя по всему, итакой подтекст, как желание ослабить восприятие его как врага,офицера и командира из армии потенциального противника. Та-ким образом, вместе с увольнением из флота закончилось и со-трудничество его с II отделом польского генштаба.

Оставшись без службы, Розенбаум стал подумывать о приис-кании себе работы. В это время в Пинске находилась на гастроляхвиленская русская драматическая труппа Александра Николаеви-ча Горяинова и Зинаиды Викентьевны Келчевской. Будучи завзятымтеатралом, в чем, несомненно, проявлялась материнская наслед-ственность, майор запаса с удовольствием общался с актерами ируководством этой труппы. Как-то после одной из таких дружескихвстреч Горяинов и Келчевская предложили Розенбауму быть у нихпередовым (импрессарио) по устройству их выступлений в городах«крэсов всходних». Это предложение он с удовольствием принял.В то время майор был одинок, не женат и его вполне удовлетворя-ла работа на колесах, тем более что звание офицера запаса, зна-комства в полиции давали ему возможность достаточно легко полу-чать разрешение у местных властей на постановку спектаклей.Известно, что русскому театру, особенно на крэсах, чинились

71

польскими властями самые различные препятствия. И в таких ситу-ациях Розенбаум для труппы являлся просто спасителем и незаме-нимым человеком.

Как-то, прибыв для устройства спектаклей в Новогрудок, быв-ший в ту пору воеводским городом, Розенбаум как всегда пошелпо кабинетам воеводского правления и в одном из них встретилсяс начальником местной политической полиции графом ЕвгениемКорвин-Пиотровским. Этого человека Розенбаум знал еще с до-революционной поры, когда последний служил штаб-ротмистром влейб-гвардии Гродненском гусарском полку, а во время русско-германской войны был одним из адъютантов при ставке императо-ра Николая II в Могилеве. Уже в независимой Польше старые при-ятели вновь встретились 19 ноября 1920 года в Варшаве, на балув зале гостиницы «Бристоль», устроенном по случаю провозглаше-ния Юзефа Пилсудского первым маршалом Польши. Вторая ихвстреча в Варшаве состоялась совершенно случайно в доме гра-фини Барбары Браницкой, где давний друг Розенбаума был уже вформе офицера полиции. Из короткого разговора выяснилось, чтоКорвин-Пиотровский только что получил назначение на должностьшефа политической полиции Новогрудского воеводства.

И вот новая встреча в Новогрудке. Следует заметить, что завнешне непринужденным обращением друг к другу на «ты» ужечувствовался некий официоз, разница в служебном и социальномположении давних приятелей. И тем не менее шеф полиции сразуже положительно разрешил все проблемы начинающего импрес-сарио, связанные с постановкой русских спектаклей на террито-рии всего воеводства. После чего пригласил театрального импрес-сарио к себе домой, на обед. После обеда Корвин-Пиотровскийсразу не отпустил Розенбаума в гостиницу, а предложил проехать-ся вместе с ним в управление, к себе в кабинет, на чашечку черно-го кофе. Когда кофе был подан, он, глядя в глаза старому прияте-лю, с улыбкой сказал: «Эдуард, я знаю, что ты работал со вторымотделом и политполицией. Почему бы нам не восстановить эти свя-зи? Мы с тобой хорошо знаем друг друга и прекрасно понимаем,что грозит Польше, всем нам, если здесь, как и в России, возьмутверх коммунисты. При твоей нынешней деятельности, работая срусской труппой, общаясь с русскими, а среди них немало зара-женных коммунизмом, ты бы мог нам здорово помочь в раскрытии

72

их враждебных по отношению к Польше замыслов. Одним словом,я надеюсь на твою помощь. Я снесусь в Пинске с Яцыничем, и когдаты приедешь сюда уже с труппой, мы это дело оформим. Ты, конеч-но же, не отказываешься?». На это обращение Розенбаум ответилполным согласием и в общих чертах, но в целом правдиво, обри-совал уровень своей работы прежде и с князем Святополк-Мирс-ким, и с подполковником Яцыничем, естественно, обходя сторонойто неприятное, что было в этом общении.

По окончании вполне дружеского разговора Корвин-Пиотров-ский сказал: «Когда приедешь сюда уже с труппой, то получишь уменя все необходимые инструкции и конкретные задания, а пока вобщих чертах скажу так: наблюдай за русскими театралами и зарусофильствующими евреями. Особенно – за последними, симпати-зирующими Советам. Заводи с ними разговоры о русской культуре,искусстве и не бойся придавать этим беседам политический харак-тер...».

Дней через десять в Новогрудке начались гастроли русскойдраматической труппы Горяинова и Келчевской. В ходе их, на вто-рой или третий день, Корвин-Пиотровский повез Розенбаума вВаршаву для представления его шефу польской государственнойполиции генералу Розвадовскому. В ходе этого представления Кор-вин-Пиотровский кратко остановился на службе Розенбаума в«двуйке», на его связях с Торуньской и Варшавской политполици-ей. Генерал Розвадовский поинтересовался прошлой и настоящейдеятельностью агента и после его лаконичных ответов пожелал емууспехов «в нашей совместной работе». После чего, обратясь к Кор-вин-Пиотровскому, потребовал от него проведения всех формаль-ностей, связанных с приемом Розенбаума в агенты тайной полит-полиции. При посредничестве графа в течение получаса все необ-ходимое для этого было сделано: фотографирование, анкетированиес вручением «новому-старому» агенту личного знака № 143. ППР(Политическая Полиция Речи Посполитой) для ношения под лацка-ном пиджака или пальто, а также удостоверения личности (легиты-мации) сроком до 31 декабря 1923 года. Затем Корвин-Пиотровс-кий и Розенбаум отправились в Министерство внутренних дел, гдепоследнему была вручена так называемая концессия (разрешение)на право постановки его труппой театральных и концертных пред-ставлений по всей территории Польши сроком до 31 декабря 1925

73

года. Разрешение это было выдано на настоящее имя импресса-рио – «Эдвард де Розенбаум (театральный псевдоним – ЭдвардРужицкий)». Что же касается тайного псевдонима агента тайнойполиции, присвоенного Розенбауму еще раньше, то он был остав-лен прежним – «Антоний Ружа».

На следующий день Розенбаум выехал для организации спек-таклей в Слоним, а Корвин-Пиотровский – к себе в Новогрудок.Импрессарио постепенно втягивался в свою профессию. Для тогочтобы расклеивать театральные афиши по городу необходимо былоиметь на них печать «Союза военных инвалидов», за что необхо-димо было платить властям (в зависимости от размеров афиши) от25 до 30 грошей. Улаживая эту формальность в слонимском «Со-юзе», Розенбаум услышал от его председателя (поручика польскойармии в отставке), как бы между прочим, следующее суждение: «Унас и без ваших кацапов довольно большевиков; здесь все еврей-ство только и мечтает о России...». Ввиду такого оборота дела Ро-зенбаум не мог не задержаться у председателя «Союза военныхинвалидов», продолжив с ним тему о русофильских настронияхсреди местного населения. В ходе беседы двух «польских патрио-тов» выяснилось, что центром таких прорусских настроений явля-ется в Слониме «Русское Благотворительное общество» (РБО)14,председателем которого был бывший уездный инженер Михаил Ка-реев, проживающий по улице Костюшко, 6.

Узнав об этом, Розенбаум отдал афиши для расклейки желаю-щим подработать инвалидам, а сам тотчас же отправился по ука-занному адресу. Инженер Кареев оказался весьма приятным иобщительным человеком. Он с удовольствием согласился на рек-ламирование предстоящих гастролей труппы среди русского насе-ления, добавив при этом, что и местное еврейство во главе с вра-чом Эфроном посильно поддержит русские спектакли. Вместе сКареевым тут же был составлен текст приглашения (по-русски ипо-польски) на предстоящие в городе гастроли. Он же рекомендо-вал Розенбауму разместить заказ на их исполнение не где-нибудь,а в частной типографии Арона Гана. Уже там, при выборе шриф-та, заказчик познакомился со старшим наборщиком типографииИосифом Лерманом. Прося его отпечатать приглашения на теат-ральный вечер (в обмен на контрамарки на спектакли для всех

74

наборщиков), Розенбаум условился, что такой обмен удобнее все-го будет устроить в гостинице, где он остановился.

Вечером, часов около 22-х, в номер импрессарио пришелЛерман и принес готовый заказ. В ответ на такую любезность Ро-зенбаум предложил ему выпить с ним в номере чайку и закусить.За чаем зашел разговор о русской драме, актерах труппы, ее ре-пертуаре. Зная о нем из афиши, наборщик заметил, что в Слони-ме, на его взгляд, труппа будет иметь еще больший успех, если онапоставит здесь пьесу «Дни нашей жизни» и драму Леонида Андре-ева «Рассказ о семи повешенных». Пообещав это пожелание–мне-ние учесть, Розенбаум поинтересовался истоками познаний Лер-мана в русской литературе, на что наборщик не без гордости отве-тил, что он окончил русскую гимназию в Немирове и несколько летучился в Киевском университете, но «в силу независящих от негообстоятельств вынужден был его оставить и стать типографскимрабочим». Получив такой неопределенный ответ, импрессарио нестал развивать его своими вопросами в сторону политики, посчи-тав более логичным перенести беседу на эту тему на другое времяи этим самым еще больше усилить к себе доверие со стороны собе-седника. На следующее утро Розенбаум выехал организовывать га-строли труппы в Зельве и Волковыске, после чего опять возвратилсяв Новогрудок, где труппа уже заканчивала свои гастроли и собира-лась в Барановичи. Забежав к Корвин-Пиотровскому, он в устнойформе поделился с ним информацией, почерпнутой в Слониме.

В Барановичах труппа дала 15 спектаклей и имела большойуспех у публики. Большую поддержку русскому театру здесь ока-зывали: председатель «Русского Народного Объединения» (РНО),один из организаторов «Русского общества Молодежи» (РОМ) вПольше – Георгий Моллер (бывший офицер лейб-гвардии Ата-манского казачьего полка) и популярный среди местных русскихврач доктор Сцепуржинский. В 1930-е годы владелец имения До-машевичи Барановичского повета Г.А.Моллер в качестве членаПредсоборного собрания по организации Всепольского Помест-ного Собора прославился своими яркими обличительными речамив адрес польских властей за их гонения на православных и рус-ских в Польше15.

Из Барановичей Розенбаум вместе с труппой вновь возвра-тился в Слоним. 6 июня 1922 года первым спектаклем здесь шла

75

пьеса Григория Григоровича «Казнь», как полагали многие – «ко-ронный номер» З.В.Келчевской. В пьесе (скорее, мелодраме) небыло никакой политики. В основу ее был положен человеческийконфликт между тягой к деньгам, «красивой жизни» и стремлениемжить честно, не изменяя себе. Критики находили в пьесе массунедостатков (нагромождение «страшных эффектов», ходульностьи подражательность), однако, несмотря на суждение специалис-тов, у зрителей пьеса имела успех. Один из критиков писал поповоду пьесы «Казнь» (за 25 лет ее просмотрели около 10 млн.зрителей), что «постановка эта долго будет нравиться публике, по-тому что она красочно радует глаза, волнует театральным подъе-мом и трогает благородством простых, но всегда близких массамчувств». И в Пинске, по соображениям Розенбаума, «Казнь» га-рантировала будущие успехи труппе.

После упомянутого спектакля группа слонимских любителейрусского искусства во главе с инженером Кареевым и докторомЭфроном пригласили Келчевскую, Горяинова и Розенбаума на ужинв лучший местный ресторан. За две недели пребывания труппы вСлониме почти на каждом спектакле ее бывали наборщики типог-рафии Гана, а старший наборщик Лерман с контромарками от Ро-зенбаума не пропустил ни одного ее спектакля. Особенно емунравились спектакли по пьесам Леонида Андреева. После одногоиз таких спектаклей импрессарио познакомил Лермана с Горяино-вым, другими артистами труппы. Особенно близко Лерман сошел-ся с артистом Иваном Данько, также бывшим студентом Киевскогоуниверситета плюс прекрасным комиком и любителем недурно вы-пить... У Данько часто собирались на выпивку после спектаклейили в дни, свободные от таковых, Розенбаум и Лерман с друзьями.Из содержания разговоров об искусстве, чаще всего переходив-ших в политические споры, Розенбаум уверенно относил Данькопо своим взглядам к социал-революционерам (коммунистов после-дний страшно не любил), а Лерман (это чувствовалось сразу) боль-ше всего сочувствовал большевикам.

24 июня 1922 года, в день именин Данько, все приглашенныеосновательно подвыпили, и у публики развязались языки. Лерман,также любивший выпить, вдруг поднялся и провозгласил тост заздоровье дорогого именинника, «представителя искусства свобод-нейшей в мире страны – России». После небольшой паузы он мно-

76

гозначительно посмотрел на всех присутствующих и добавил: «Ни-чего, ничего, друзья, придет время и мы здесь также дождемся свет-лых дней». Отвечая на его тост, Данько вежливо поблагодарив задобрые пожелания, вместе с тем заметил, что «в Советской Россиинет никакой свободы, а есть только большевистский террор по от-ношению к своему народу, а поэтому ни о каком свободном рус-ском искусстве здесь и говорить не приходится». Такой ответ арти-ста послужил поводом к более откровенному политическому раз-говору, в ходе которого Лерман, вероятно, в запальчивости сказал,что «только при коммунистическом обществе может быть достигну-та свобода для рабочих и служителей искусства, и наш союз «Сво-бодный Рабочий» в моем лице и моего друга Степанюка ради этойсвободы готов на любые жертвы, вплоть до эшафота...».

Вечером следующего дня, после спектакля «Дни нашей жиз-ни», к Ивану Данько, жившему на квартире у сапожника-еврея,пришли Лерман, Степанюк и Розенбаум. Степанюк оказался ра-бочим с землечерпалки на реке Щара. Из завязавшегося за сто-лом разговора выяснилось, что Степанюк и Лерман как раз и явля-ются организаторами слонимской ячейки «Свободного Рабочего»,насчитывавшей в то время около сотни человек.

Последний гастрольный спектакль в Слониме состоялся 28 июня1922 года, после чего вся труппа отправилась на шесть спектак-лей в Зельву. После размещения здесь труппы Розенбаум, с согла-сия ее директора Горяинова, выехал в Новогрудок для организа-ции предстоящих гастролей в других городах Гродненщины. Здесьу него состоялась продолжительная встреча с шефом политичес-кой полиции, в ходе которой Корвин-Пиотровский отметил, что Ро-зенбаум «своим слонимским раскрытием значительно расширилнашу информированность о столь трудно уязвимой для нас орга-низации на крэсах, как «Свободный Рабочий». В знак благодар-ности за полученную информацию шеф полиции вручил импрес-сарио вознаграждение в сумме 300 злотых. Злотые в это времятолько-только входили в оборот, и эта сумма показалась агентувполне достойной. В заключение встречи Корвин-Пиотровский далРозенбауму исчерпывающие инструкции по дальнейшему раскры-тию ячеек «Свободного Рабочего» в других местах с учетом графи-ка гастролей труппы, а что касается таковых в Слониме, то он за-метил, что пока решено воздержаться от ареста ее организаторов,

77

поручив за ними строгий надзор, «что, надо надеяться, приведет краскрытию всей этой большевистской организации».

Почти весь июль русская труппа провела на отдыхе в Волко-выске. Это время использовалось артистами также для репетиро-вания новых постановок театрального репертуара. В августе-сен-тябре труппа давала гастроли в Лиде и Вильно. Для Розенбаумаэто время было практически безрезультативным, и только в Грод-но, где спектакли начались в октябре, ему удалось напасть на следнаиболее крупной организации «Свободный Рабочий». Об ее ячей-ках на табачной фабрике Шерешевского и в типографии Лапинаагент узнал, как это часто бывает, совершенно случайно. Как-то вантракте одного из гастрольных спектаклей в Гродненском городс-ком театре Розенбаум повстречал своих давних приятелей: офице-ра русского флота, а затем чиновника магистрата Яна Петкевича игродненского землевладельца Анатолия Матушинского, бывшегоофицера 1-го уланского Креховецкого полка, уже находившегосяв запасе. Обрадовались друг другу, выпили в буфете по рюмкеперцовки, разговорились... Розенбаум пожаловался на обремени-тельность для труппы и для него лично городского налога на спек-такли и театральной аренды, доходивших иногда до четверти ихзаработка. Первым вызвался помочь актерам Матушинский, кото-рый пообещал Розенбауму познакомить его с лавником (хозяйствен-ным чиновником) магистратуры Энштейном, в чьем ведении нахо-дились театральные налоги, а Петкевич в свою очередь взялся по-ходатайствовать за труппу у президента города Рогалевича. В итогев течение двух-трех дней налог на труппу с 25 процентов был умень-шен до 10. Дирекция труппы и актеры после этого не знали, какуж и благодарить импрессарио.

У кабинета лавника Энштейна Розенбаум познакомился с та-ким же, как и он, просителем – мастером табачной фабрики Ше-решевского Мордухаем Цейтнером. Последний, узнав, что передними импрессарио труппы Горяинова, попросил у Розенбаума датьему для рабочих его фабрики хотя бы несколько контрамарок. Тот,недолго думая, дал ему их шесть штук (без указания имени) длярабочих и одну именную на две особы (на Цейтнера). С этой порымастер со своей женой стал бывать почти на каждом спектаклетруппы, Так Розенбаум познакомился с супружеской четой Цейтне-ров еще ближе.

78

В тот день шла пьеса «Павел I». Во время одного из антрактовгалантный импрессарио пригласил Цейтнера с женой в буфет нарюмку водки, потом постепенно разговор пошел о пьесе, в ходечего мастер стал жаловаться на то, что мизерный заработок делаетдля них недоступным не только театр, но и кино, и что он оченьблагодарен за себя и рабочих за выданные им импрессарио кон-трамарки. Этот разговор послужил поводом к тому, что отзывчивыйРозенбаум стал расспрашивать фабричного мастера об условияхработы на фабрике и при этом выразил надежду, что «при моно-полизации табачного производства (в сейме в то время как разобсуждался вопрос об этом – В.Ч.) условия их работы, несомнен-но, улучшаться и нещадная эксплуатация фабрикантами рабочихбудет ослаблена». Разговор этот был мимолетным, а так как начи-нался третий акт, то любезный собеседник выразил лишь сожале-ние, что начатый разговор нельзя продолжить. После спектакляРозенбаум пригласил супругов вместе с ним поужинать и немногопоболтать. Цейтнер тотчас же указал импрессарио на ближайшийеврейский ресторан – кухмистерскую. Выразила удовлетворениепо поводу принятого решения и миловидная его жена, сказавшая,что «ресторан этот, хотя и не первоклассный в Гродно, но фиш(фаршированная рыба, любимое еврейское блюдо – В.Ч.) готовит-ся здесь замечательно». Розенбаум охотно поддакнул, вспомнив,что «фаршированная щука по-еврейски – это самая прекраснаязакуска под русскую водку», заслужив этими словами уже полнуюсимпатию со стороны супругов. Насколько глава семейства похо-дил на интеллигента, настолько жена его была проста и непосред-ственна. Он был в возрасте 30–35 лет, а она 27–30-ти. Оба хоро-шо владели русским и польским языками, но друг к другу обраща-лись по-еврейски и каждый раз извинялись за это передРозенбаумом, на что тот вполне искренне отвечал: «Говорите, гово-рите. Я владею немецким языком, и если вы будете говорить неспеша, то и я все пойму». И в доказательство этого, ломая немец-кий язык, сказал по-еврейски, на жаргоне, которому научился ещев Пинске от своего квартирного хозяина Абрама Арбуза, несколь-ко самых простых фраз. Это произвело на супругов самое прият-ное впечатление, а после выпитой рюмки разговор пошел совсемлегко. Затронув вопрос о положении евреев в Польше, Розенбаумс целью укрепить к себе еще большее доверие, стал выражать суп-

79

ругам свое полное сочувствие в их горьких сетованиях на жизнь,постепенно превращаясь в их глазах в настоящго юдофила. В ре-зультате это привело к тому, что Цейтнер, внезапно нахмурив своилохматые брови, с негодованием произнес: «Евреи, к сожалениюравноправны сегодня только в Советской России и отчасти в Пале-стине. В Америке же, хотя по закону мы и равноправны вместе сдругими людьми, но и там бедняка-еврея душит проклятый капи-тал». Не желая сразу напирать на интересующий агента вопрос,он умело перевел разговор на общие темы, полагая более пра-вильным отложить кульминацию его на более благоприятный слу-чай. На прощание госпожа Цейтнер, мило улыбаясь импрессарио,сказала: «Послезавтра суббота, и если вы не побрезгуете, то при-ходите к нам в 12 часов дня на кухэн и цимес. Наш адрес: Школь-ная,12, квартира 3». Розенбаум пообещал прийти, но при усло-вии, если хозяйка разрешит ему принести с собой выпивку. Этислова были произнесены с таким гусарским выражением лица, ко-торому могли бы позавидовать многие актеры труппы. Контакт сЦейнтнерами был установлен.

На следующий день агент-импрессарио отправил Корвин-Пи-отровскому шифрованное донесение: «Иду по следу. Срочно вы-сылайте деньги на текущие расходы. Антоний Ружа. Адрес: Грод-но, гостиница «Империал». А в субботу к назначенному времениРозенбаум в хорошем настроении отправился к своим новым зна-комым, прихватив с собой две бутылки виноградной пейсаховойводки и бутылку ликера «Балевский». В доме у Цейтнеров Розен-баум застал одну хозяйку. По ее словам, муж вот-вот должен былвернуться. И действительно, минут через десять домой пришел Цей-тнер с двумя своими приятелями: Либерманом и Лейзеровичем. Обаони были одного возраста с хозяином дома и, как потом оказа-лось, работали граверами в частной типографии Лапина. Хозяйкатотчас же позвала всех к столу, который накрыла, как в праздни-ки, посредине комнаты и вскоре поставила на него фарширован-ную рыбу. Розенбаум достал спиртное.

Завязался общий разговор, незаметно перешедший на рабо-чий и еврейский вопросы. Из сказанного за столом у агента сло-жилось твердое мнение, что все его собеседники – в душе комму-нисты, но, тем не менее, в интересах дела выразил им свое полноесочувствие, вручив новоприбывшим по контрамарке на две особы,

80

с надписью на каждой «для рабочих типографии Лапина». Новымзнакомым это очень пришлось по душе, а Цейтнер сразу стал рас-хваливать русскую труппу. Но тут поднялась хозяйка и сказала,обращаясь к Розенбауму: «А теперь я вас угощу нашим традици-онным кухэном и цимесом». И с этими словами пошла на кухню.На нею последовал Либерман, и до агента долетела фраза, ска-занная им там на жаргоне: «Он, мне кажется, хороший малый, какя еврей», и ответ хозяйки: «Этот человек с большим сердцем длянас, евреев». Через пару минут они вернулись в комнату, и женаЦейтнера поставила на стол обещанные кухэн и цимес – вкусней-шее блюдо со сладкой морковью. С удовольствием отведав его,Розенбаум взял бутылку пейсаховки, налил каждому по рюмке ипровозгласил тост: «За здоровье милых хозяев и за лучшую долюгродненских рабочих». Здравица была с восторгом подхвачена,после чего к ее автору подошел Лейзерович, и протягивая рукусказал: «Если бы таких, как вы, было бы среди гоев (т.е.христиан –В.Ч.) больше, то жизнь евреев в Польше была иная. Но все равно,что бы ни случилось, жизнь евреев и всего рабочего класса здесьвскоре изменится к лучшему, и мы еще покажем нашу силу и еди-нение. Да здравствует союз свободных рабочих!». Розенбаум сно-ва налил в рюмки пейсаховки и, сочувствуя только что сказанному,произнес: «Это подлинное единение, когда несть ни эллинов, нииудеев». И добавил: «Так выпьем за Свободу!». Все осушили рюм-ки и стали прощаться. Первым откланялся импрессарио, сослав-шись на то, что ему нужно к шести вечера открывать театральнуюкассу. На прощание он сказал: «Надеюсь всех вас видеть сегодняна спектакле. Будет знаменитая пьеса по Леониду Андрееву – «Рас-сказ о семи повешенных». Все пообещали быть, и Розенбаум ушел.

Вечером, как и было обещано, в театр пришли все владельцыконтромарок, а после окончания спектакля по приглашению Ро-зенбаума супруги Цейтнер, Либерман и Лейзерович дружно по-шли в ресторан-кухмистерскую, где отдельный кабинет предусмот-рительно был уже заказан импрессарио. Вначале разговор шел опьесе, которая новым знакомым «сильно понравилась», затем Ро-зенбаум перевел его на тему о положении рабочих, которым, какзаметил он вскользь, «несомненно, следует организовываться всоюзы». На это Либерман, тоном неслучайного в этом деле челове-ка, ответил: «Легко сказать – организоваться: легальные профсою-

81

зы ничего рабочему не дают, а независимость от произвола вла-дельца грозит увольнением; сейчас же на место одного уволенно-го можно найти десяток желающих трудиться за бесценок. Думаю,что необходимо переустраивать весь государственный аппарат насоциалистический лад, а для этого необходим подходящий момент,и к нему надо готовиться в кружках «Свободного Рабочего» – орга-низации, центр которой находится в Лодзи. Эта организация выс-тупает в поддержку не только промышленных рабочих, но и всехлюдей труда». «Вот возьмем вашу труппу, – сказал Либерман, об-ратившись к Розенбауму, – сегодня у вас сбор был хороший, альвиная доля дохода все равно попадет в карман директора. Нетак ли?». И тут уже импрессарио самому пришлось рассказать оборганизации театрального дела, его трудностях, о нищенских за-работках актеров. Цейтнер и Лейзерович со своими репликамитоже участвовали в разговоре, и только разрумянившаяся молодаяжена Цейтнера думала с улыбкой о чем-то своем. В этот моментРозенбаум достал портмоне, вынул 25 злотых и передал их Либер-ману со словами: «Дорогой товарищ Либерман, примите от меняпосильную лепту на организацию «Свободный Рабочий». Эта сум-ма небольшая, но в данное время она для меня все же нечто пред-ставляет». Последний принял эти деньги и серьезно спросил: «Да-ете ли вы это только как единовременную помощь, или вас можносчитать нашим членом? Тогда я это дело оформлю?». Розенбаумпопросил считать себя членом организации и вместо настоящегоимени назвал свой театральный псевдоним – Эдвард Ружицкий.Все зааплодировали.

Такой поворот встречи вызвал необычайный подъем у всехприсутствующих, вследствие чего Цейтнер высказал пожелание«познакомить товарища Ружицкого с нашим комитетом и офици-ально ввести его в члены нашей ячейки». Либерман поддержал этопредложение, и тут же нашли поручителей (рекомендующих) –Лейзеровича и Розу Цейтнер, работавшую сортировщицей в упа-ковочном цехе фабрики Шерешевского. В тот же вечер Розенбау-му удалось узнать, что все присутствующие – члены КРПП (Комму-нистической рабочей партии Польши), а также что «СвободныйРабочий» – это ее «воспитательная организация, или школа поли-тической борьбы». Назывались тогда и имена ее гродненских ру-ководителей – Антония Александровича и Шмуэля Шкляровского.

82

Оказалось, что секретарем местной ячейки был Лев Либерман.Около половины второго ночи стали расходиться. По настойчиво-му требованию товарищей расчет за ужин предлагалось сделатьпо-немецки, т.е. в равных долях, но «товарищ Ружицкий» с этим несогласился, мотивируя свое решение расплатиться за всех тем об-стоятельством, что сам был инициатором этой встречи. «Ну а в сле-дующий раз, друзья, – говорил он, – я совсем не против немецкогосчета».

Днем позже в театр зашел довольный Цейтнер и сказал Розен-бауму, что заседание комитета ячейки состоится завтра, в 19 часов,и что он за полчаса до этого зайдет за ним. 17 октября, ближе квечеру, импрессарио заявил директору труппы Горяинову, что послучаю сильной головной боли на спектакле он присутствовать небудет, а пойдет к себе прилечь, и если ему полегчает, то к приемукассы он вернется, а пока просил свои обязанности на контролевозложить на свободного в этот день актера Курганова, с которымтакая договоренность уже была. Директор не стал возражать.

Когда Розенбаум и Цейтнер пришли во флигель на Артилле-рийской улице, 7, члены комитета «Свободного Рабочего» уже всебыли в сборе. Здесь вступающему сразу же дали подписать декла-рацию (заявление), подписи поручителей на ней уже были. Засе-дание по очереди вели Александрович и Шкляровский. На повес-тке дня были традиционные вопросы: прием в члены организации,текущие дела, отчет о работе за первую половину октября, связь сцентром и разное. Среди находившихся на заседании десяти чле-нов комитета трое были поляками, а семь – евреями. Когда дошлаочередь до Розенбаума, ему предложили рассказать свою автоби-ографию, что он кратенько и сделал от имени многолетнего работ-ника театра Ружицкого. Вопрос об избрании решался закрытымголосованием. После оглашения результатов баллотировки оказа-лось, что он прошел семью голосами «за», двумя – «против» и приодном воздержавшемся. Так Розенбаум стал членом гродненскойячейки «Свободного Рабочего».

Около десяти часов вечера собрание было закрыто. Новоиз-бранный член ячейки сразу же направился в театр к приему кассы,а Цейтнер пожелал посмотреть хотя бы последний акт пьесы. Шла«Ревность» Михаила Петровича Арцыбашева. По-видимому, Розен-баум находился после собрания в состоянии некоторого волнения,

83

ибо кассирша заметила, что он не совсем в себе: «Что вы такойкрасный, как будто в огне, вы, верно, нездоровы?». Тот же в ответлишь буркнул, что плохо себя чувствует, и стал принимать кассу.После спектакля в кассу заглянул Цейтнер и предложил Розенбау-му зайти к нему домой, попить чаю. Он охотно согласился. Посиде-ли, попили чайку, поговорили на общие темы и через полтора часаразошлись. Импрессарио сразу направился в гостиницу. Он дей-ствительно чувствовал себя скверно после пережитого дня, а пото-му написание своего очередного рапорта Корвин-Пиотровскомуотложил на завтра.

Утро 18 октября ушло у Розенбаума на составление подроб-ного шифрованного рапорта о своей работе в Гродно. После от-правки его экспресс-почтой он походил по городу, а потом пошелв театр. Здесь вечером Розенбаум опять встретился с Цейтнерами иво время антракта поделился с ними сообщением, что впереди унего два дня отдыха в связи с отъездом части труппы в Сокулку.Цейтнер в ответ на это предложил побывать завтра на табачнойфабрике, ознакомиться с производством и условиями труда рабо-чих. Судя по всему, организовать эту экскурсию старшему мастеруфабрики было не столь уж и сложно. Увиденное на фабрике (здесьони пробыли около часа) превзошло по своему ужасу все ожида-ния импрессарио. Рабочие здесь действительно бедствовали16. Ве-чером привычная компания решила собраться у Цейтнеров. Когдав назначенное время Розенбаум вошел в дом, Либерман и Лейзе-рович там уже лениво перебрасывались в карты. Поприветствовавих, импрессарио, отталкиваясь от свежих фабричных впечатлений,глубокомысленно заметил, что теперь он начинает понимать, поче-му среди членов комитета местной ячейки большинство – евреи; натабачке работали, прежде всего, они. На это откликнулся Лейзе-рович, заметивший, что «в Гродно вообще на фабриках евреевбольше, чем христиан. Но это не значит, что это везде так. К при-меру, в Чарной Вси, что по линии железной дороги Гродно – Бело-сток, на лесопильных предприятиях евреев нет совсем, но и тамрабочие поддерживают организацию «Свободный Рабочий». Аячейку на лесопилке возглавляет потомственный польский рабо-чий Кароль Котлярчик». Для Розенбаума эта реплика была не пус-тым звуком.

84

Далее разговор пошел о путях пополнения фонда материаль-ных и других средств, с помощью которого ячейка привлекала насвою сторону людей. Либерман объяснил, что в этой работе «Сво-бодный Рабочий» прикрывается легальной рабочей организацией«Союз промышленных рабочих» и ее культурно-развлекательнойсекцией. «В этой секции,– объяснял он, – исключительно членынашей ячейки. Они устраивают на фабрике танцы, любительскиеспектакли, концерты, а получаемые доходы идут на нужды нужныхнам рабочих». Свои разъяснения Либерман закончил просьбой кРозенбауму: уговорить директора труппы А.Н.Горяинова часть сбо-ров от благотворительного спектакля передавать в фонд культур-ной секции. Импрессарио, естественно, согласился, увидев в этомвозможность больше узнать о том, как удается ячейке удерживатьфабричных рабочих в поле своего влияния.

Последующие переговоры и встречи администрации труппы срабочими, организация благотворительного вечера с постановкой«Ревизора» Н.В.Гоголя обеспечили перечисление в рабочий фондячейки небольшого количества средств, но организатор этой акцииРозенбаум добился значительно большего, ибо ему стали известныимена других активистов «Свободного Рабочего» в Гродно: рабо-чие типографии Лапина Люциан Лисовский, Владислав Змигродс-кий, Анатолий Радомский, а также табачницы – Лея Липнер, СоняСеребрянная, Эля Эленбоген, Шейна Шредер, Габриэля Гольмонто-вич, Сузанна Зелинская, Елена Янковская, Екатерина Кетрик.

1 ноября, после успешно проведенного благотворительноговечера, устроители его пригласили Горяинова, Келчевскую., акте-ров Воронцевича, Ивасева, а также Розенбаума на прощальныйужин. На нем было высказано немало приятных слов в адрес рус-ской труппы, все благодарили и ее передового (импрессарио).2 ноября 1922 года он отправился дневным поездом в Белосток;труппа же должна была выехать туда же на следующий день. При-ехав в Белосток, Розенбаум остановился в лучшей городской гос-тинице «Рыца», где два дня «отдыхал так, как мог»: пил и гулял.Спектакли русской труппы начались 4 ноября, а 5-го он получилтелеграмму от Корвин-Пиотровского: «Встречай седьмого курьерс-кий Евгений».

Действительно, 7 ноября прибыл курьерским из Варшавы Кор-вин-Пиотровский. Был он в непривычном для Розенбаума штатском

85

платье и хорошем настроении. Сразу же поехали в «Рыцу». Ком-ната Розенбаума находилась на четвертом этаже, а шефа полиции– на втором. Так как время было обеденное, Корвин-Пиотровскийприказал прислуге подать в его номер обед на две персоны. Когдаобед был подан и лакей ушел, он сказал, обращаясь к Розенбау-му: «Выкладывай, друже, что у тебя сделано». Тот изложил все, чтопосчитал наиболее важным, но в конце признался, что письменномрапорте свежие события пока еще не освещены. «Все равно, мо-лодец, а рапорт чтобы был утром готов, так как завтра я еду курь-ерским обратно в Варшаву. А теперь давай подкрепимся», – ска-зал шеф полиции, и оба с аппетитом принялись обедать. В ходеобеда Корвин-Пиотровский поинтересовался тем, как его друг-агентсмотрит на свои дальнейшие действия в Гродно, и в ответ услышалследующее: «Я хотел бы пока оставить всех членов гродненскойячейки в покое, так как надеюсь с их помощью дойти до «клубка»,т.е. до их центра в Лодзи. Но с нынешней труппой мне, вероятно,лучше расстаться, а взяться следует за «Музыкальные эскизы», ко-торые сейчас под дирекцией Петра Леонидовича Зелинского и Оль-ги Александровны Строльской с большим успехом ставятся в Виль-но. Насколько я знаю, они ищут администратора-импрессарио сготовой концессией. Затем же, глядя по обстоятельствам, можнобудет взяться за представления «Польского опереточного состава»или «Оперы» с Грушинским во главе, в чем мне поможет Варшавс-кое гастрольное бюро Бронислава Иодко-Наркевича. А дальшевидно будет». Это заглядывание наперед не вызвало у шефа воз-ражений.

На следующий день, утром, Розенбаум был представлен Кор-вин-Пиотровским начальнику Белостокской воеводской политпо-лиции полковнику Демб-Бернацкому в качестве своего ближайше-го сотрудника. Затем друзья поехали на вокзал, так как поезд шефаНовогрудской воеводской политполиции отходил на Варшаву в 12часов 45 минут пополудни. 10 ноября Розенбаум получил вечеромиз столицы от Корвин-Пиотровского телеграмму: «Немедленно при-езжай Варшаву. Бристоль 31. Евгений». По приезду Розенбаумостановился у своей двоюродной сестры Марии Змиевской, а за-тем, не мешкая, направился в гостиницу «Бристоль», в номер шефа.Корвин-Пиотровский встретил его словами: «Я тебя вызвал по при-казу начальника Главного управления полиции генерала Розва-

86

довского. Сегодня, как ты знаешь, «День Независимости». Не знаю,примет ли нас генерал сегодня. В два часа он должен быть наМокотовском поле, где маршал Пилсудский будет производить смотрвойск. На всякий случай я позвоню в бюро Главного управления».С этими словами он подошел к аппарату, но оттуда ответили, что«сегодня у генерала приема не будет». Таким образом, друзьямпришлось ждать завтрашнего дня. Чтобы не скучать, условилисьвстретиться вечером на оперетке и разошлись. Этот варшавскийвечер прошел достаточно скучно.

12 ноября 1922 года к 10 часам оба прибыли в Главное уп-равление полиции. Генерала еще не было, и они стали ожидатьего в приемной. Около 11 часов генерал стремительно прошел всвой кабинет, после чего ожидавших его тотчас же к нему пригла-сили. Генерал Розвадовский поздоровался за руку с приглашен-ными, предложил им усаживаться поудобнее, одновременно пред-лагая портсигар с папиросами. Выслушав краткую и деловую ин-формацию Корвин-Пиотровского, а затем подробный отчет со всемидеталями Розенбаума, генерал, уточнив все моменты их видениясостояния дел в Гродно, пришел к заключению: «Господа, с учетомваших пожеланий, я дам распоряжение о тайной слежке за «Сво-бодным Рабочим» в Гродно как со стороны городской политичес-кой полиции, так и воеводской в Белостоке». «А вы, – добавил он,обращаясь к Розенбауму,– действуйте в соответствии с вашими пла-нами и оставайтесь по-прежнему в ведении полковника Корвин-Пиотровского». Поблагодарив обоих пожатием руки, генерал вру-чил агенту в качестве вознаграждения чек для получения в кассеуправления 500 злотых. Из Варшавы домой Корвин-Пиотровскийи Розенбаум возвращались вместе, в одном купе. В 4 часа ночиРозенбаум сошел с поезда в Белостоке, а шеф полиции поехалдальше.

В последних числах ноября Розенбаум закончил свою работув русской драматической труппе А.Н.Горяинова и З.В.Келчевской,а в начале декабря, получив окончательный расчет, выехал в Вильнодля встреч и переговоров с руководителями ансамбля русской опе-ретки и музыкальных эскизов Петром Леонидовичем Зелинским иОльгой Александровной Строльской. Ансамбль этот в то время ус-пешно работал в Вильно, имея контракт с лучшим в городе теат-ром-кино «Гелиос», владельцами которого были А.Бороздин и

87

Л.Крупич. Старый контракт заканчивался 15 декабря, и с этоговремени, как было ранее договорено, Розенбаум должен был всту-пить в должность импрессарио нового ансамбля.

По дороге в Вильно Розенбаум заехал в Новогрудок к Кор-вин-Пиотровскому, при этом доложив ему, что за время пребыва-ния в Белостоке им практически ничего не сделано, а также что оноставил русскую драму Горяинова, и сейчас едет принимать рус-ский ансамбль Зелинского и Строльской, рассчитывая в дальней-шем с ними продолжить работу в восточных воеводствах Польши.Выслушав агента, шеф сосредоточил его внимание на том, чтобыразрабатываемый Розенбаумом маршрут гастролей затрагивалименно те города, где у него уже есть контакты с членами органи-зации «Свободный Рабочий», мотивируя это тем, что «птички ещелетают, но попасть в клетку они должны до того, как наберутсясил; упустишь момент, и справиться с ними будет сложно». Далееполковник сказал следующее: «Эдвард, в своих расходах, сопря-женных с работой, ты сильно не зажимайся. Будут деньги на исхо-де, телеграфируй мне, и я немедленно переведу тебе нужную сум-му. Приготовь мне к вечеру предполагаемый маршрут, мы его вме-сте обсудим, а завтра с дневным поездом ты сможешь ехать в Вильно.До станции Новоельня я дам тебе свою машину, так как узкоко-лейка зимой ненадежна. Итак, жду тебя вечером у себя дома сготовым планом маршрута».

Приготовив маршрут гастролей на 1923 год и составив объяс-нительную записку к нему, Розенбаум вечером отправился на квар-тиру к Корвин-Пиотровскому. Здесь оба пришли к окончательномуутверждению плана сотрудничества на перспективу. После этогополковник дал своему агенту-импрессарио следующие указания:«1) в главных направлениях действовать в соответствии со старойинструкцией; 2) по приезде в Вильно откорректировать с Зелинс-ким маршрут гастролей (с указанием сроков пребывания в каждомгороде); 3) сообщить в Новогрудок о составе ансамбля Зелинскогона фирменном бланке с подписями директора и импрессарио стем, чтобы оказать содействие агенту при каждой регистрации пас-портов артистов в воеводствах (шеф брал на себя улаживание этоговопроса в Главном управлении полиции – В.Ч.). Против фамилиикаждого артиста должен быть указан документ, по которому онпроживает в Польше (в то время для русских эмигрантов такими

88

видами на жительство могли быть: нансеновский паспорт, 6–месяч-ная карта пребывания и так называемая карта азиля, т.е.гостевая.Последняя, как и нансеновский паспорт, были документами бес-срочными); 4) следить за настроениями актеров и публики; 5) на-блюдать при заказе афиш и других рекламных материалов, непечатаются ли в этих типографиях антигосударственные издания:6) отчет о расходовании средств за 1922 год сдать к 5 января1923 года».

В Вильно Розенбаум сделал в течение двух дней все, что тре-бовалось от него инструкцией. В маршрут гастролей, согласован-ный и уточненный с директором ансамбля, попали следующие го-рода: Пинск, Несвиж, Новогрудок, Барановичи, Сарны, Костополь,Ровно, Кременец, Дубно, Луцк, Ковель, Брест, Белосток, Волковыск,Слоним, Лида, Гродно. Этот маршрут (вместе со списком составатруппы и уведомлением о выезде в Пинск) был оперативно отправ-лен шефу.

Устроив в Пинске в течение двух дней предстоящие здесь гас-троли, Розенбаум решил навестить места своей былой службы. Тя-нуло его туда, разумеется, не стремление повидаться с сослужив-цами, а прежде всего потребность разузнать, как там обретаютсяего былые компаньоны и можно ли будет на них в своих делахрассчитывать. На свое счастье, он сразу же встретился в порту синженером-капитаном Шульцем и от него узнал, что токари Валь-ден и Лясота продолжают работать у него в мастерских, а Шиман-ский откомандирован в Брест на работы в крепостные артиллерий-ские мастерские.

Вечером Розенбаум отправился на квартиру к Вальдену и отнего узнал следующее: в Пинске после его отъезда были арестова-ны среди рабочих Пинской флотилии, спичечной и фанерной фаб-рик около 50 человек17. Конечно, отдельные оставшиеся на свобо-де активисты потихоньку ведут организационную работу, но их раз-два и обчелся. Самый яркий из них – это рабочий со спичечнойфабрики Арон Грицмахер. В тот же день увидеть Лясоту Розенбау-му не удалось, ибо он после операции слепой кишки лежал в мес-тной больнице.

От Вольдена Розенбаум пошел поужинать в «Клуб охотника»,где застал своих старых знакомых: Болеслава Скирмунта, городс-кого старосту Томашевича, судью Фальковского, доктора Рымше-

89

вича, коменданта Яцынича и др. Здесь в приятном общении он про-был около трех часов и когда собрался уже уходить, то Яцыничвесьма любезно спросил у него: «Где вы остановились?». И когдаРозенбаум ответил, что остановился он на Портовой улице, в домесвоего бывшего сослуживца капитана Суходольского, то комен-дант сказал: «Так значит нам по дороге». Вместе они прошли со-всем немного, но этого расстояния вполне хватило, чтобы Розенба-уму пришлось принять предложение Яцынича отобедать у него зав-тра в домашней обстановке.

В назначенное время агент уже был на квартире комендантапинской полиции. В ожидании обеда в своем домашнем кабинетеЯцынич завел разговор с Розенбаумом о необходимости сближе-ния их усилий в деле искоренения «революционной заразы» в го-роде: «После вашего отъезда нам удалось расширить представле-ния о реальной деятельности местной организации «СвободныйРабочий», были произведены новые аресты, и мы продолжаем ра-боту в заданном направлении, выявляя в среде пропагандистов,преимущественно евреев. По всему видно, что Москва не жалеетсредств на пропаганду и посылку сюда своих эмиссаров. Идея овсемирной пролетарской революции витает над нашими заводамии фабриками, а у нас с жидами цацкаются. Последние же массамипод видом реэмигрантов, как уроженцы Польши, все прибывают иприбывают к нам; не понимаю, зачем только пускают сюда эту за-разу? Когда увидитесь с Корвин-Пиотровским, передавайте емупривет, возможно, я еще обращусь к вам за помощью. А теперьидем обедать». За обедом в присутствии супруги коменданта слу-жебных разговоров не велось. После обеда коллеги расстались.Вечером, уладив все вопросы, связанные с предварительной рек-ламой и прибытием в Пинск «Русской оперетки и музыкальных эс-кизов», администратор-импрессарио выехал в Несвиж.

Несвиж – городок небольшой, промышленности никакой, нои его труппе нельзя было миновать. Устроив здесь все театральныедела сразу же в день приезда, Розенбаум ночным поездом выехалв Барановичи, чтобы поставить этот городишко на очередь передНовогрудком. В местной типографии Рубинштейна, заказывая рек-ламации, он познакомился с ее наборщиками и печатниками (так,на всякий случай) и утром выехал в Новогрудок. У Корвин-Пиот-ровского их непродолжительный служебный разговор был сведен

90

к следующему: 1) «Пинск в политическом значении не трогать, таккак там уже действует политполиция; 2) в Бресте встретиться сШиманским и, в зависимости от сведений, полученных от него, войтив контакт с полковником Табачинским во II отделе; 3) маршрут ме-нять только сообразно с продвижением успеха дела; 4) в Слонимеобязательно связаться с Лерманом и Степанюком, предварительнопредупредив начальника местной политполиции майора ТадеушаДобружинского». Уточнив некоторые детали этого задания, Кор-вин-Пиотровский на своей служебной машине довез агента до стан-ции Новоельня для его дальнейшего следования поездом в Слоним.

Майор Добружинский проявил к Розенбауму как агенту вар-шавского уровня максимум внимания и пообещал последнему, чтов своей работе он не встретит никаких неприятностей со стороныместных агентов: «Это – моя забота». Прощаясь, он попросил теат-рального деятеля о результатах своих встреч с Лерманом и Степа-нюком его уведомить. Зайдя в типографию, Розенбаум заказаланонс-рекламу о скором прибытии в город «Русской оперетки имузыкальных эскизов». При этом, выбирая образцы их и шрифт,он заговорщически шепнул Лерману, все время находящемуся ря-дом, о своем желании увидеться вечером с ним и Степанюком. До-говорились, что они придут в центральную гостиницу, в номер им-прессарио к 19 часам. Оба пришли туда без опоздания. Вначалеразговор не клеился, полгода отчуждения сделали свое дело, уси-лив настороженность и неловкость, но звон рюмок и бульканьеспиртного постепенно расшевелили собеседников. Вначале заго-ворили о том, где играла и играет русская труппа Горяинова и Кел-чевской и насколько успешно она гастролирует. Это позволилоРозенбауму перевести разговор на тему о гродненских гастроляхтруппы. При этом он не преминул упомянуть о своих знакомствах счленами «Свободного Рабочего», о своей помощи ее фонду, пока-зав письменную благодарность от рабочих за организацию в ихпользу спектаклей. Говоря об этом и одновременно подливая вод-ку в рюмки собеседникам, Розенбаум небезуспешно вызвал всюкомпанию на откровенность, а когда в ходе завязавшегося разго-вора он упомянул Цейтнера, Лейзеровича, Лисовского, Липнер иКотлярчика, то и Лерман и Степанюк в один голос сказали: «Даведь вы знаете всех наших главных деятелей на крэсах». Тогдаимпрессарио был как бы вынужден раскрыться полностью, сооб-

91

щив, озираясь по сторонам, что он сам является членом гродненс-кой ячейки этой организации. С этого момента к Розенбауму состороны его собеседников установилось полное доверие, вслед-ствие чего Лерман и Степанюк признали, что хотя в Слониме этаорганизация и насчитывает около двухсот человек, но в матери-альном отношении она крайне слаба, а это сдерживает распрост-ранение ее влияния среди рабочих. Центральное же бюро в Лод-зи, хотя в исключительных случаях и поддерживает организациюденежными средствами, но их поступает настолько мало, что дажео частичном удовлетворении нужд рабочих не может быть и речи:«Вот, к примеру, в октябре приезжал к нам из Лодзи член Цент-рального бюро (старший мастер по окраске тканей с фабрикиШайблера и Гросмана в Лодзи) товарищ Миттальштейн, у нас былообщее собрание комитета, кое-что мы от него на агитационныенужды получили, а так доходов не имеем никаких».

В ответ на это Розенбаум с выражением крайнего удивленияна лице недоуменно заметил: «Вы, вероятно, не видите, что вместес нелегальной работой можно находить выход и там, где это впол-не дозволяется властями. В Гродно, например, под прикрытиемофициального профсоюза действует культурно-развлекательнаясекция, сплошь состоящая из членов «Свободного Рабочего». Ониустраивают самые разные местные увеселительные мероприятия,благотворительные спектакли, и это идет на нужды самых обездо-ленных людей». Услышав такие откровения, Лерман с чувством за-детого самолюбия отметил: «В Гродно, вероятно, другая экономи-ческая ситуация. Там более развитая промышленность, а потому ирабочие более сознательные. У нас же при проведении пропаган-ды надо постоянно быть начеку: есть такие рабочие, которые зазлотувку готовы продать с головой и ногами каждого доброхота».Степанюк к сказанному добавил: «Люди у нас настолько запуга-ны, даже из числа членов организации, что зачастую не знаешь, скакой стороны к ним подойти. Большинство из них – местные бело-русы, а они прекрасно помнят, какие репрессии обрушились наих головы, когда кое-кто из числа деятелей так называемого бело-русского движения задумали организовать свой ресторан с игройв лото, доходы от которого предназначались для беднейшего бе-лорусского населения. Просуществовало это благотворительноезаведение где-то полгода, а потом, несмотря на свою внешнюю

92

лояльность и доходность, было властями закрыто. Организаторызаведения были арестованы, и о их судьбе никому до сих пор не-известно». После небольшой паузы разговор был продолжен.

«Сейчас у нас на водном транспорте есть отдельные рабочие,заслуживающие внимания со стороны организации, но их не бо-лее 10–15 человек», – заметил Степанюк – «А у нас в типографии,– добавил Лерман, – сознательных рабочих также человек десять,но из них лишь трое – поляки, да и те так обременены семьями, чтов партийный фонд от них ничего не получишь». При этом Степа-нюк и Лерман назвали еще около десятка фамилий, которые Ро-зенбаум стремился накрепко запечатлить в своей памяти. «В средежелезнодорожников нам очень помогает Кароль Квятковский, асреди ремесленников–единоличников сапожник Борух Брехман, нов целом приходится в основном нам тащить этот воз», – почти водин голос заявили Лерман и Степанюк.

Кончалась закуска, и Розенбаум хотел послать гостиничноголакея за новой, но друзья-рабочие дружно запротестовали, моти-вируя свое «нет-нет» тем, что уже поздно и они должны идти. Напрощание «рабочий от театра» вручил Лерману две десятизлотув-ки (банкнотами), сказав, что это от него и его «легкой руки» сло-нимской организации трудящихся. Прощаясь, все изо всей силыжали друг другу руки, как бы стремясь заверить самих себя в цен-ности совместно проведенного вечера. Уже в коридоре Розенбаумвдруг вспомнил, что он прежде всего импрессарио, а все осталь-ное потом, и потому как никогда убедительно стал просить Лерма-на не подвести его с афишами, чтобы дать их во время для рас-клейки активистам общества инвалидов. Лерман пообещал всесделать так, как надо.

Сразу же после ухода рабочих Розенбаум по свежей памятизаписал себе в блокнот все упомянутые ими фамилии, дабы чутьпозднее назвать их в шифрованном адресе на имя Корвин-Пиот-ровского и для устной передачи майору Добружинскому. Спалимпрессарио как никогда крепко, а поднявшись, не ощущал ника-кой усталости: занимался своей отчетностью, потом сбегал в типог-рафию к инвалидам по поводу афиши, а в шесть часов вечеравыехал в Волковыск. Правда, там ничего имеющего отношение кполитике он не заметил.

93

После Волковыска импрессарио поехал в Брест. Пробегав весьдень по делам ансамбля Зелинского, он уже под вечер отправилсяна Люблинскую, 2, где проживал токарь Шиманский. Придя к нему,Розенбаум застал дома только его жену, которая, смущаясь, сказа-ла, что сама ожидает мужа с минуты на минуту. Для того чтобы как-то убить время, они беседовали о всякой всячине, потом о труппеГоряинова, о которой мадам Шиманская была довольно высокогомнения. В ходе ее восторженных откликов на эту тему импресса-рио все-таки сумел дать ей понять, что на сей раз он приехал сюдас другой, уже опереточной, труппой. Так «минута на минуту» рас-тянулась на целый час.

Пришедший с работы Шиманский визиту Розенбаума не уди-вился. Он быстро умылся и вместе с хозяйкой попросил гостя ото-бедать с ними. Несмотря на далеко не обеденное время, после-дний от этого предложения не отказался. С аппетитом поедая го-роховый суп, Шиманский рассказывал: «Я теперь подчиненкапитану Чернику – командиру 1-й батареи 3-го тяжелого артил-лерийского полка. У нас здесь не совсем все благополучно, таккак местным рабочим удалось установить связь с лодзинской орга-низацией «Свободный Рабочий». На мой взгляд, все нити ведут впаровозное депо станции Брест. На водном транпорте, на Мухав-це и на канале пока все спокойно. Я только позавчера доложил обэтом капитану Чернику, но дал ли он ход этому делу, я не знаю».Комментировать сказанное как имеющее отношение к «двуйке»(Черник был ее сотрудником – В.Ч.) Розенбаум не стал.

На следующий день рано утром Розенбаум отправился в штабк полковнику Табачинскому. Придя к нему и показав свой знак подлацканом пиджака, он сразу же сказал, что хочеть узнать, извест-но ли что-нибудь воеводской тайной полиции о существовании вжелезнодорожном депо станции Брест организации «СвободныйРабочий», так как он тоже работает в этом направлении по пору-чению шефа всей польской государственной полиции генералаРазвадовского и, вероятно, здесь необходимо определенное со-гласование действий. Как показалось Розенбауму, его уверенныйтон обращения в мгновенние ока смягчил первоначально неприс-тупный вид полковника, тотчас же сделав его обращение к посети-телю и любезным, и внимательным. После общепринятых вопросово делах и работе с новым ансамблем он сказал, что дело относи-

94

тельно рабочих депо им сообщено шефу воеводской политполи-ции Костэк-Бернацкому, а приняты ли последним уже какие-либомеры, ему неизвестно. «Во всяком случае, – добавил он, провожаяРозенбаума до дверей кабинета, – советую вам с ним повидаться».

Не имея от Корвин-Пиотровского никаких распоряжений от-носительно контактов с отделами воеводской политполиции, Ро-зенбаум ввиду важности полученной от Шиманского информации,а где-то и из соображений собственного самоутверждения, решилсразу от Табачинского пойти к полковнику Костэк-Бернацкому. Вего приемной на вопрос дежурного офицера: «По какому вопро-су?», он ответил: «По личному» и подал ему свою визитную карточ-ку. Дежурный взял карточку импрессарио и, не выразив к напи-санному на ней никакого внимания, пошел с докладом, после чеговвел Розенбаума в комнату для посетителей, в которой уже сиделишесть человек. В ожидании приема прошло более двух часов.Наконец Розенбаума впустили в кабинет полковника, предупре-див: «Прошу вас не очень распространяться, ибо шеф очень за-нят». С этим наставлением он и вошел к начальнику воеводскойполиткомиссии.

Полковник Костэк-Бернацкий встретил его недоуменным воп-росом: «В чем дело?». В ответ на это Розенбаум, одновременноуказывая на свой знак №143 под лацканом пиджака, спокойноответил, что явился по делу организации «Свободный Рабочий».После этих слов полковник стал любезнее и предложил посетите-лю сесть. Последний кратко и очень четко рассказал о том, что емунедавно стало известно по данному делу применительно к Бресту,не приминув при этом подчеркнуть, что в масштабах восточныхрайонов страны он занимается этой проблемой в качестве импрес-сарио русской театральной труппы под непосредственным руко-водством полковника Корвин-Пиотровского и шефа всей госполи-ции генерала Розвадовского. Кроме того, он добавил, что явилсясюда по рекомендации полковника II отдела Табачинского. На воп-рос Костэк-Бернацкого («Когда вы приедете сюда с труппой?») Ро-зенбаум ответил, что «где-то в середине апреля 1923 года». Услы-шав это, полковник иронично улыбнулся и сказал: «За эти три слишним месяца мы эту банду и сами ликвидируем, но если этого неслучится, то по прибытии вместе с труппой в Брест сразу же явитесько мне».

95

Перед Рождеством Розенбаум побывал в Новогрудке у Кор-вин-Пиотровского. Ничего нового последний агенту не сказал, еслине считать нескольких устных замечаний по корректировке марш-рута гастролей. На этом они расстались. Праздники Розенбаумвстречал в Вильно. В это время он познакомился с директором ви-ленского концертного бюро Давидом Слепяном. Последний, узнав,что Эдвард Ружицкий имеет концертную концессию на всю Польшу,стал просить его устроить параллельно с ансамблем Зелинскоговыступления и его небольшой концертной труппы. В нее, кромеДавида Слепяна (в качестве художественного руководителя), вхо-дили скрипач-солист Винер, балетмейстер Велчиславский, прима-балерина Анна Забойкина, цитристка София Здеховская и др. Закаждый устроенный для гастролей город Слепян обещал платитьимпрессарио по триста злотых. Поскольку программа Слепяна непредставляла конкуренции для ансамбля Залинского, то и после-дний не стал сопротивляться заключению контракта между Розен-баумом и новой концертной группой на 12 спектаклей. В 1923году с помощью группы Слепяна удалось напасть на след органи-зации «Свободный Рабочий» в Сарнах.

Из Вильно по договоренности с Корвин-Пиотровским Розен-баум поехал в Белосток, куда и прибыл вечером 26 декабря 1922года. Утром следующего дня он отправился к полковнику Демб-Бернацкому. Так как последний был предупрежден о его прибытииКорвин-Пиотровским, то и принят он был незамедлительно. Розен-баум достаточно подробно рассказал шефу воеводской тайнойполиции о том, как ему удалось напасть на след организации «Сво-бодный Рабочий» в Гродно и о своих планах здесь на ближайшеебудущее. Демб-Бернацкий за все время, пока говорил агент, непроронил ни слова, но как только он закончил, приказал ему сестьв примыкающей к кабинету комнате и передать все сказанное вписьменном виде на бланках воеводского отдела политполиции.Когда часа через два утомленный этой работой Розенбаум сдалему так называемую памятную записку, полковник дал ему следу-ющие распоряжения: «1) по прибытии в Гродно срочно явиться вотдел политполиции Гродненского повета, к его руководителю ка-питану Калиновскому, для согласования действий по местной орга-низации; 2) побывать в Чарной Веси и завязать связи с Котлярчи-ком; 3) обо всем, что будет сделано на начальном этапе, донести

96

ему шифрованным рапортом». Этот визит к Демб-Бернацкому за-вершился получением Розенбаумом всех необходимых сведений ибумаг для общения с капитаном Калиновским. В эту свою бытностьв Белостоке импрессарио устроил два выступления концертно-хо-реографического ансамбля Слепяна (20-21 января 1923 года) идоговорился о гастролях здесь на конец мая того же года труппырусской оперетты и музыкальных эскизов Зелинского.

На следующий день, 28 декабря, Розенбаум поехал в Гродно,рассчитывая пробыть там два дня. По прибытии он сразу же отпра-вился к капитану Калиновскому. Передав ему от воеводского на-чальства необходимые бумаги и согласовав некоторые вопросысовместной работы, Розенбаум при прощании предупредил капи-тана о том, чтобы им все было сделано как договорено во избежа-ние возможных личных недоразумений с его агентами, ибо ужесегодня он намерен встретиться со своими старыми знакомыми погродненской организации. В ответ на это капитан твердо заверил,что в этом отношении «господину импрессарио не стоит волно-ваться» и что «все будет как надо».

Расставшись с Калиновским, Розенбаум сразу же занялся уст-ройством театральных дел, а после обеда отправился прямо к Цей-тнерам, чтобы условиться о вечерней встрече в традиционном со-ставе. При этом не забыл он и Лею Липнер, весьма обаятельную иразговорчивую девушку. Но когда Розенбаум упомянул о Лее, тоЦейтнер с улыбкой сказал: «Я сразу заметил, что она вам понра-вилась, но учтите, она вам недешево обойдется: кутнуть любит!».На что импрессарио слегка игриво заметил: «Ну что ж тут такого,раз давно не виделись... Надо отметить как следует новое свида-ние». Он попросил хозяина заказать в кухмистерской на всю ком-панию отдельный кабинет к 19-ти часам. Цейтнер пообещал уст-роить все в лучшем виде, сказав при этом: «Наши обрадуются ва-шему приезду. Мы много о вас говорили, так как вы оставили послесебя самые хорошие воспоминания». Уладив этот вопрос, Розен-баум отправился в город, в книжный магазин Иберского, чтобыдоговориться с его владельцем о предварительной продаже здесьбилетов сразу на два ансамбля – Зелинского и Слепяна.

Ужин в кухмистерской начался с расспросов «соскучившего-ся» по Гродно импрессарио о новостях рабочей жизни, а также отом, что нового у «Свободного Рабочего». Первым заговорил Ли-

97

берман: «Пока у нас все благополучно и спокойно. Был у нас пред-ставитель из центра, белостокский портной, товарищ Сендер Цы-гельницкий 18, контролирующий нашу деятельность. Прибыло в нашуорганизацию еще около десяти членов, в основном из железнодо-рожных рабочих. Есть среди них один очень деятельный товарищ,поляк по национальности, бывший член «Звензкув Заводовых» –Даниэль Дворжецкий. Сейчас он успешно организует ячейки «Сво-бодного Рабочего» в депо и среди путейцев. Недавно установилисвязи с речниками в Августове. Дворжецкий ездил туда для изуче-ния вопроса и приехал с хорошим настроением. После его сооб-щения, сделанного на заседании нашего комитета, мы решилипослать туда на пару месяцев Лисовского. Он и сейчас там рабо-тает с рабочими на лесоразработках и при сплаве леса. Как поля-ку ему там удобнее действовать, так как работают там сезонно ис-ключительно крестьяне-бедняки из местных. Мы же здесь стараем-ся оказывать влияние на сапожников, портных, жестянщиков идругих, ныне особенно бедствующих. Данный вами в нашу пользублаготворительный вечер дал нам возможность провести несколь-ко представлений и своими силами, а вырученные средства мывыделили тем, кто особенно нуждается в помощи».

На попутный вопрос Розенбаума: «А что слышно у Котлярчи-ка?», Либерман ответил: «В Чарной Веси дело тоже налаживается.Когда у нас был Цыгельницкий, то мы через него направили туданемного средств. Но там условия чрезвычайно тяжелы из-за недо-статка сознательных рабочих». Сочувственно кивая ему головой,Розенбаум поддакнул: «Да-да, я помню вы что-то еще раньше рас-сказывали о Чарной Веси. Послушайте, а может быть, и им надопомочь, как когда-то и вам, каким-нибудь доступным для них спек-таклем или еще чем? Если вы мне дадите рекомендательное пись-мо, то я поговорю о возможности поездки туда со своим театраль-ным начальством». И Лерман в тот вечер пообещал похлопотать отаком письме перед комитетом организации. Таким поворотом раз-говора импрессарио был не очень доволен, но что поделаешь, онс этим предложением молча согласился.

После окончания ужина Цейтнер пригласил Розенбаума наНовый год к себе на обед, при этом добавив: «У меня вы познако-митесь с Дворжецким, я его тоже пригласил». Это приглашениевполне вписывалось в планы Розенбаума на новогодние дни (по-

98

видаться с Лисовским в Августове, получить от комитета рекомен-дательное письмо к Котлярчику и т.д.), и он пообещал быть. Понастоянию участников товарищеского ужина расчет официантомбыл сделан по-немецки, т.е. по равной доле на каждого мужчину.При расставании с Цейтнерами Розенбаум попросил их разреше-ния на Новый год принять его выпивку, на что супруги, традицион-но шутя, сразу же согласились.

На следующий день Розенбаум пошел к капитану Калиновс-кому, чтобы сообщить ему о добытых вечером сведениях. При сли-чении представленных агентом фамилий у Калиновского не оказа-лось четырех фамилий, кроме того, он ничего не слышал ни о Двор-жецком, ни о Цыгельницком. Это привело его в некотороезамешательство, а затем и к резкому недовольству своими агента-ми. Вернувшись в номер гостиницы, Розенбаум составил идентич-ного содержания шифрованные рапорты Демб-Бернацкому и Кор-вин-Пиотровскому. Правда, в рапорте последнему он написал отесных связях гродненской организации, кроме Белостока, еще и сЛодзью, ибо Сендер Цыгельницкий был связным между этими дву-мя центрами рабочего движения. Вечером он сдал эти рапорта за-казными экспрессами в железнодорожном почтовом отделении. 30и 31 декабря прошли серо и буднично. В эти дни импрессариопочему-то было себя жаль.

1 января 1923 года Розенбаум почти до обеда занимался при-ведением себя в праздничный вид, после чего отправился на зва-ный обед к Цейтнерам. Главной целью этого визита, конечно, былДаниэль Дворжецкий, а на втором, наверное, Лея Липнер. Соро-калетний агент, знающий толк в женщинах, а еще больше – скольопасна эта слабость в общении с врагом (революционеры в егопредставлении были именно такими), по дороге, тем не менее, раз-думывал над тем, что же вызвало у него интерес к ней: или онасама, такая аккуратненькая, свеженькая, с искрящимися чернымиглазками, или мимолетный намек Цейтнера, дескать, кутнуть лю-бит... Однако на пороге дома Цейтнеров эти легкие мысли сразуже напрочь вылетели из его головы.

У Цейтнеров в это время уже были Либерман, Лейзерович,Лея Липнер. Через минут десять после Розенбаума пришел в же-лезнодорожной фуражке на голове, несмотря на холод, ДаниэльДворжецкий. Знакомство с новым членом компании состоялось ес-

99

тественно и непринужденно, как, впрочем, и хотелось импресса-рио. Разговор начался с обычных в праздничные дни тем, шутили,рассказывали анекдоты, желали друг другу счастья в Новом году.Но постепенно, уже ближе к десерту, Розенбауму удалось напра-вить застольный разговор в нужное русло. Он спросил у Дворжец-кого, заявившего, что «рабочим не до театра»: «Неужели у желез-нодорожников жизнь только в сером цвете, и из этой серости нетникакого выхода?». Последний вначале вознамерился что-то в пылуразговора ответить, но затем, оглянувшись по сторонам, как-то сту-шевался и неожиданно замолчал. И тут большую услугу Розенбау-му сделал Лейзерович, который, глядя на пустую рюмку, сказал:«Говори, Даниэль, как есть, здесь все люди свои, и тайны междунами нет, тем более что Эдвард – тот человек, без которого «Сво-бодный Рабочий» вряд ли встал бы на ноги». Явное преувеличе-ние, к которому агент не нашелся сразу как отнестись, неожидан-но сделало свое дело. Вступивший в разговор Либерман пояснил,что Дворжецкий знает жизнь рабочих не только в Гродно, но и вглубинке, так как вернулся недавно из-под Августова по заданиюрабочего комитета.

Все это придало особый вес Дворжецкому в глазах собесед-ников, а потому и естественное желание выговориться. Он сказало том, что ездил в район Августова со специальным заданием дляподготовки почвы для создания в среде лесозаготовителей и плото-гонов ячейки «Свободного Рабочего». Взялся он за это только по-тому, что среди железнодорожников, обслуживавших там узкоко-лейку, у него было несколько знакомых и надежных людей: ЧеславАмброжевич, Леон Ленчевский, Ксаверий Мартенс... Этих людейон и порекомендовал Лисовскому для дальнейшей совместной ра-боты. Оправдали ли они надежды организации? Об этом можнобудет судить лишь тогда, когда приедет в Гродно Лисовский. Затемразговор продолжил Либерман, связывавший надежды на Лисовс-кого в Августове с неменьшими надеждами в Гродно на портногоШаю Шторца, который взял на себя дело приобщения к «Свобод-ному Рабочему» всех ремесленников в мелких частных предприя-тиях: «Пока у него все идет хорошо...».

На следующий день, т.е. 2 января 1923 года, Розенбаум вые-хал в Августов, чтобы на месте повидать Лисовского и от него уз-нать, как обстоят тамошние дела у «Свободного Рабочего». Офи-

100

циальным обоснованием необходимости этой поездки, разумеется,было устройство в Агустове двух выступлений концертно-хореогра-фического ансамбля Давида Слепяна. Перед тем как идти на вок-зал, импрессарио заскочил к капитану Калиновскому, чтобы пре-дупредить его о своем выезде из Гродно, а попутно спросить, чтоему известно о Шае Шторце. Фамилия эта в его списке подозрева-емых по делу нелегальной организации имелась, но о его ролисреди городских ремесленников он ничего не знал. Капитан ниче-го нового о Шторце не сказал, но согласился с мнением импресса-рио о нежелательности сейчас никаких репрессий в отношении«Свободного Рабочего»: «Главное – следить и следить, а там виднобудет». Между тем Розенбаум не счел нужным сообщить Калиновс-кому о своей предстоящей поездке в Августов, поскольку этот районне входил в сферу компетенции последнего. Был в этом молчании иэлемент честолюбия, иногда посещавший стареющего агента.

В Августове Лисовский проживал, как сообщили Розенбаумув адресном бюро магистрата, в бараках для рабочих местных ле-созаготовок, что по Водной улице. В конторе предприятия он уз-нал, что Лисовский живет во втором бараке, а всего их четыре, ичто с работы он возвращается около шести часов вечера. Нахо-дившийся рядом заведующий бараком предложил Розенбауму своиуслуги по поиску Лисовского. Поблагодарив заведующего, он по-просил его передать рабочему, что к нему придут между семью ивосемью вечера и оставил при этом свою театральную визитнуюкарточку, на которой значилось: «Эдвард Ружицкий – импресса-рио». После посещения бараков Розенбаум отправился в город посвоим театральным делам, но к назначенному времени вновь вер-нулся сюда. Не доходя до бараков, он встретился с Лисовским,который, узнав о приезде Розенбаума, вышел ему навстречу. Судяпо всему, бараки Лисовскому уже опротивели, и он положительнооткликнулся на предложение нежданного гостя сходить в город.По дороге Розенбаум рассказал, что здесь он по устройству кон-церта хореографического ансамбля, приехал же он из Гродно, гдевстречался с общими знакомыми, и что не мог не воспользоватьсяслучаем навестить его. Лисовский был невесел и больше молчал.Розенбаум спросил его, обедал ли он, и, получив утвердительныйответ, предложил ему зайти в кондитерскую Маневского на чашеч-ку кофе, на что Лисовский согласился. Разговор явно не клеился, и

101

тогда Розенбаум позвал рабочего к себе в номер «попробоватьчего-нибудь покрепче» (гостиница находилась над кондитерской ипринадлежала тому же хозяину). Поднявшись в номер, Розенбаумпослал лакея вниз за бутылкой вина и пирожными, а сам началпоказывать Лисовскому фотографии артистов, театральную рекла-му, афиши, дабы не вызвать к себе подозрения. После вина Ли-совский немного разговорился, причем сказал о том, что он ужеподал заявление о расчете и 16 января возвращается в Гродно.Здесь же ему с трудом, но все же удалось создать организацию из25 членов. Сделать это без людей, рекомендованных Дворжецким,было бы ему невозможно. Большего «выдавить» из Лисовского Ро-зенбауму тогда не удалось. Вечером того же дня (3 января 1923года) Розенбаум выехал в Чарну Весь.

Розыскать в Чарной Веси Кароля Котлярчика было нетрудно.Вручив ему рекомендательное письмо от гродненского комитета,Розенбаум сразу же получил предложение от Котлярчика погово-рить обо всем у него дома. От работы до дома было, что называет-ся, рукой подать, поэтому собеседники сумели за это время лишьпереброситься отдельными, ничего не значащими фразами. Придядомой, Кароль сразу же послал жену за закуской, а детям прика-зал тихо сидеть на кухне. Оставшись наедине, Котлярчик расска-зал приезжему товарищу следующее: «Дело наше здесь идет тяже-ло, так как лесопильный завод государственный и принимают сюдана работу исключительно бывших военных-пилсудчиков», так чтодействовать приходится осторожно, с оглядкой, чтобы не нарвать-ся на провокаторов. Прежде чем принять кого-то в организацию,его надо со всех сторон изучить и проверить. И все-таки около 25человек в организации мы имеем. Председателем состою я, а мои-ми помощниками являются рабочие с первой лесопилки – Болес-лав Белозерский и Станислав Соколовский. Ребята они хорошие,но семья и дети не дают им, как и мне, по-настоящему развернуть-ся. А еще трудно со средствами, сейчас, правда, я получил немно-го денег из Лодзи, но все это капля в море».

В это время в комнату вошла жена с закуской. Спиртное, взя-тое Розенбаумом, уже стояло на столе. Выпили. Пока Кароль ис-кал, чем закусить, импрессарио положил перед ним 25 злотых («по-жертвование от себя лично на правое дело») и сразу же, чтобы невозникло у рабочего никаких сомнений на сей счет, спросил о

102

том, сколько трудится на их предприятии рабочих. Услышав в от-вет, что где-то за 6 тысяч, Розенбаум сказал Котлярчику: «А чтоесли я организую у вас вечер русской оперетки или музыкальныхэскизов с тем, чтобы эта сумма попала в руки организации, как этобыло сделано в Гродно?». К этому вопросу-предложению Котляр-чик отнесся несколько скептически: «Здесь это вряд ли удастся, нооб этом я подумаю и о своем решении сообщу вам через Либерма-на». Котлярчик оказался не простаком, хотя именно таким он спервого взгляда агенту показался.

Из Чарной Веси Розенбаум решил ехать в Новогрудок. Поми-мо шифрованных рапортов, пересылаемых регулярно начальству,у него возникла потребность оговорить некоторые детали работы.На станции Новоельня его встретил шофер Корвина-Пиотровско-го, и они сразу же отправились к шефу. Последний, как бы почув-ствовав настроение Розенбаума, встретил его словами: «Твой пос-ледний рапорт я получил вчера, а теперь ты выкладывай все устнои в мелочах». Беседа затянулась часа на три, так что когда оназакончилась, на дворе уже начало смеркаться. Пообедав, они опятьпринялись за разбор ситуации. Поскольку Розенбаум сразу с по-езда пришел к Корвин-Пиотровскому и в гостинице номер не зани-мал, то, закончив с делами, полковник предложил Розенбауму по-ужинать у него дома и прямо оттуда ехать на поезд. При этом онтотчас же распорядился, чтобы шофер подал машину к его дому вчас ночи. Поезд из Новоельни отходил без четверти три.

При прощании полковник вручил агенту 500 злотых на подот-чет. На этот раз Розенбаум избрал маршрут: Кременец, Дубно,Здолбуново, Ровно, Луцк. Здесь предстояло лишь договориться опредстоящих гастролях двух трупп с тем, чтобы к 15 января 1923года быть в Вильно, откуда в тот же день с опереткой Л.П.Зелинс-кого необходимо выезжать на гастроли в Пинск.

Труппа «Русская оперетка и музыкальные эскизы» выехала изВильно 15-го рано утром и около девяти часов вечера была уже вПинске. Разместив актеров по заранее приготовленным частнымквартирам, Розенбаум все последующее время занимался тем, что-бы открытие гастролей (вечером 16-го января) прошло на долж-ном уровне. Одним словом, в первые дни пребывания в Пинскебыло не до политики. Премьера прошла успешно: на первом спек-такле присутствовали почти все представители местной власти.

103

На третий-четвертый день гастролей Розенбаум повстречалнескольких офицеров Пинской флотилии, а также коллег по по-литразведке – Вальдена и Лясоту. В один из вечеров Вальден пред-ложил после спектакля зайти к нему на рюмку водки, на что Розен-баум охотно согласился; зашел к Вальдену и Лясота. Хозяин квар-тиры жил на положении «соломенного вдовца», так как его женауехала погостить к своим родителям в Лодзь. Во время застольяразговор, как этого и следовало ожидать, перешел на политичес-кое положение в Пинске. Из этого разоговора выяснилось, что ячей-ка «Свободного Рабочего» в среде рабочих мастерских флотилии,выявленная когда-то Розенбаумом, ныне ликвидирована, в резуль-тате чего 65 человек арестованы. Сейчас все внимание «двуйки» иполитполиции сосредоточено на рабочих спичечной фабрики ина железнодорожниках. В этой связи Вальден и Лясота выражалиопасения, что Яцынич может в любую минуту переместить их нановую работу, но они этого бы не хотели, так как последнее чре-вато раскрытием их деятельности в политическом сыске. Зная овозможностях своих давних компаньонов, Розенбаум предложилим работать на период гастролей вместе с ним, взяв за основу слеж-ку за находящимися у них на подозрении двумя слесарями–ремон-тниками паровозного депо – Владиславом Радько и Генрихом Гржи-горжевским, а также поиск подходов к рабочим спичечной фабри-ки. В ответ на это Валден и Лясота в один голос заверили, что«готовы работать с господином командором во всякое время дня иночи».

Узнав от своих собеседников, что названные железнодорож-ники, как люди молодые, иногда бывают в театре, Розенбаум тот-час же вручил им по две постоянные контрамарки на все спектаклитруппы Зелинского. В один из дней оба пришли с неожиданнойновостью, что в антракте одного из представлений они не тольковидели двух интересующих политполицию железнодорожников, нои были свидетелями их бесед с евреями-рабочими со спичечнойфабрики. По наведенным ими тотчас же справкам или были некиеРымарь и Шлесс – люди молодые и довольно разбитные. Обгово-рив этот факт и признав, что в этом общении что-то есть, агентысообща пришли к решению: в течение двух-трех дней войти с нимив контакт.

104

Через два дня после этого разговора, во время вечернего спек-такля, к Розенбауму подошел Вальден и сказал, что они с Лясотойполученное задание выполнили и что он ждет импрессарио послеспектакля у себя дома.

Когда Розенбаум пришел на квартиру к Вальдену, там был ужеи Лясота. Поскольку обоим к семи часам утра надо было идти наработу, то за столом решили не засиживаться, а сразу перейти кделу. Лясота доложил, что ему далось познакомиться с Радько иГржигоржевским, благодаря тому, что он представился им рабочими членом лодзинской организации «Свободный Рабочий». После-дние не только проявили интерес к Лодзи, но и сказали, что у себяв депо они также ведут агитацию среди рабочих. Часть из них вколичестве 14 человек уже оформила свое членство в этой орга-низации. Оба связывали свои надежды с рабочим службы путинеким Владиславом Волосевичем, «весьма идейным товарищем».Через портового рабочего столяра Каца Вальден завязал знаком-ство с Рымарем и Шлессом. Оба также проговорились о своем член-стве в «Свободном Рабочем», но при этом сообщили, что у них этаорганизация еще в стадии становления, но человек 20 уже наберет-ся, а председателем комитета организации является упаковщица КатяКолоднер. Поблагодарив Вальдена и Лясоту за проделанную рабо-ту («за мной, ребята, не заржавеет...»), Розенбаум решил, не откла-дывая надолго, связаться с глазу на глаз с Корвин-Пиотровским, темболее шанс такой выпадал – наличие задания по организации выс-туплений в Новогрудке ансамбля Слепяна.

Корвин-Пиотровский встретил Розенбаума словами: «Твойпоследний рапорт я только что получил с утренней почтой и в свя-зи с этим хочу сказать, что о твоей работе в бытность мою в Варша-ве я подробно доложил генералу. Он очень доволен твоей рабо-той и приказал выписать тебе за это одну тысячу злотых наград-ных, которые прошу получить и дать расписку». При этом онпротянул агенту две банкноты по пятьсот злотых. «Из твоих рапор-тов видно, – продолжил он, – что агентура в Пинске действует весьмасонно; к сожалению, это не мой район, но твои рапорты в ориги-нале вместе с моими рапортами я перешлю в Варшаву к генералуРозвадовскому. Кроме того, о пинском деле я напишу бумагу в Брест,к полковнику Костэк-Бернацкому. Ну а что касается твоей даль-нейшей разведывательной работы в Пинске, то хочу порекомендо-

105

вать тебе следующее: «1) о том, что тобой сделано до настоящеговремени, сообщи Яцыничу, а на будущее пускай учатся пользо-ваться своими, а не чужими способностями; 2) отныне пользуйся всвоей работе только теми способами, которые сочтешь наиболееудобными для дела. Во избежание недоразумений я выхлопочу длятебя у генерала Розвадовского открытый лист, который позволитбыть тебе независимым от местных начальников политполиций; 3)сотрудников своих используй на всю мощь, но не забывай оплачи-вать их труд. Эти люди тебе и в будущем будут полезны; устраивайсвои театральные дела так, чтобы после 15 февраля ты мог при-ехать в Варшаву. Завтра я дам тебе пакет к Яцыничу и деньги натекущие расходы, после чего ты можешь ехать в Пинск. А теперьпойдем ко мне выпить чаю и закусить».

На следующий день, около шести часов утра, Розенбаум былуже в Пинске. Зная, что рабочий день в портовых мастерских на-чинается с семи часов, он решил до этого времени повидаться сВальденом, чтобы узнать от него последние новости и предупре-дить о том, что собирается идти к командиру Яцыничу. С Вальденомвстреча произошла у дома последнего. Оказалось, что нового унего ничего нет, но зато договорились всей троицей сойтись вече-ром в театре. Побывав у директора труппы Зелинского, импресса-рио отправился в управление пинской политполиции к комендантуЯцыничу. Здесь с самого начала он повел себя в полном соответ-ствии с рекомендациями Корвин-Пиотровского. При этом оказа-лось, что коменданту ничего не было известно ни о Рымаре, ни оШлессе, ни о Волосевиче. Яцынич искренне поблагодарил Розен-баума о сделанном им в Пинске в течение нескольких дней на же-лезной дороге и на спичечной фабрике, заметив при этом, чтомастерскими порта пускай занимается «двуйка», представителемкоторой в городе был майор Станислав Блиндструпп, исполняв-ший в ту пору должность командующего военной речной флотили-ей. В конце разговора Розенбаум подал Яцыничу пакет от Корвин-Пиотровского. Тут же вскрыв его и быстро пробежав по письмуглазами, он сказал: «Так-так, все в порядке». После чего, подаваяагенту руку, попросил его, пока тот будет в Пинске, продолжатьследить за происками коммунистов.

Выйдя от Яцынича, Розенбаум твердо решил больше никудане ходить, а как следует выспаться. Вечером в театре Розенбаум,

106

Вальден и Лясота договорились в очередной раз встретиться, толь-ко уже не на квартире у Вальдена, который со дня на день ожидалприезда жены, а в ресторане при большой гостинице «Петербург-ской» Лукина. Причем встретиться лишь при наличии свежей и важ-ной для дела информации. Без новостей прошло дней пять илишесть, пока в один из вечеров Лясота по-заговорщицки не сказалРозенбауму: «Сегодня после спектакля мы ждем вас в отдельномкабинете в «Петербургской...».

За столом сгоравшие от нетерпения агенты выдали Розенбау-му следующее: Лясота – «Через Радько и Гржигоржевского мнеудалось побывать в компании с рабочими-железнодорожникамиВолосевичем, Скоринкой и Лярским. В ходе «общения» с ними мнеудалось запомнить 18 фамилий из числа тех, кто примкнул к орга-низации «Свободный Рабочий». При этом он передал Розенбаумуотрывной листок из блокнота со всеми названными им фамилиями;Вальден – «Известный уже вам столяр Кац из портовых мастерскихпознакомил меня с Катей Колднер. Кац представил меня ей какчлена Лодзинского центра организации «Свободный Рабочий».Колднер этому очень обрадовалась и пригласила меня на собра-ние ячейки, которое состоялось на спичечной фабрике. Присут-ствовали на собрании человек тридцать – все работницы упако-вочного цеха. Я не думаю, что все они являются членами «Свобод-ного Рабочего», скорее, это сочувствующие. Но несколько человек(Сойферт, Зайдель, Гринберг, Меерович и др.), несомненно, тако-выми являются». После чего и Вальден передал своему шефу лис-ток с фамилиями активистов организации.

Поблагодарив агентов за добытую информацию, Розенбаумвручил каждому из них по 50 злотых и попутно предупредил, что-бы они об этой своей акции не догадались сообщить Яцыничу. Еслиже, не дай Бог, что-либо случится, то всю ответственность за это онберет на себя. Кроме того, он попросил друзей добыть для себярекомендательное письмо к кому-либо из приятелей пинских акти-вистов в Лодзи. Последние пообещали сделать это во что бы то нистало ко дню отъезда Розенбаума вместе с труппой из Пинска. Про-щальный для друзей ужин состоялся за день до этого события наквартире Вальдена. Жена последнего по предварительной просьбеимпрессарио как истинная лодзянка приготовила свое фирменноеблюдо фляки и другие не менее оригинальные закуски. Пили мало

107

и в присутствии хозяйки говорили только о театре и актерах. Разу-меется, Розенбаум был в центре внимания. 15 февраля 1923 годатруппа Зелинского давала свой последний спектакль в Пинске. Нанем, как и на первом спектакле, присутствовали представителиместной власти во главе с городским старостой Томашевичем. Спек-такль прошел прекрасно, не менее приятным для артистов труппыбыл прощальный ужин, который староста дал в их честь в «Охот-ничьем клубе».

16 февраля Розенбаум с труппой выехал в Несвиж. Как и рань-ше, здесь «Свободным Рабочим» и не пахло. И тем не менее в силукаких-то одному ему ведомых причин импрессарио были взяты подподозрение за сочувствие к коммунизму некий Фонштейн – сынвладелицы гостиницы на Студенческой улице и его приятель кине-матографист (киномеханик – В.Ч.) Нейдгельд, о чем тотчас же былосообщено шифрованным рапортом в Новогрудок. Через шесть днейпосле этого труппа выехала туда же на плановые гастроли. В Но-вогрудке на сей раз по разведке Розенбаумом тоже ничего сдела-но не было. Правда, по настоянию Корвин-Пиотровского он «вни-мательно прислушивался к разговорам белорусской и еврейскойпублики», но все это не дало ожидаемых результатов.

В один из дней, свободных от гастролей, Розенбаум и Корвин-Пиотровский достаточно детально обдумывали перспективы про-водимой ими работы, результатом чего было решение, единоличнопринятое шефом Новогрудской политполиции, вместе ехать в Вар-шаву к генералу Розвадовскому, имея при себе подробный нешиф-рованный отчет о работе по «Свободному Рабочему» и объясни-тельную записку к нему. Эта работа была возложена на Розенбау-ма. Впрочем, возможности своего участия в подготовке данныхдокументов шеф также не исключал. «Постарайся, – говорил он, –сделать все в указанный мною срок, так как, может быть, мне при-дется сделать в них кое-какие исправления и дополнения». Следу-ет заметить, что в отличие от других агентов, Розенбаум любил пи-сать отчеты. Расписывая все, что называется, по пунктам и пара-графам, раскладывая все по полочкам, он часто неожиданно длясебя приходил к выводам, которые в повседневной работе его со-всем не посещали. Кроме того, большое количество страниц, на-писанных им, невольно возвышало его в своих же глазах, и в такиеминуты он, как правило, вспоминал своего отца Эдуарда Теодоро-

108

вича – таможенного чиновника, знавшего толк в хорошо составлен-ных бумагах. Так что со своим заданием Розенбаум успешно и всрок справился; рапорт и объяснительную записку Корвин-Пиотров-ский одобрил и принял без поправок и изменений.

В Варшаву они прибыли 12 марта 1923 года около одиннад-цати часов утра. После чего, приведя себя в порядок, отправилисьв Управление госполиции. Генерал Розвадовский принял их не-медленно. Корвин-Пиотровский как старший по званию и должно-сти доложил генералу, что прибыл к нему по делу организации«Свободный Рабочий» вместе с главным разведчиком в этом деледля детального освещения сложившейся ситуации, а также за рас-поряжениями в названном направлении деятельности. Положитель-но охарактеризовав деятельность Антония Ружи, полковник далеесказал: «Хотел бы просить вас, господин генерал, об обеспеченииему столь нужной для нашего государства деятельности предостав-лением открытого листа, чтобы он мог свободно работать и бытьнезависимым от агентур местных политполиций... О его предше-ствующей работе я вам, господин генерал, уже неоднократно док-ладывал, что же касается его деятельности в ближайшее время, топо моему приказу он составил подробный рапорт, который я при-вез на случай, если вам будет благоугодно с ним познакомиться, атакже поговорить с составителем. Должен заметить, что если рабо-та Антония Ружи и дальше будет идти заданным темпом, то всехинициаторов и главных деятелей этой организации мы скоро бу-дем иметь в руках».

После этих слов генерал попросил Корвин-Пиотровского по-дать ему приготовленный Розенбаумом рапорт (при этом, не обра-щаясь к нему, он лишь подвинул в его сторону коробку с папиро-сами). Генерал стал молча и внимательно читать рапорт, делая приэтом пометки цветными карандашами. Закончив чтение, он сразуже обратился к Розенбауму с несколькими вопросами, затрагива-ющими реально существовавшую ситуацию по раскрытию деятель-ности «Свободного Рабочего» в Пинске, Гродно, Бресте, Слониме,Августове и Чарной Веси, а также с видами последнего на своюработу по каждому городу в отдельности. После четких и прямыхответов Розенбаума он, как правило, запрашивал и мнение Кор-вин-Пиотровского, делал пометки в рапорте, кое-что у обоих пе-респрашивал. Закончив с вопросами по рапорту, генерал сказал,

109

обращаясь к Розенбауму: «Пока все, до завтра вы свободны; водиннадцать часов завтра явитесь ко мне», а полковника попро-сил на пару минут остаться.

Выйдя из управления полиции, Розенбаум решил подождатьКорвин-Пиотровского в ближайшем сквере на лавочке. Изобра-зив человека, читающего газету, он внимательно следил за людь-ми, выходящими из здания управления. Когда оттуда вышел пол-ковник, агент не пошел за ним сразу, а двинулся в нужном направ-лении только тогда, когда последний повернул за угол. Он быстрымшагом нагнал его, после чего визитеры пошли вместе. «Молодец,что подождал меня и что не подошел сразу, – сказал Корвин-Пиот-ровский. – А теперь идем обедать к Лию (первоклассный ресторанЛиевского на Краковском предместье, напротив костела СвятогоКреста – В.Ч.). Там поговорим».

За обедом после многозначительного молчания полковниксказал: «Твой рапорт и ответы произвели на генерала хорошеевпечатление, он остался доволен твоей работой. Завтра он тебяпримет и вручит тебе открытый лист как доверенному государствен-ной полиции. Это звание выше агента, оно изымает тебя из подчи-нения местным агентурам, а ставит в прямое подчинение шефу го-сударственной полиции. Открытый лист дает тебе право контроли-ровать действия всех членов уездных политполиций, а такжевозможность входить в соглашение относительно их действий с ше-фами уездных отделов; в воеводских отделах будешь только пре-дупреждать о своих действиях, и они обязаны тебе как доверенно-му всей госполиции оказывать всяческое содействие. Выдаст тебегенерал и денежную награду и подотчетную сумму, а также бес-платный билет первого класса на проезд по железным дорогамРечи Посполитой. Кроме того, он издаст полный циркуляр по всемвоеводствам об утверждении тебя доверенным лицом госполиции,выдаст тебе инструкцию по связи с ним, а также предложит тебепостоянный месячный оклад, но это решение зависит от твоего со-гласия...». На вопрос собеседника, как поступить в отношении ок-лада, полковник ответил: «Это, друже, как ты хочешь, так и гово-ри. А вообще будь с генералом откровенен и не празднуй труса.Он очень не любит лести и притворства, к сожалению, столь раз-витых в нашем польском обществе». На этом был закончен служеб-ный разговор, а вместе с ним и обед. Встретиться завтра оба реши-

110

ли здесь же, у Лия, за обедом. Относительно характера дальней-шего времяпрепровождения Розенбаума в Варшаве, удобнее все-го воспользоваться его личным признанием спустя годы: «Тогда явоспользовался свободным днем и свободным вечером исключи-тельно для себя...».

На следующий день, т.е. 13 марта, на приеме у генерала быловсе так, как об этом Розенбауму поведал в ресторане полковник,за исключением того момента, когда Розвадовский предложил вновьиспеченному доверенному госполиции постоянный месячный ок-лад в размере 700 злотых. Зачитав этот пункт своего решения,шеф госполиции спросил, обращаясь к агенту: «Как вы на это смот-рите?». На что последний ответил: «Господин генерал, за оказыва-емое мне доверие сердечно благодарю, но, говоря откровенно, ябы не хотел получать постоянного оклада, считая более правиль-ной оплату себе в зависимости от исполненных мною обязаннос-тей. Зная свой характер, я боюсь, что, получая постоянный оклад ичувствуя себя обеспеченным, я могу запустить работу. Получая жевознаграждение за конкретно понесенные труды, я буду прила-гать для своего благосостояния максимум энергии. Поэтому прошувас, господин генерал, оставить оплату моего труда на прежнихначалах». «Благодарю за искренний и откровенный ответ, – ска-зал генерал, – пусть будет по-вашему. В таком случае за вашу ны-нешнюю работу я дам вам чек в кассу на 700 злотых и на дальней-шие расходы, связанные с вашей разведывательной работой, 1500злотых на ваш отчет, который вы обязаны представлять мне ежек-вартально». С этими словами он подписал два чека в кассу, а вследза этим вручил Розенбауму инструкцию, в которой были отраженывсе вопросы взаимоотношений агента с шефами полиции, а такжеоткрытый лист и постоянный билет на право бесплатного проездапо железной дороге. Последними словами генерала были: «Теперьвы свободны, желаю успеха и счастливого пути». Розенбаум вышелиз кабинета, получил в кассе управления деньги и отправился вназначенный час на обед с Корвин-Пиотровским». Во время обедаРозенбаум сообщил Корвин-Пиотровскому о своей встрече с гене-ралом, после чего оба оговорили детали, связанные с дальнейшимпребыванием в Варшаве и совместным выездом в Новогрудок. Поприбытиии туда Розенбаум почти ежедневно заходил к шефу для

111

разговоров, так или иначе связанных с последним посещениемУправления госполиции.

В ночь с 21 на 22 марта импрессарио вместе с труппой Зелин-ского выехал на гастроли в Слоним. Прибыли туда рано утром.Закончив дела с размещением актеров, Розенбаум пошел к на-чальнику местной политполиции коменданту-майору Тадеушу Доб-ржинскому. Подавая ему свой открытый лист, он испытал глубо-чайшее удовлетворение от того, какое сильное впечатление этотдокумент оказал на Добржинского, сразу же изменившегося в лице,да и в последующем тоне разговора с его подателем. Во-первых,он сразу пообещал, что на время пребывания Розенбаума в Сло-ниме он не только не будет чинить ему никаких препятствий, но«вообще снимет всякий надзор со своей стороны за подозритель-ными в политическом отношении лицами». Во-вторых, он выразилблагодарность доверенному госполиции, что называется, авансом:«Буду очень благодарен вам, если вы это дело в данный приезддоведете о конца».

Вдохновленный этим обращением, импрессарио направилсяв типографию. Заказывая Лерману афишу, он завел разговор обобщем состоянии рабочего вопроса в городе. Выяснилось, что го-родской комитет за последнее время сумел объединить рабочихтипографии, водного и железнодорожного транспорта в единуюорганизацию, активисты стали уже собирать на нужды «Свобод-ного Рабочего» денежные взносы... Тогда же Розенбаум условилсяс Лерманом встретиться вечером в театре во время спектакля. Афи-ши на первый спектакль были расклеены заблаговременно, поэто-му, как сказал Лерман импрессарио, «публика городская ждет спек-такля, особенно наша еврейская как любительница русского теат-ра и в большинстве своем еще говорящая по-русски». Спектакльна самом деле удался. В антракте Розенбаум предложил Лермануи его друзьям после театра встретиться в его гостиничном номереза ужином, который будет затребован из кухмистерской, но Лер-ман тут же пояснил, что не хотел бы встречаться с владельцем гос-тиницы по своим личным причинам, а поэтому предпочитает встре-чу в самой кухмистерской, в отдельном кабинете – эту заботу онберет на себя, так как его хорошо знают, и он там неоднократновстречался с товарищами Степанюком, Квятковским и Брехманом.

112

После спектакля Лерман, Степанюк и Розенбаум отправилисьв кухмистерскую. Заняв маленький столик и заказав ужин, все троев ожидании, пока официант его накроет, увлеченно беседовалина театральные темы и только потом, оставшись наедине, перешлик интересующему всех разговору. Начал его Лерман, выразив удов-летворение по поводу прошедших недавно перевыборов членовкомитета «Свободного Рабочего» и того, что председателем еговместо него стал Степанюк, а он – заместителем, ибо это «выгод-нее и в партийном и национальном плане: не надо, чтобы людидумали, что коммунисты – это одни евреи». Секретарем новоиспе-ченного комитета стал Квятковский, кассиром-казначеем – Брех-ман. Членами организации за последнее время стали еще 17 че-ловек, что в сумме с прежними 25-ю давало 42 человека. Все онибыли обложены членскими взносами (по одному злотому в месяц).Рабочие-водники из числа членов организации сумели выхлопо-тать официальное разрешение в министерстве путей сообщенияна устройство чайной-столовой, и они уже приступили к построй-ке для этих целей барака, где, кроме всего, будет помещение дляместных развлечений (концертов, спектаклей, танцев и т.д.). Же-лезнодорожники нечто подобное уже имеют. В ходе перечисленияэтих добрых дел Лерман чаще других упоминал имена рабочих –Пинскера, Резника, Берга, Вингера, Яхнера, Пшебылевского и Ро-манюка.

После Лермана в разговор вступил Степанюк. Начал он с се-тований по поводу того, что «центр о нас забыл, так как оттудасейчас ни слуху, ни духу, и мы волей-неволей представлены самимсебе». В этой связи он сделал упор на более активное участие вделе благотворительности со стороны директора труппы Л.П.Зе-линского, возложив при этом достаточно большие надежды на Ро-зенбаума, а со стороны железнодорожников – на члена комитетаорганизации Квятковского. Тогда же были оговорены и детали встре-чи Розенбаума с Квятковским.

Встреча эта состоялась 27 марта в заранее условленном мес-те. Квятковский, прежде чем перейти к решению вопроса о прове-дении благотворительного вечера, стал объяснять Розенбауму, чемвызвана потребность в помощи с его стороны: «большинство чле-нов нашей организации чернорабочие – самый нуждающийся эле-мент среди работающих на службе пути. Их труд мизерно оплачи-

113

вается, а потому они в большинстве своем примыкают к организа-ции с целью обеспечения своего личного быта. Есть среди них иидейные люди, но эти последние действуют на них больше воспи-тательно. Вот почему мы так нуждаемся в средствах. Из действи-тельных же моих идейных помощников можно назвать троих: стре-лочник Станислав Страшевский, уборщик вагонов Лаврентий Ми-нюк и рабочий пути Борис Бузюк». Затем обсудили организациюблаготворительного мероприятия. Квятковский предлагал делать егопод прикрытием официального железнодорожного профсоюза,оговорив, естественно, все детали с дирекцией труппы. Перегово-ры по этому вопросу заняли больше недели. Посвящено ему былои заседание комитета, на котором присутствовал и Розенбаум. Здесьему удалось узнать, что организация пополнилась еще шестью кан-дидатами в члены с двухнедельным испытательным сроком. В своембольшинстве это были сапожники и портные, предложенные коми-тету Брехманом. Последний тогда же сообщил, что в кассе органи-зации имеется около 600 злотых. Квятковский доложил о том, чтоесли комитет сочтет возможным принять условия профсоюза же-лезнодорожников (отдать ему 30 процентов дохода со спектакля),то он станет добиваться от местных властей разрешения на егопроведение. В этот момент в беседу включился импрессарио, пояс-нивший комитетчикам следующее: «Полный валовый сбор обычнодает 2400 злотых, дневная реклама обходится 40–50 злотых, го-родской налог – 15 процентов, наем театра с освещением 100злотых. При активном распространении билетов можно рассчиты-вать на 75–80 процентов от сбора. А это выходит, что при услови-ях официального профсоюза на долю организации может пере-пасть 400–420 злотых, а для партийно казны это не так уж и мало».Аргументы импрессарио, судя по всему, на актив подействовали.15 апреля благотворительный спектакль на нужды «СвободногоРабочего» состоялся и дал валовый сбор 1912 злотых. Он же выя-вил (а это было для Розенбаума главным) и новые имена членоворганизации.

Этим спектаклем закончились гастроли труппы Зелинского вСлониме. Через день должна была начаться работа в Волковыске.Перед отъездом труппы Розенбаум побывал у шефа Слонимскойполитполиции и проинформировал его обо всем им раскрытом(шифрованный рапорт об этом же генералу Розвадовскому и пол-

114

ковнику Корвин-Пиотровскому ушел значительно раньше – В.Ч.),попросил его о дальнейшем надзоре за известными им обоим ли-цами, а в конце заметил, что будет «просить генерала о ликвида-ции местной организации «Свободный Рабочий», т.е. об арестевсех раскрытых ее членов.

В течение десятидневного пребывания с труппой в Волковыс-ке ничего интересного в политическом отношении Розенбаумомсделано не было. В Брест труппа прибыла 26 апреля. Уладив теат-ральные дела, импрессарио отправился ближе к вечеру к Шиман-скому на квартиру. Сообщил ему о своих успехах по службе. Уви-дев открытый лист, Шиманский сразу же согласился работать вме-сте с Розенбаумом и рассказал ему свежие новости о «СвободномРабочем» в местном паровозном депо. В ответ на такую глубокуюоткровенность импрессарио выдал ему постоянную контрамаркуна две особы на все спектакли труппы в Бресте, а в качестве поощ-рения к дальнейшему сотрудничеству – 150 злотых. Условилисьвстречаться каждый вечер в театре во время антрактов, а для беседсходиться в случае надобности в отдельном кабинете ресторана«Оаза».

На следующий день в приемные часы Розенбаум направился кшефу местной воеводской полиции полковнику Костэк-Бернацко-му. Полковник, узнав от помощника о приходе Розенбаума, при-нял его тотчас же. Первым делом Розенбаум показал шефу поли-ции открытый лист, но последний никак внешне не проявил к этомувнимания, а лишь достаточно резко сказал: «Если вы имеете воз-можность помочь нам в раскрытии этой банды, то пожалуйста. Мык вашим услугам». И сразу же заявил о предоставлении им Розен-бауму права действовать самостоятельно или совместно с лучшимсвоим сотрудником Мечиславом Ястржембским, которого тотчас жек себе вызвал. Познакомив агентов, полковник предложил им не-которое время поработать в служебном кабинете Ястржембского.Здесь агенты быстро условились, что Ястржембский не будет безпросьбы Розенбаума вмешиваться в дела, связанные со «Свобод-ным Рабочим», договорились также о месте и времени предполага-емых контактов. Уже прощаясь, Ястржембский порекомендовалРозенбауму обратить внимание на двух рабочих паровозного депо,находившихся у него на подозрении, – Роберта Рынкевича и Кон-стантина Кржижановского.

115

Вечером Шиманский, воодушевленный приездом Розенбаума,принес ему список всех известных ему членов деповской органи-зации из 52 фамилий, включая и комитетчиков. Первым в спискешел его председатель паровозный машинист Клеменс Корженевс-кий, вслед за ним шли рабочие-слесари – Глэмбоцкий, Литецкий,Пясковский, Кокинский, Елец... Не увидев в списке Рынкевича иКржижановского, Розенбаум дал ему задание последить за ними.Через несколько дней подозрения Ястржембского в отношении этихдвух лиц подтвердились. Более того, от последних Шиманский уз-нал, что все ячейки железнодорожников имеют между собой связьи что Брест, в частности, подчиняется общему комитету в Вильно,председателем которого является паровозный мастер – техник глав-ных виленских мастерских Ежи (Георгий) Жилинский.

Полученная информация незамедлительно пошла в Варшавуи Новогрудок, после чего Розенбаум вместе с Ястржембским реши-ли пойти на доклад к полковнику Костэк-Бернацкому. Последний сплохо скрываемым выражением лица («не ожидал, не ожидал»)поблагодарил доверенного госполиции за оказанную помощь,приказал Ястржембскому немедленно учредить надзор за участни-ками организации, а после отъезда Розенбаума сразу же присту-пить к аресту ее членов.

Уходя из кабинета высокомерного Костэк-Бернацкого, Розен-баум не скрывал своего удовлетворения по поводу того, что слегкасбил спесь с ближайшего сподвижника Пилсудского. Спустя годы,когда полковник стал Новогрудским, а затем Полесским воеводой,до Розенбаума дошли некоторые сведения из биографии этого че-ловека. Родился Костэк-Бернацкий в 1889 году, учился в Вильно,после чего продолжил обучение в Гааге. Учился он на философс-ком факультете местного университета, имел склонности к изуче-нию языков, небезуспешно сочинял стихи. Во время учебы в Гол-ландии он оказался замешанным в студенческую ссору, в резуль-тате которой один из студентов был убит. В убийстве сталиподозревать Костэк-Бернацкого, и ему пришлось бежать во Фран-цию, где он вступил в Иностранный легион. Когда началась миро-вая война, он был ранен, попал в германский плен, откуда бежали вернулся в Краков. Здесь он вступил в легионы Пилсудского, ко-торого знал еще по Вильно. Дослужился до офицерского звания, вчастях, где ему довелось служить, он устанавливал дисциплину по

116

образу иностранного легиона, участвовал также в организациивоенной жандармерии. По окончании войны он постоянно нахо-дился рядом с Пилсудским. После майского переворота и захватавласти пилсудчиками стал комендантом Брестской крепости, в ко-торой сидели политзаключенные – противники маршала. С 1931года был воеводой Новогрудским, а с 1932 года – воеводой По-лесским в Бресте. Вскоре становится создателем и организаторомконцлагеря в Картуз-Березе, где ввел спецрежим для политзаклю-ченных. 3 сентября 1939 года последний Полесский воевода ста-новится третьим человеком в государстве после президента И.Мось-цицкого и маршала Э.Рыдз-Смиглого. Однако через короткое вре-мя его взлет сменился периодом падения: интернирование вРумынию, затем в 1945 году арест по требованию новых польскихвластей. Из тюрьмы Костэк-Бернацкий вышел по амнистии в 1956году. Через год он умер в Варшаве19.

Следующим городом в маршруте труппы был Белосток, но вэтот приезд здесь импрессарио раскрыто ничего не было. Зато от-сюда по согласованию с шефом местной полиции Демб-Бернац-ким он ездил в Чарну Весь, где дело о «Свободном Рабочем» по-прежнему оставалось в «подвешенном состоянии». Во время мимо-летной встречи там с Каролем Котлярчиком ему удалось выяснить,что их организация увеличилась на восемь членов. С помощьюДаниэля Дворжецкого удалось установить связи с виленским же-лезнодорожным комитетом. Последняя информация выявила потреб-ность Розенбауму самому побывать в Вильно. После встречи 15июня с генералом Розвадовским в Варшаве эта поездка станови-лась наиболее актуальной в ряду с другими заданиями по полити-ческому сыску. Но в силу опасности выхода из-под контроля опе-раций в Гродно и Чарной Веси Рохенбауму выехать в Вильно неполучалось. Правда, в один из дней июня 1923 года Розенбаумуудалось встретиться с шефом Виленской воеводской политполициигенералом Боханом. В ходе беседы с ним была получена не тольковажная агентурная информация по Вильно, но и заключен дого-вор о совместных действиях на ближайшую перспективу. Розенба-ум, в частности, договорился с генералом Боханом о переводе сво-их сотрудников (Вальдена, Лясоты и Шиманского) из Пинска и Бре-ста рабочими-токарями в виленские железнодорожные мастерские,«поближе к Ежи (Георгию) Жилинскому».

117

Между тем во второй половине июня 1923 года Розенбаумуудалось повстречаться с Котлярчиком в Белостоке, в ходе чего ста-ло известно об изменениях в составе руководства ячейки в ЧарнойВеси. На основании решения общего собрания этой организацииее комитет возглавили Кароль Котлярчик (председатель), БолеславБелозерский, Станислав Соколовский и Гораций Гриневицкий.Организация пополнилась двумя весьма перспективными рабочи-ми Робертом Рутковским и Болеславом Боженским – связниками сБелостоком и Вильно.

В конце июля труппа Зелинского начала гастроли в Гродно.За это время Розенбаум, благодаря контактам с капитаном Кали-новским, его сотрудником Збигневом Закржевским, а также со ста-рыми «друзьями» из местной ячейки, пришел к выводу о теснойсвязи гродненских рабочих с виленским центром. Во время однойиз встреч с Цейтнером, Либерманом и Дворжецким удалось уста-новить состав виленского руководства: Ежи (Георгий) Жилинский– председатель; Вернер, Сиверс, Седлицкий – члены комитета, атакже активную роль в установлении межпартийных связей со сто-роны гродненских активистов – Александровича, Ленчевского иМартенса. Розенбауму бросилось в глаза то, что рабочие-евреи вруководстве местной организации стали постепенно уступать своеместо рабочим из числа белорусов и поляков, за исключением,пожалуй, Ш.Шторца, не выпускавшего из рук контроля над грод-ненскими ремесленниками. 27 июня 1923 года Розенбаум присут-ствовал на общем собрании руководства гродненской и августовс-кой организацией. Последнюю представляли Лисовский, Змигрод-ский и Радомский. Сам факт его проведения, явно возросшийколичественный состав организации в Гродно и Августове, вынуж-дали Розенбаума думать о завершении этого дела: «птичка из клеткивот-вот может улететь». Вместе с Закржевским на следующий деньони пошли к капитану Калиновскому и заявили о том, что дело вГродно и Августове настолько выяснено, что остается только одно– прикрыть всех известных им членов организации, о чем незамед-лительно будет сообщено и генералу Розвадовскому. В своих ра-портах в Варшаву и Новогрудок Розенбаум убедительно просилоб одном, чтобы репрессивные меры по отношению к его «друзь-ям» принимались лишь спустя некоторое время после его отъездаиз Гродно. Кроме того, он высказывал свои опасения по поводу

118

развития ситуации в Вильно, ибо ехать туда не собирался, оправ-дываясь тем, что маршрут его дальнейших гастролей идет на Ко-вель–Ровно.

В Ковель Розенбаум прибыл в конце сентября, и здесь, как эточасто бывало с ним, он совершенно случайно встретился с паро-возным машинистом Янчевским, некогда еще в царское время со-трудничавшего с охранкой в качестве агента полковника Оже-де-Ранкура, начальника Киевского железнодорожного жандармско-го отделения. Полагая, что такая встреча на новом месте можетбыть не бесполезной, импрессарио (а именно так он представилсяЯнчевскому), пригласил старого знакомого выпить по рюмке у негов номере. Выпили. Стали говорить «за жизнь» (оба владели одес-ским жаргоном), в ходе чего Розенбаум спросил у Янчевского, со-стоит ли он сейчас на услугах в политполиции. На что последнийответил, что сейчас он ездит машинистом на пассажирских поез-дах на участках Ковель – Брест, Ковель – Здолбуново и Ковель –Владимир – Волынский, но политическим сыском не занят, так какне имеет знакомств в среде членов польской политполиции, хотяброжение умов и просоветские настроения он не раз замечал сре-ди рабочих-железнодорожников.

Получив от него такой ответ, Розенбаум решил действовать сЯнчевским в открытую и заявил, что лично он работает в политраз-ведке, и что ему удалось во многих городах напасть на след орга-низации «Свободный Рабочий», рассказав при этом о коммунисти-ческой направленности ее деятельности. Делая упор на последнее,Розенбаум был уверен, что как человек, прошедший школу Оже-де-Ронкура, Янчевский не откажется от сотрудничества с ним, темболее если предложить ему сразу на карманные расходы 100 зло-тых. Сделав такое предложение машинисту о совместной работе,он тотчас же получил его согласие, тем более, как заявил после-дний, что его паровоз уже четвертый день находится в ремонте иранее чем через две недели он вряд ли из Ковеля куда-то выедет,так как обязан находиться при ремонтируемой машине. Для встречв театре и свободного туда доступа он выдал машинисту контра-марку на все спектакли на две особы. Приблизительно через 2-3дня от Янчевского поступила первая информация: среди ковельс-ких жлезнодорожников есть организация «Свободный Рабочий»,имеющая комитет в составе: машинист Иосиф Дворановский – пред-

119

седатель; Роман Ремишевский, Григорий Глинский и Станислав Тыць– члены. Эти сведения Янчевский получил от своего коллеги Дво-рановского, причем последний и его записал кандидатом в членыданной организации. Удалось также узнать, что в организации покаоколо 40 человек. При этом Янчевский подал Розенбауму их спи-сок. Чуть позже он же сообщил о наличии в Ковеле такой же орга-низации в 25 человек среди местных ремесленников, а еще черездень, что на вагонном заводе в Скаржиско в ячейке «СвободногоРабочего» числится 120 членов, а на заводе летательных аппара-тов в Дэмблине Яна Фрузинского (в царское время Ивангород) су-ществует не меньшая по числу членов ячейка. В завершение этойвстречи Розенбаум попросил у Янчевского две его фотографии,необходимые ему для ходатайства перед генералом Розвадовскимо зачислении машиниста в число штатных агентов политполиции.

18 ноября 1923 года по вызову генерала Розвадовского Ро-зенбаум находился в Варшаве. Здесь он доложил шефу госполи-ции о сделанном в Ковеле и дал письменную характеристику Ян-чевскому, после чего получил согласие генерала на зачислениепоследнего агентом политполиции с постоянным окладом (300 зло-тых в месяц) и с оставлением его в занимаемой должности на же-лезной дороге. Далее Розвадовский сообщил о своем распоряже-нии начать аресты в Пинске, Слониме, Августове, а также поинте-ресовался мнением Розенбаума на сей счет в отношении о Гроднои Чарной Веси. На что тот ответил, что считает там свою работузаконченной, о чем не раз уже сообщал господину генералу. «Втаком случае, – продолжил генерал, – я дам распоряжение о нача-ле арестов и здесь». В конце встречи Розенбаум получил от шефаприказ о перенесении своей деятельности в центральную Польшу,а также решение о вознаграждении агента в размере двух тысячзлотых. Получив в кассе деньги, а в отделе личного состава приказо зачислении в агенты Янчевского, Розенбаум направился в гости-ницу «Бристоль», где встретил полковника Корвин-Пиотровского.Тот находился в Варшаве уже несколько дней, а потому имел воз-можность утверждать, что генерал очень ценит Розенбаума, и неисключено, что в начале нового года сам он будет переведен вВаршаву на должность заместителя шефа госполиции. Приятныедля обоих новости как всегда отметили в ресторане. На следую-щий день Розенбаум выехал в Луцк. Здесь ничего в политическом

120

плане сделано не было, если не считать встречи с приехавшимсюда в поездку машинистом Янчевским и передачи ему приказа оназначении его штатным агентом. Тогда же Янчевский передал емусписок из 30 рабочих – членов ячейки «Свободного Рабочего» наКовельской лесопилке во главе с их председателем рабочим Шиш-ковичем.

В конце ноября Розенбаум прибыл в Ровно – последний городпо его работе с труппой Л.П.Зелинского. Вращаясь среди теат-ральной публики, он установил в городе не только наличие про-коммунистических настроений среди его еврейского населения, нои достаточно сильные сепаратистские тенденции среди местныхукраинцев. Главными идейными вдохновителями этих течений со-ответственно были: председатель Еврейского благотворительногообщества Мойша Ниселевич и руководитель городского любитель-ского украинского драматического кружка Алексей Герасименко.Об этом было заявлено в местную политполицию полковнику Дзе-вановскому, а также занесено в рапорты Розвадовскому и Корвин-Пиотровскому.

В конце декабря 1923 года Розенбаум распрощался с труп-пой Л.П.Зелинского и выехал в Новогрудок к Корвин-Пиотровско-му. От последнего он получил распоряжение срочно переключить-ся на Вильно, иначе, полагал полковник, там будет уже поздночто-то исправить. В сталицу «крэсов всходних» доверенное лицогосполиции прибыло на второй день нового, 1924, года. С желез-нодорожного вокзала он сразу же отправился на улицу Киевскую,где только что обосновался переведенный сюда из Бреста Шиман-ский. Последний поблагодарил Розенбаума за смену его житель-ства, так как сейчас, кроме зарплаты токаря жлезнодорожных ма-стерских, он получает еще и жалованье платного агента. «Жальтолько, – сетовал он, – что Вальден и Лясота не с нами, а в главныхжелезнодорожных мастерских в Лапах». Сообщил он также, чтоимеет постоянную связь с генералом Боханом. Что касается орга-низации «Свободный Рабочий» среди виленских железнодорож-ников, то она пока спокойно живет и работает под предводитель-ством Ежи (Георгия) Жилинского, между тем как ее филиалы ужекое-где раскрыты. Недавно с помощью агентов из числа машинис-тов и кондукторов раскрыты ячейки этой организации на станцияхКрулевщизна и Зябки вблизи советской границы. Шиманский не

121

преминул похвастаться, что ему и в самом Вильно удалось завязатьзнакомство с руководителем ячейки рабочих-мебельщиков Весла-вом Курочицким. Отношение генерала Бохана к этому следующее:не спешить с репрессиями, а только раскрывать в возможно боль-шем масштабе членов этой организации.

На следующий день Розенбаум сам отправился к Бохану. Онпоказал ему свой открытый лист, а также сообщил подробно о рас-крытых им на территории «крэсов» организаций «Свободный Рабо-чий» в Пинске, Бресте, Слониме, Гродно, Августове и Чарной Веси,о связи их между собой и с Вильно. Потом, дав письменную характе-ристику на Шиманского, доложил, что на 5 января вызван в Варша-ву, к генералу Розвадовскому. Поручений и инструкций Розенбаумот Бохана на получил, на том и расстались. Вечером он встретился сШиманским, который передал ему письмо в Лодзь к одному из кол-лег по политическому сыску рабочему фабрики Шайблера Клемен-су Курнатовичу. 4 января Розенбаум выехал в Варшаву.

5 января 1924 года рано утром он встретился в гостинице«Бристоль» с полковником Корвин-Пиотровским и вместе с ним от-правился в Управление госполиции, к генералу Розвадовскому.После краткого доклада обоих генерал сообщил Розенбауму, чтопроизведены аресты в Пинске, Бресте, Гродно, Августове и в Чар-ной Веси всех без исключения лиц, о которых он когда-либо доно-сил. Затем разговор был переведен в плоскость его будущего –политического сыска в центральной Польше, при этом шеф госпо-лиции подвел его к карте Речи Посполитой. Этот момент надолго,если не навсегда, отложился в памяти Розенбаума. Когда генералводил указкой (а может быть и рукой, нет, определенно, рукой) покарте, ему, как в детстве, представилось, что он находится в окру-жении Наполеона... Явиться за инструкцией Розенбауму было при-казано через день, 7 января, к 11 утра. Оставшуюся часть дня 5января доверенный полиции провел исключительно «для себя».

122

Глава IX. «ГАСТРОЛИ» В ЦЕНТРАЛЬНОЙПОЛЬШЕ

6 января 1924 года. Этот день Эдуард Розенбаум полностьюпосвятил подысканию себе соответствующего ансамбля для гастро-лей в малоизвестном ему районе Польши. В этом деле ему здоровопомогло концертно-театральное бюро Витольда Иодко-Наркеви-ча. Последний, по-видимому, наслышанный о разворотливости Ро-зенбаума, предложил ему устройство гастролей оперно-опереточ-ного ансамбля из числа артистов Большого оперного театра в Вар-шаве во главе с Грушинским и опереточную труппу из варшавскихартистов во главе с Вандой Янковской. Поскольку других вариан-тов не было, то Розенбаум взялся за работу сразу с двумя коллек-тивами. На сей раз договор на двенадцать гастролей (по 4–6 спек-таклей каждого из коллективов был заключен между Розенбаумоми Иодко-Наркевичем в расчете на 12 городов (Лодзь, Кутно, То-рунь, Быдгощ, Грудзендз, Тчев, Иновроцлав, Хемно, Влоцлавек,Плоцк, Радом, Кельцы).

Заключив этот договор и набросав черновой маршрут гастро-лей, Розенбаум на следующий день отправился в Управление гос-полиции. Генерал принял его немедленно (у него в кабинете уженаходился полковник Корвин-Пиотровский), а узнав об оформлен-ном договоре на гастроли, одобрил этот шаг агента вместе с чер-новым маршрутом, хотя и заметил, что над ним еще надо работать.После этого шеф госполиции перешел к изложению возлагаемогона Розенбаума задания. Задание состояло из двух частей: «1) про-должение дел по линии «Свободного Рабочего» и 2) раскрытиедругих прокоммунистических организаций». Особое вниманиеуделялось Центральному промышленному району (Радом, Люблин,Лодзь, Кутно, Быдгощ). Для его выполнения Розенбауму предос-тавлялось право пригласить для этой деятельности сотрудников посвоему усмотрению, хотя о каждом из них он обязан был доносить

123

Розвадовскому. Устанавливались детали связи и информированиядруг друга.

Отпуская Розенбаума, Розвадовский приказал ему на завтраявиться к нему в его приемные часы уже с отработанным маршру-том, а Корвин-Пиотровский напомнил вдогонку, что будет ждатьего между тремя-четырьмя часами у себя в 92-м номере гостиницы«Бристоль». «Отработав» маршрут с Иодко-Наркевичем, доверен-ный госполиции в условленное время явился к Корвин-Пиотровс-кому. Полковник сразу же объявил Розенбауму, что с 1 февраля онвступает в исполнение своей новой должности – заместителя шефагосполиции Польши. Приняв поздравления от Розенбаума, он сра-зу же перешел к делу: «Эдуард, имей в виду, «Свободный Рабо-чий» – это не партия, но по степени своего влияния и в количе-ственном отношении она, несомненно, является главной опоройкоммунистов в стране. Сам знаешь, главную роль в ней играютевреи, а они имеют связь с Москвой, которая не жалеет средств напропаганду мировой революции и коммунизма. При возникнове-нии подозрений в отношении прокоммунистически настроенных лицтоже прошу тебя особенно не церемониться. На террор и пропа-ганду коммунистов мы ответим тем же».

Ознакомив Корвин-Пиотровского с маршрутом и сроками га-стролей, импрессарио указал на его условность и связь с меняю-щейся политической ситуацией в стране. Полковник обещал доло-жить об этом генералу во время вечернего доклада и попутно на-помнил Розенбауму о необходимости завтрашней явки к генералув приемные часы, сказав при этом, что и он будет у генерала вустановленное время.

Разговор в кабинете Розвадовского на следующий день шелприблизительно о том же, что и ранее наедине с полковником.Генерал лишь обратил внимание Розенбаума на то обстоятельство,чтобы лиц, заподозренных им в прокоммунистическом настроении,он лично, во избежание саморазоблачения перед труппой и пуб-ликой, не арестовывал, а поручал это дело местной агентуре. Го-воря о серьезности возлагаемой на Розенбаума задачи, он под-черкивал, что на новом месте будет значительно труднее, чем на«крэсах всходних», но он все же надеется на его находчивость ибогатый опыт. Эти качества особенно пригодятся в Лодзи – «глав-ном очаге антигосударственной коммунистической пропаганды».

124

Затем он вручил Розенбауму чек в кассу Управления на получениедвух тысяч злотых на служебные расходы по разведке, а тысячузлотых лично в качестве вознаграждения за работу. Напомнив аген-ту о непосредственной его подчиненности своему заместителю Кор-вин-Пиотровскому, генерал дал понять, что их беседа подошла кконцу.

Перед выездом из Варшавы в турне по подготовке городов,указанных в маршруте, для гастролей импрессарио Эдвард Ружин-ский зашел в бюро Иодко-Наркевича с просьбой подыскать емупомощника, который бы постоянно находился при труппе во времяспектаклей, давая тем самым ему возможность отлучаться по орга-низационно-театральным делам, что, несомненно, уменьшит рас-ходы на разъезды. Разумеется, входя с таким предложением в бюро,Розенбаум думал в первую очередь о своих будущих необходимыхотъездах-приездах в Варшаву. Директор бюро согласился с этимпредложением, тем более что Розенбаум выступал в качестве ад-министратора двух ансамблей, и такое в практике бюро уже име-ло место.

Вечером 13 января 1924 года Розенбаум выехал в Радом. Здесьу привокзального буфета он встретил Иосифа Горжевского, кото-рый в бытность его офицером Висленской флотилии работал в пор-товых мастерских в Модлине. Сейчас он работал в местных артил-лерийских мастерских. Не имея здесь других знакомых, Розенбаумпригласил былого сослуживца зайти к нему вечером в гостиницу«поговорить, выпить чаю и поужинать». В назначенное время Иосифявился в номер, и между бывшими речниками завязался разговор.Говоря о себе и своей теперешней работе, Горжевский сказал:«Зарабатываю я хорошо, получаю 1 злотый 25 грошей в час. Ра-бочий день семичасовой, так что мой валовый дневной заработоксоставляет около 9 злотых. После всяких отчислений, включая ибольничную кассу, на руки мне выдается 6 злотых 40 грошей. Житьможно недурно, так как продукты здесь дешевы. Состою я при ма-стерских пулеметным мастером, как слесарь и токарь по металлу».Постепенно собеседник импрессарио перешел на интересующуюпоследнего тему: «Среди рабочих артилллерийских мастерскихочень заметно отклонение влево, в сторону коммунизма. Навер-ное, есть даже какие-то большевистские организации, но я стара-юсь в политику не вмешиваться, так как этим дохода своего не уве-

125

личу, а неприятностей можно нажить кучу. Это дурачье – наширабочие – наслушаются жидовских агитаторов и видят сплошнойрай в Советах. Холера их возьми, была б сила, поразносил бы имчерепа... Правда, в последнее время и среди рабочих уже появля-ется оздоровляющая пропаганда сторонников Романа Дмовского,нашей эндеции, но это капля в море, да и правительство косо смот-рит на эндеков, а потому и выходит, что настоящий поляк находит-ся сейчас между молотом и наковальней. Если будет так и дальше,то все наши труды и жертвы, отданные независимости, обратятся вполнейшее ничто, и мы пропадем, как мухи зимой...».

В ответ на это «откровение» Розенбаум понимающе сказалГоржевскому, что такие чувства «переживает каждый честный по-ляк, но это не значит, что достичь своего мы можем только путемпролома черепов, ибо имеется возможность по-другому честно по-служить Отчизне, получая при этом еще и заработок». Горжевскийоказался сообразительным малым, ибо сразу же заметил: «Я пони-маю, на что вы намекаете, но для того чтобы работать в контрраз-ведке, нужно иметь и знания, и соответствующие знакомства, ведьпросто с улицы туда никого не примут». Тогда Розенбаум открытосказал ему, что если у него действительно есть желание порабо-тать в политической разведке, то это можно легко устроить: былибы только две фотографии паспортного образца. Таковых у Гор-жевского не было, но зато при себе оказались четыре фотогра-фии, приготовленные для удостоверения члена больничной кассы.Сказав, что и такие фотографии пойдут для зачисления его в по-литические агенты, а затем кратко пояснив, какие преимуществаобретает Горжевский в качестве агента, Розенбаум показал буду-щему агенту свой открытый лист, после чего выдал удивленномусобеседнику 200 злотых (под расписку) на расходы по линии по-литического сыска.

В дальнейшем эта встреча стала приобретать черты инструк-тажа, в ходе которого доверенный госполиции рассказал завер-бованному Горжевскому о существовании среди радомских желез-нодорожников организации «Свободный Рабочий». Он сообщилтакже все ему известное о Скаржиско и Демблине и поручил войтив тесную связь с членами прокоммунистических организаций, давему для начала фамилии рабочих Эдуарда Теодоровича и Алек-сандра Котовича. Горжевский не скрывал своего удовлетворения

126

по поводу столь неожиданно повернувшейся для него встречи состарым знакомым. Очередная встреча ему была назначена на1 февраля здесь же, в номере гостиницы, сразу после спектакля.Импрессарио же, заказав для себя на 1 января этот же номер,выехал из Радома для подготовки гастролей в других городах.

Прибыв для подготовки этого города к гастрольным выступле-ниям, Розенбаум сразу же после окончания административно-теат-ральных обязанностей отправился на фабрику Шайблера, чтобыпознакомиться и завязать контакты с рабочим Клеменсом Курнато-вичем, к которому имел рекомендательное письмо от Шиманского.Курнатович, уже имевший по просьбе Шиманского опыт агентур-ной работы, с места заявил, что местная организация «СвободныйРабочий», несмотря на произведенные в их рядах перед Рожде-ством 1923 года аресты, продолжает существовать, насчитываятолько на их фабрике около 600 человек. Возглавляет организа-цию комитет из 15 человек, который является главным комитетом«Свободного Рабочего» в Лодзи. Председателем комитета являетсяЛевенман Лейзер-Лейба. В городе, по словам Курнатовича, име-ется и другая прокоммунистическая организация, базирующаясявокруг газеты польских коммунистов «Чэрвоны Штандар» («Крас-ное Знамя»). В этом объединении, кроме рабочих, состоят мелкиечиновники, представители образованных слоев. Во главе органи-зации стоят Беньямин Винер и Константин Кохановский. Комитетиздает свою газету на шапирографе. Один из его номеров Курна-тович пообещал Розенбауму в ближайшее время принести.

Уже на следующий день, сразу после работы, Курнатович явил-ся в гостиницу к Розенбауму и первым делом вручил ему номерподпольной газеты «Чэрвоны Штандар», отпечатанный на шапи-рографе. Поскольку Курнатович был голоден, то Розенбаум велелномерному принести закуску и подать два обеда из ресторана го-стиницы, а сам стал просматривать газету, более похожую на про-кламацию и по форме, и по содержанию. В его руках был второйянварский номер газеты, выше названия которой помещался ло-зунг «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!». Даже непродолжи-тельного знакомства с «Чэрвоным Штандаром» Розенбауму былодостаточно для того, чтобы сделать вывод об умении авторов «за-жигать революционными настроениями рабочую массу». Последняястраница газеты была посвящена местным новостям, но вникнуть в

127

них агенты не успели, так как принесли выпивку и закуску. В ходетрапезы Курнатович сообщил следующее: «В своем большинстверабочая масса в Лодзи тяготеет к коммунизму, и это не случайно,так как значительный процент рабочих городских фабрик состав-ляют евреи. В среднем на каждом предприятии работает около двухтысяч, а на фабрике Шайблера и Гросмана – до четырех тысячрабочих, не считая служащих. В противовес коммунистическимнастроениям в городе развивается деятельность эндеции во главе сблестящим оратором адвокатом Ковальским. Между рабочими ле-вого направления и принадлежащими к эндеции участились столк-новения, переходящие в драки. В прошлом, 1923, году во времяразрешенной правительством первомайской демонстрации междуними вспыхнуло настоящее побоище, для разгона которого потре-бовалось активное вмешательство членов конной и пешей поли-ции». Ужин явно затягивался, но, уже прощаясь, разговорившийсяКурнатович с некоторой обидой сказал, что несмотря на имею-щийся у него опыт разведывательной работы штатным агентом онне состоит, хотя к нему довольно часто обращаются за помощьюотдельные сотрудники политполиции за плату. В среднем за это онимеет около 150 злотых в месяц. В настоящее время никаких пору-чений у него нет, и материалы по организации «Чэрвоны Штан-дар» он собирает по личной инициативе, никто из агентов лодзин-ской политполиции его о ней не расспрашивал, и Розенбауму онсообщает о ней впервые. На вопрос Розенбаума «давно ли этаорганизация существует», он ответил, что с ноября 1923 года. Тог-да импрессарио предложил ему работать совместно, но уже в ка-честве штатного агента, что он обещал в ближайшее время офор-мить должным образом. Гарантируя Курнатовичу выполнение сво-их обещаний, Розенбум сразу же вручил ему 300 злотых подрасписку о получении. Не желая быть в долгу, Курнатович вдругвспомнил о том, что лодзинские организации «Свободный Рабо-чий» и «Чэрвоны Штандар» имеют свои филиалы в городе Кутнона сахарном заводе «Констанция» и на чугунолитейном заводеФэтка, где работает его «надежный и добрый приятель ВильгельмВернер, на которого в деле политической разведки можно полно-стью положиться».

Получив от Курнатовича рекомендальное письмо к Вернеру,Розенбаум на следующий день, 25 января 1924 года, выехал в

128

Кутно. Однако на заводе Фэтка нужного рабочего он не застал,так как он находился на излечении в лазарете. Розенбаум сразуже отправился туда и застал его гуляющим по палате. Поскольку впалате Вернер был не один, то Розенбаум предложил ему выйти вкоридор. Там они сели на одну из скамеек. Розенбаум представил-ся импрессарио Эдвардом Ружицким и вручил ему письмо от свое-го приятеля Курнатовича. Вернер взял письмо, быстро его прочи-тал и сразу же выразил свое согласие быть совместно с Розенбау-мом, но только при условии полного выздоровления, а для этого«нужно будет потерять дней десять», во всяком случае, сказал он,так обещают ему врачи. Дальнейший разговор очень напоминалвербовку Курнатовича, только в данном случае все было гораздобыстрее. Перед уходом Розенбаума Вернер написал ему распискуза только что полученные им 200 злотых авансом в счет будущейразведывательной работы.

С 28 по 30 января 1924 года импрессарио находился в Вар-шаве. Вначале он побывал в бюро Иодко-Наркевича, где ему былпредставлен его помощник Роберт Рейх, бывший импрессарио про-фессора оккультных наук и гипнотизера Адама Чербака. Удовлет-ворение по этому поводу вскоре сменилось негодованием: допол-нительно к имеющимся двух труппам ему вменялось в обязанностьорганизовать 12 концертов популярного пианиста Николая Орло-ва в шести городах Польши. После обеда он пошел на прием кгенералу Розвадовскому. Тот встретил Розенбаума словами: «Выпревзошли все мои ожидания. За столь короткий срок вы сделалито, чего мы долго не могли получить от своих агентов на местах.Как и прежде, обращаю ваше внимание на Лодзь – это главныйочаг социалистической пропаганды, который деморализует польско-го рабочего. Мобилизуйте там все силы по своему усмотрению дляскорейшей ликвидации этого осиного гнезда коммунизма». Про-смотрев привезенную Розенбаумом газету «Чэрвоны Штандар»,генерал поставил перед доверенным лицом полиции следующеезадание по Лодзи: «1) заиметь своих людей везде – в типографияхлегальных и подпольных и особенно в еврейских; 2) такие же своилюди должны быть в муниципалитете и других госучреждениях; 3)в Лодзи для пользы дела на расходы не скупиться». Затем Розва-довский высказался по поводу желательности проведения 5 фев-раля конференции всех активно работающих в этом направлении

129

агентов, а также выразил свое согласие с зачислением в штатныеагенты сотрудников Розенбаума – Горжевского и Курнатовича. До-кументы на Вернера еще готовились.

В тот же день Розенбаум и его помощник Роберт Рейх вместеконцертным ансамблем пианиста Николая Орлова выехал в Ра-дом. При встрече с Горжевским он узнал, что в Скаржиско из числанаиболее идейных рабочих-слесарей создана агитационная груп-па для работы в пользу «Свободного Рабочего». При содействиисвоего старого приятеля Леона Лесневского ему удалось узнать оналичии на оружейно-орудийном заводе отдела этой же органи-зации в количестве 30 человек. Этот короткий разговор закончил-ся вручением Розенбаумом Горжевскому удостоверения штатногоагента политполиции. Последний не скрывал по этому поводу сво-ей радости.

5 февраля 1924 года в Варшаве в Управлении госполициисостоялось расширенное заседание (по определению Розенбаума– конференция), на которое были приглашены бывшие сотрудникиРозенбаума по работе на «крэсах всходних»: Закржевский, Янчев-ский, Вальден, Лясота, Шиманский, а также Курнатович. Большойвклад в подготовку конференции внесли полковник Корвин-Пиот-ровский и приехавший за день до начала заседаний Розенбаум.Открывая конференцию, генерал Розвадовский заявил, что собралсюда всех присутствующих с целью: «1) освещения политическогоположения и выяснения настроений рабочих в Польской Респуб-лике; 2) дачи указаний по ликвидации уже раскрытых дел; 3) вы-работки плана дальнейших действий; 4) обмена мнениями пригла-шенных сотрудников и др». После этого он традиционно обратилособое внимание на рабочий вопрос в Лодзи, пользуясь при этоминформацией, почерпнутой из рапортов Розенбаума. В ходе свое-го доклада он обращался с вопросами то к нему, то к Курнатовичукак потомственному рабочему, хорошо знающему положение дел,что называется, изнутри. После оглашения своего решения – при-ступить к окончательной ликвидации прокоммунистических орга-низаций, раскрытых на «крэсах всходних», генерал предоставилслово своему заместителю полковнику Корвин-Пиотровскому длякраткого анализа политической ситуации в стране.

В общих чертах выступление полковника было сведено к сле-дующему: «Рабочие, особенно на крэсах всходних, охвачены, как

130

заразной болезнью, близостью Советов, откуда под видом реэмиг-рантов прибывает в страну масса евреев, рассказывающих здесьо райской жизни в Советской России, а наши рабочие слушают супоением эти сказки и никто из них не догадывается спросить уэтих типов, зачем же они бежали из «рая» и приехали мучиться вПольшу? Это явление характерно как для крэсов всходних, так идля Конгресувки, и везде, как следует из донесений агентов, ев-рейство является главным пропагандистом социал-коммунизма, аследовательно, и главной угрозой для нашего молодого независи-мого государства. Уверен, что каждый из присутствующих здесь при-знает правоту моих слов. Не так ли, господа?» В ответ на это обраще-ние полковника из зала прозвучало единодушное: «Правда!».

Воодушевленный поддержкой агентов, Корвин-Пиотровскийзакончил свое выступление призывом к установлению самого стро-гого надзора за еврейством: «чуть кто будет заподозрен в социал-коммунизме или хотя бы в сочувствии к нему, тех сразу необходимолишать свободы! Ваше мнение, господа?». В ответ на это все аген-ты опять дружно выразили свое согласие со сказанным. Вслед заэтим полковник предложил перейти к обсуждению положения вЛодзи, представив при этом слово Курнатовичу. Этого, впрочем,хотел и генерал Розвадовский. Шеф госполиции и его заместитель,вероятно, желали проверить информацию, получаемую от Розен-баума, через ответы неискушенного в такого рода делах новоис-печенного агента Курнатовича. Все они сводились к следующему:«Рабочему человеку всегда жилось нелегко. Сейчас, когда в Рос-сии произошла революция, и у наших рабочих появился соблазнприобрести с помощью Советов лучшую жизнь. Это значит отнять убогатеев их богатства и поделить все поровну. Одни в это верят, адругие сомневаются, понимая, что всякий дележ – это кровь. Воттакие рабочие и должны быть опорой новой Польши. В Лодзи свы-ше тридцати крупных и мелких промышленных предприятий, и ядумаю, что на них всегда найдется по одному хотя бы человеку-охотнику помочь политической полиции. Среди них и такие насто-ящие поляки, которые хорошо владеют еврейским жаргоном и дажеграмотных по-еврейски... Думаю, что в данный момент следует при-ступить к ликвидации уже раскрытого в Лодзи, за исключениеморганизации «Чэрвоны Штандар», так как слежка за ее членами

131

поможет докопаться и до других организаций, еще пока неизвест-ных. Я окончил».

Выразив одобрение сказанному Курнатовичем, Корвин-Пиот-ровский, как бы в оправдание перед Розенбаумом, обойденнымвозможностью выступить, заметил, что «эта точка зрения вполнесовпадает со взглядами нашего доверенного лица, что ясно видноиз его донесений».

О ситуации в Гродно докладывал представитель тамошнейполитполиции Закржевский. Он, в частности, сообщил, что к на-стоящему времени в городе за принадлежность к «СвободномуРабочему» арестованы свыше 200 человек и все они содержатся вгродненском тюремном замке. Производится дальнейший строгийнадзор за рабочими транспорта, фабрик и заводов, ремонтныхмастерских, ведется учет всех лиц, заподозренных в коммунисти-ческих настроениях. «Хочу честно сказать, – завершил свое выс-тупление Закржевский, – что для меня такой объем работы не подсилу, и я прошу о выделении мне помощи».

Далее было предоставлено слово Шиманскому, который зая-вил, что в Вильно пока ситуация находится под контролем, и что онкаждые десять дней докладывает генералу Бохану по рабочемувопросу. Арестов на предприятиях пока не производилось. Валь-ден и Лясота заявили, что в главных железнодорожных мастерскихим до настоящего времени пока не удалось напасть на след про-коммунистических организаций.

После этого генерал Розвадовский, поблагодарив всех при-сутствующих за участие в обсуждении важных государственныхвопросов, попросил полковника Корвин-Пиотровского индивиду-ально побеседовать со всеми агентами об их периодах и объявилзаседание закрытым.

Такого рода собеседования состоялись, и на них ушел весьследующий день. С Розенбаумом и Курнатовичем полковник встре-чался дважды: вначале с обоими вместе, а потом и с каждым вотдельности. Последняя беседа Корвин-Пиотровского с Розенбау-мом завершилась следующим резюме: «Эдуард, специальный ин-структаж тебе давать, как другим, не буду, ибо ты имеешь ужедостаточный опыт в нашем деле, подтверждением чего является всятвоя предыдущая работа. Для обеспечения ее выполнения предос-тавляю тебе и на будущее право подбирать себе нужных сотруд-

132

ников. До сих пор в их подборе у тебя не было срывов. С финан-совой отчетностью у тебя все в порядке. В связи с возможными круп-ными расходами в Лодзи и Люблине я даю тебе на личную отчет-ность пять тысяч злотых, из которых выдашь сколько нужно Курна-товичу. Тебе же лично генерал приказал мне выписать чек на дветысячи злотых... Я заканчиваю и еще раз напоминаю: Лодзь, Лодзьи еще раз Лодзь. Встретимся на обеде в «Астории».

Получив в кассе деньги, Розенбаум при выходе из здания по-литполиции повстречал Курнатовича. Поздравив последнего за то,что он хорошо держался перед начальством и обо всем говорилтолково, он тотчас же пригласил агента в приемную и вручил подрасписку ему тысячу пятьсот злотых на начало работ по подготовкеагентов из числа рабочих, а затем от себя лично – двести злотых «взнак нашей дружбы и сотрудничества на перспективу». На этомони расстались.

На обеде в «Астории» Корвин-Пиотровский и Розенбаум, ус-тав от напряжения служебных дел, слегка расслабились и почему-то перешли к воспоминаниям молодости, но затем также неожи-данно прекратили об этом говорить. Прощаясь, полковник сказалРозенбауму: «Эдуард, я думаю, ты все правильно понимаешь, и утебя не должно быть по отношению ко мне никаких сомнений, мыстарые служаки. О крэсах временно забудь, как бы их и не было.Единственная теперь твоя забота и работа: Лодзь, Люблин, Кутнои вообще Центральный промышленный район, Конгрессувка. Ви-деться мы должны минимум два раза в месяц. Рапорты присылай висключительно важных случаях по адресу: гостиницы «Бристоль»,«Варшава».

В тот же день ночным поездом импрессарио выехал в Радом.На следующий день к нему в гостиницу явился Горжевский с ин-формацией о том, что на орудийно-оружейном заводе, кроме ячей-ки «Свободный Рабочий», существует еще городская организацияпод названием «Свобода Трудящихся» («Воля для люду працуен-цэго»). В ней насчитывается до 150 человек, большинство из нихрабочие из частных предприятий города. В комитете же – преиму-щественно оружейники. На след этой организации Горжевскийнапал благодаря своему товарищу Лесневскому, который позна-комил его на собственной квартире с неким Давыдом Гурвичем,фельдшером Радомской еврейской больницы. Представляя пришед-

133

шего Горжевского как члена организации «Свободный Рабочий»,Линевский попросил Гурвича продолжать ранее начатый разго-вор, из которого выходило, что фельдшер как председатель коми-тета организации «Свобода Трудящихся» ищет пути соединениядвух организаций в одно целое, «ибо у той и другой цель одна –свобода, равенство, братство». Вместе с этим в беседе с Горжевс-ким и Лесневским Давид Гурвич выразил обеспокоенность тем, чтомногие из «Свободного Рабочего» уже находятся под колпаком уполиции, а это значит, что обеим организациям надо проявлятьвысокую бдительность, тем более что из Лодзи также поступаюттревожные новости, и спросил на сей счет мнение товарища Гор-жевского.

Не ожидавший такого поворота, последний все же нашелся иответил, что он «вполне согласен с объединением двух организа-ций, тем более, что это укрепит их материально, но решить такойважный вопрос может только собрание комитетов двух организа-ций, хотя любое большое скопление людей достаточно опасно».На этом собеседники разошлись, договорившись еще обязательновстретиться.

В ходе этого разговора Горжевский сумел запомнить свышедесятка фамилий активистов организации «Свобода Трудящихся»,их список при встрече он вручил Розенбауму. По характеристикеагента Гурвич являл собой тип достаточно образованного челове-ка. Он окончил русскую гимназию, учился в Харьковском универ-ситете на медицинском факультете, но во время Февральской ре-волюции вынужден был оставить университет и вернуться к родите-лям в местечко Конин бывшей Радомской губернии, откуда он родом.В Радоме он экстерном окончил фельдшерскую школу и занималсяв Конине частной медицинской практикой. С установления польскойвласти Гурвич устроился на штатную должность фельдшера в Ра-домскую еврейскую больницу.

Сказанное Горжевским Розенбаум оценил как большую удачуи порекомендовал ему как можно ближе сойтись с Гурвичем, чтобыустановить, с кем он имеет связь в Лодзи. Выдав ему 300 злотых нарасходы, связанные с сыском, и 100 злотых в качестве премиаль-ных за важную информацию, он сообщил Горжевскому, что завтраутром выезжает по театральным делам по маршруту Кельцы, Люб-лин, Лодзь. Услышав, что импрессарио будет в Люблине, он тотчас

134

же заявил, что там на авиационном заводе «он имеет трех прияте-лей еще со времен похода 1920 года, на которых можно вполнеположиться, так как они являются убежденными поляками-нацио-налистами». В ответ на это Розенбаум сказал: «В таком случае са-дитесь и пишите к одному из них письмо и просите, чтобы он по-знакомил меня с двумя другими, но предупреждаю, чтобы потом небыло недоразумений, дело серьезное. Напишите также о себе инапомните, что их усилия будут вознаграждены. Фамилии моей вписьме не упоминайте, а пишите «на подателя письма». После чегоРозенбаум отдал агенту бумагу, перо и усадил писать письмо, асам тем временем распорядился приготовить ужин и закуску на двеособы прямо в номере. Еще до того как принесли ужин, письмобыло написано и адресовано на имя Чеслава Чайковского.

За ужином Горжевский рассказал кое-что о своем приятеле.Оказалось, что ему около сорока лет, что он квалифицированыйрабочий по монтажу авиационных двигателей. В 1920 году доб-ровольцем вступил в легионы Пилсудского и за боевые заслуги былнагражден орденом «Виртути Милитари» и «Крестом Храбрости»(Кшиж Валечных), пользуется уважением как со стороны началь-ства, так и рабочих. Последние единогласно избрали его предсе-дателем рабочей конфликтной комиссии для разбора споров садминистрацией. Двое других упомянутых рабочих (Юзеф Дмухов-ский и Ромуальд Раевский) работают там же слесарями, им обоимот 30 до 35 лет. Парни они хорошие, дружат с Чайковским, с дру-гими рабочими отношения также нормальные. Оба – холостяки, ирабочие в шутку прозвали их «старыми петухами».

Прочитав письмо, составленное Горжевским, Розенбаум нашелего таким, каким и хотел его увидеть, особенно в той части, гдеавтор письма писал, что он «очень доволен своей работой, и чтоона достаточно хорошо оплачивется». Адрес Чайковского Горжев-ский написал на частную квартиру по улице Фредры,18.

Провожая агента, импрессарио приказал ему, не упуская извида организацию «Свободный Рабочий», следить за «СвободойТрудящихся». Особенно важно иметь постоянное наблюдение запредседателем последней Давидом Гурвичем. В случае обнаруже-ния чего-то важного в свое отсутствие он рекомендовал Горжевс-кому немедленно сообщать об этом Корвин-Пиотровскому по ад-ресу: «гостиница «Бристоль» в Варшаве». На следующий день Ро-

135

зенбаум выехал утром с ансамблем в Кельцы, где, проведя первыйгастрольный вечер и сдав все свои дела там своему помощникуРейху, уехал в Люблин как для устройства концерта пианиста Ни-колая Орлова, так и по делам сыска.

В Люблин Розенбаум приехал 19 февраля 1924 года. Устроивздесь все для концертов пианиста Орлова, он в тот же день, когдарабочая смена на заводе окончилась, отправился на квартиру Чес-лава Чайковского. Последнего он застал вместе с женой за ужи-ном. Чайковский занимал чистенькую, уютную квартирку, недурнообставленную и состоящую из двух комнат и кухни. Извинившисьза причиненное беспокойство, импрессарио передал хозяину домаписьмо от Горжевского, представившись своим театральным псев-донимом. Хозяйка предложила Эдуарду Розенбауму чай, а самЧайковский тотчас же принялся за чтение письма. Прочитав его,рабочий подошел к импрессарио и, крепко пожимая ему руку, ска-зал, обращаясь к жене: «Пойди-ка, дорогая, принеси нам чего-нибудь покрепче и хорошую закуску: я хочу обмыть знакомство сдостойным человеком». Когда жена вышла, Чайковский искреннезаявил гостю, что он очень рад этому знакомству и охотно поможетему во всем, «ибо ждет не дождется, когда начнется истреблениена заводе коммунистической заразы». Оглянувшись на двери, кудавышла жена, он полушепотом добавил: «назначайте мне место ивремя встречи, но жена об этом ничего не должна знать, ее надокак бабу держать подальше от серьезных дел». Розенбаум на этозаметил, что он остановился в гостинице «Виктория», и если хозяи-ну будет удобно, то он будет ждать его у себя 39-м номере в 18часов вечера.

Через несколько минут вернулась жена, и гостеприимные хо-зяева настояли, чтобы гость остался у них на целый вечер. В при-сутствии жены хозяина дома импрессарио, разумеется, говориллишь о гастролях и о тогдашних театральных знаменитостях, с ко-торыми он находился, естественно, в самых близких, почти дру-жеских отношениях. Это особенно восхищало хозяйку дома, нопостепенно сами хозяева перевели разговор на тему о политичес-ком положении Польши, а также о том, что «Польша буквальнонаводнена еврейством». На последнее обстоятельство особеннонапирала «милая жена Чайковского», оказавшаяся «ярой антисе-миткой». Она не раз во время застолья достаточно резко говорила

136

об этом, а муж ее рьяно поддерживал, неоднократно отмечая, что«правительство явно подрывает свои устои, принимая в Польшуреэмигрантов-евреев из России, полностью зараженных там ком-мунистическим духом». В течение вечера супруги неоднократно иединодушно восклицали: «И нет же на эту дрянь никакой холе-ры!». Все это укрепило уверенность Розенбаума, что в лице Чай-ковского он будет иметь надежного помощника в деле политичес-кого сыска.

Весьма многообещающей оказалась и беседа импрессарио сЧайковским в гостиничном номере. Здесь рабочий сразу же зая-вил, что весьма охотно дает свое согласие работать в политичес-кой разведке: «В Люблине недовольство рабочих существующимпорядком вещей слышится по делу и без причины на каждом шагу,но я не могу понять, почему наши власти на это не обращают ника-кого внимания. Почему коммунистическим агитаторам–евреям всеэто сходит с рук. Особенно ярко это проявилось на праздновании1 мая20. Я наблюдал эту демонстрацию, разрешенную властями,что называется, со стороны. Руководство ею осуществлял специ-альный комитет, избранный из представителей всех трудовых кол-лективов города. Во главе колонны демонстрантов, впереди орке-стра пожарной дружины, шел председатель городской пожарнойохраны, он же вице-бурмистр (еврей по национальности). Оркестриграл коммунистический гимн «Интернационал», а участники ше-ствия (более половины из них – евреи) пели этот гимн на польскомязыке с необычайным воодушевлением и подъемом. Первомайс-кое шествие проходило по центральной улице города «3-го мая» споследующим переходом на «Площадь Свободы» под надежнымприкрытием стоявших по обе стороны улицы шпалер пешей и кон-ной наружной полиции. Уже здесь, на «Площади Свободы», учас-тник шествия и известный социалист Соломон Браун попыталсяпроизнести речь, но был остановлен комендантом полиции... Сла-ва Богу, хоть это смогли! Большего я вам сегодня ничего не скажу,но могу только с уверенностью сказать, что уже в ближайшее вре-мя я постараюсь войти в тесный контакт с рабочими, оказавшимисяподверженными коммунистическому влиянию».

Розенбаум обрисовал разгневанному Чайковскому общее со-стояние настроений среди рабочих Польши, рассказал об их ос-новных организациях, а также о том, что уже сделано по отноше-

137

нию к ним со стороны властей и чего последние ожидают со сторо-ны политполиции по ослаблению антигосударственного влияния.Вслед за этим он расспросил у Чайковского о его товарищах Раев-ском и Дмуховском, а также заявил и о своем желании познако-миться с ними. Через день Чайковский привел друзей к Розенбау-му. Последние сразу же заявили, что они – искренние патриоты, апотому «готовы всем сердцем содействовать политразведке». Тогдадоверенное лицо госполиции повторил им всем вместе ранее ужеданное Чайковскому задание по политическому сыску среди рабо-чих. После этого он предложил Дмуховскому и Раевскому действо-вать только по указаниям Чайковского. С особым удовольствиемон вручил при этом Чайковскому 300 злотых, а его приятелям по100 злотых каждому под расписку на расходы, связанные с выпол-нением полученного задания. Чувстовалось, что и новоиспечен-ным сотрудникам эта процедура пришлась по душе. Рассказав обответственности, которая возлагается в связи с этим на каждого изних, Розенбаум составил соответствующий письменный акт, тогдаже подписанный всеми присутствующими.

После этой встречи Розенбаум отправился через Варшаву вЛодзь. В столице импрессарио задержался на один день. Здесь онпосетил Корвин-Пиотровского, которому подробно доложил обовсем сделанном в Радоме и Люблине, а также согласовал вопросыэкстренной связи с ним на случай его отсутствия рядом со своиминовыми сотрудниками. По этому поводу полковник заметил, чтоотправление последними шифрованных рапортов по адресу («го-стиница «Бристоль» в Варшаве») может быть признанным тольковременным, поскольку со следующего месяца он предлагает новыйпорядок поддержания связи с агентами. В исключительых случаяхнеобходимо использовать адрес: «Варшава, Алее Уездовска, 16,кв.4, Альфонсу Бандровскому для госпожи Ядвиги». Все письма суказанием этого адресата будут передаваться ему немедленно. Вобщих случаях информацию надо посылать по адресу: «Варшава,Кошикова, 3, кв.1. Евгению Корвин-Пиотровскому». В первом слу-чае он будет письма вскрывать, а во втором – брать в стол, в свойслужебный кабинет, не читая их до прибытия туда Розенбаума. Напрощание Корвин-Пиотровский выдал доверенному лицу две бан-кноты по 500 злотых под расписку.

138

В Лодзь Розенбаум приехал ночью. На следующий день, бли-же к вечеру, он повонил на фабрику Шайблера, прося дежурногона проходной передать Курнатовичу, что «импрессарио Ружицкийждет его после работы в кондитерской «Кристал». В условленноевремя Курнатович явился к Розенбауму, предупредительно зака-завшему для рабочего-агента обед. С аппетитом поедая его, онсообщил, что сеть сыскных агентов в количестве 15 человек им ужеорганизована (имеется их список, нет пока на всех фотографий).С помощью новичков удалось установить, что коммунистическиеагитаторы не жалеют усилий для объединения в городе разроз-ненных организаций. К возможному союзу «Свободного Рабоче-го» и «Свободы Трудящихся» стремится недавно выявленная орга-низация типографских рабочих под названием «Дер Штерн» («Зна-мя»), состоящая исключительно из евреев, к ним частичнопримыкают и другие работники печатной отрасли (граверы, штам-повщики и др.). Было также доложено, что все нештатные агентырабочие имеют свой участок разведывательной работы и конкрет-ные задания.

По просьбе Розенбаума через день после этой встречи состо-ялось его знакомство с одним из помощников Курнатовича, на-звавшимся Каролем Граппом. На Розенбаума он произвел прият-ное впечатление своей собранностью, аккуратностью, неспешнойи продуманной речью. Тридцатичетырехлетний уроженец городаДомбровы Гурничей, уже около десяти лет работал наборщикомпри газете «День Лодзи» («Дзень Лудзки)». За короткое время емуудалось установить, что в организации «Дер Штерн» насчитывает-ся свыше 200 человек, а руководит ими комитет в составе шестичеловек. Грапп сумел стать кандидатом в члены этой организации,благодаря хорошим отношениям с коллегами по работе и свобод-ному владению устной и письменной речью еврейских рабочих.Всему этому он научился, будучи учеником наборщика, в еврейс-кой типографии города Бендина. Здесь же в Лодзи большинствоиз его окружения ничего не знает об этих возможностях Граппа. Вчисле наиболее важных сведений, доставленных рабочим, былото, что «3 марта, а это значит через две недели, намечено прове-дение общего собрания актива всех прокоммунистических орга-низаций Лодзи с целью их быстрейшего объединения». На это со-брание намечается прибытие председателей рабочих организа-

139

ций из наиболее крупных городов (центрального промышленногорайона (ЦПР): Люблина, Радома, Заверця, Кутно и Домбровы Гур-ничей. Эту информацию Каролю Граппу удалось заполучить черезслучайно подслушанный разговор председателя комитета органи-зации «Дер Штерн» Нафтули–Мейлаха Натанзона – старшего на-борщика и метрапанжа еврейской газеты «Дер Лодзимер Тог» счленами комитета «Свободного Рабочего» Хаимом-Носелем Недер-маном, намеченными в качестве курьеров для посылки в упомяну-тые города. Из разговоров Граппа с другими рабочими стало ясно,что местом проведения этого собрания планируется дом коммунис-та зубного техника Мейлаха Марморштейна в предместье ЛодзиБалут (по улице Мяновского, 13). В ходе незамысловатых расспро-сов агент узнал, что в пристройке к этому дому имеется достаточнобольшой полуподвал с электрическим освещением, где свободномогут разместиться до 150 человек. Когда-то здесь располагалосьподсобное помещение шляпной фабрики Литке, сейчас же надним возведена одноэтажная надстройка, в которой находятся квар-тира и зубная мастерская Марморштейна.

Это полуподвальное помещение на Балуте его хозяин исполь-зует как временный склад для транзитных товаров, иногда сдаетего в аренду для устройства свадеб. Кстати, в целях конспирацииобщее собрание планируется обставить как день для свадебногоугощения. О Мейлахе Марморштейне Кароль Грапп знал лишь то,что еще до мировой войны он учился в Киеве в зубоврачебнойтехнической школе, затем работал по специальности в Варшаве.Во время войны выехал вглубь России, но во время кайзеровскойоккупации Украины сумел перебраться в Лодзь. Известно также,что Марморштейн является членом комитета рабочей организации«Чэрвоны Штандар» и редактирует газету этой организации с та-ким же названием. В связи с этим Грапп добавил: «Я знаю личноМарморштейна, так как он часто заходит в нашу редакцию, и хотянаша газета «День Лодзи» печатается на польском языке, направ-ление ее вполне юдофильское, такое же, как у варшавской газеты«Наш Пшегленд» («Наше Обозрение»). Редактирует нашу газетутакже еврей, помощник у него поляк Мечислав Мостовский – членППС, а родной брат его работает в газете «Роботник» («Рабочий»)– печатном органе ППС.

140

В дополнение к сказанному Граппом Клеменс Курнатович пред-ставил Розенбауму свой рапорт о проведенной за последнее вре-мя работе, а также именные списки членов организаций, заподоз-ренных в прокоммунистических настроениях, а также недостаю-щие фотографии на нештатных агентов. В списках, составленныхна больших канцелярского формата листах в клеточку, были име-на около тысячи человек. После чего Клеменс доложил, что сегод-ня утром ему удалось поговорить со старшим мастером красильно-го цеха, председателем комитета «Свободного Рабочего» Левен-маном. Из этого разговора он узнал, что вчера их комитет принялбольшинством голосов решение о присоединении к организации«Чэрвоны Штандар». Тогда же было решено до 3 марта сего числапровести совместное заседание комитетов двух организаций повопросам избрания нового комитета, объединения имеющихся ма-териальных и денежных средств, а также по определению новогоназвания объединенной организации.

Ввиду серьезности процессов, протекающих в рабочей средеЛодзи, Розенбаум потребовал от своих сотрудников во что бы тони стало постараться попасть на планируемые рабочими заседа-ния и собрания, пообещав со своей стороны немедленно получитьна сей счет консультации со стороны госполиции. Прощаясь с аген-тами, он посоветовал им до этой поры с местными отделами полит-полиции не общаться и никаких сведений до его возвращения изВаршавы туда не давать.

После ухода Курнатовича и Граппа Розенбаум занялся чтени-ем их рапортов, просмотром списков членов рабочих организа-ций, а также перечнем имен рабочих–сотрудников по части поли-тического сыска. В последнем помимо Курнатовича и Граппа, зна-чились следующие лица: Эмилиан Анджеевский, Гжегож Возницкий,Даниэль Гольмонт, Тадеуш Домбровский, Даниэль Демо, Ежи Жол-кевский, Збигнев Жолнеркевич, Зенон Завадский, Зигфрид Зарем-ба, Ян-Адольф Иваницкий, Зыгмунт Моравский, Анджей Коленда,Болеслав Когут. Вчитываясь в их имена, он пытался представитьсебе не только их лица (до просмотра уже имеющихся фотогра-фий), но и те возможные открытия в деле, для которого они былипризваны. Грапп и Курнатович определенно порадовали его до-бытой информацией, но она одновременно была и причиной егобессонницы.

141

Утром невыспавшийся Розенбаум поднялся с твердым решени-ем ехать в Варшаву для личной встречи с Корвин-Пиотровским.Однако прежде чем спешить на вокзал, он решил зайти к шефувоеводского отдела госбезопасности, бывшего одновременно иначальником всей местной полиции, генералу Яну Поплавскому.Войдя в здание отдела, Розенбаум показал дежурному чиновникусвой знак под лацканом визитки и, не называя своей фамилии,попросил доложить генералу о необходимости его срочно принять.Несмотря на то, что в приемной находились несколько человек,генерал принял Розенбаума тотчас же. После предъявления откры-того листа генерал предложил ему сесть и сказал, что он знает омиссии доверенного лица в городе Лодзи и готов оказать ему вся-ческое содействие и помощь. Розенбаум в свою очередь объяснилЯну Поплавскому цель своего визита – это просьба о том, чтобыдать распоряжение местным органам политической и наружнойполиции не предпринимать приблизительно до 3 марта никакихограничительных мер среди рабочих Лодзи в связи с принадлеж-ностью последних к существующим в городе революционным орга-низациям, «так как для этих птичек расставлены силки, в которыхони неминуемо окажутся. Малейшие же репрессивные меры спуг-нут птичек, они разлетятся и будут вновь пакостить и тогда с боль-шим трудом расставленные ловушки обратятся в пустой звук...».

Перейдя от образной обрисовки проблемы к ее конкретномуразрешению, Розенбаум рассказал генералу о планируемом объе-динении существующих в Лодзи организаций. При этом он под-черкнул, что «необходимо сделать все, чтобы это собрание состоя-лось, так как оно даст нам ключ к раскрытию революционного за-говора против правительства не только в нашем городе, но и вовсем ЦПР (Центральном Промышленном районе)». В доказатель-ство реальности этих планов он поставил в известность шефа гос-безопасности о готовящемся участии в заговоре двух своих со-трудников.

Согласившись с доводами доверенного лица, генерал Поплав-ский спросил у него о наличии конкретных доказательств суще-ствования в городе коммунистического заговора. В ответ на этоРозенбаум показал ему все имеющиеся у него именные списки чле-нов лодзинских организаций, а также экземпляр подпольной газе-ты «Чэрвоны Штандар», отпечатанный на шапирографе. Просмот-

142

рев полученные от Розенбаума материалы, генерал с выражениемнекоторой неловкости на лице признал, что о газете «ЧэрвоныШтандар» и организации «Дер Штерн» он впервые слышит.

В это время раздался телефонный звонок, генерал взял труб-ку и начал разговаривать. Из этого разговора Розенбаум понял,что на связи находится полковник Корвин-Пиотровский, так какгенерал ему отвечал: «Да, да, именно сейчас у меня находитсягосподин Ружа...», после чего передал Розенбауму трубку. После-дний взял ее и услышал голос Корвин-Пиотровского, который безвсякого удивления фактом присутствия агента в кабинете Поплав-ского спросил: «Когда вы будете в Варшаве?». На что Розенбаумответил: «Сегодня ночью выезжаю, и завтра буду у вас с докла-дом». В этой ситуации полковнику, по-видимому, ничего не остава-лось делать, как посоветовать доверенному лицу в случае остройнеобходимости прибегнуть к услугам телефона генерала Поплавс-кого, так как этот аппарат совершенно независим от общей теле-фонной связи. «Жду завтра в десять часов», – этими словами пол-ковника и закончился незапланированный разговор.

Когда Розенбаум положил телефонную трубку, генерал вы-шел из-за стола, сел с ним рядом и сказал: «Господин командор,только что я узнал, что вы в полном смысле человек нашего круга,поэтому я всегда готов быть вам полезным. Что же касается ожида-емого 3 марта, то давайте за пару дней до этого встретимся и обго-ворим все детали операции». Было уже довольно поздно, когдаРозенбаум вышел от генерала, и поэтому он сразу же поспешил вгостиницу, ибо до отъезда в Варшаву ему надо было еще встре-титься в условленное время с Курнатовичем и новоиспеченным аген-том Яном-Адольфом Иваницким. В отличие от агентов-рабочихИваницкий являлся чиновником магистрата, хотя и происходил изсемьи рабочего-каменотеса. Ему было 28 лет, он имел неокончен-ное среднее образование (6 классов царской гимназии). По сви-детельству Курнатовича, сам он хорошо знал не только Иваницко-го, но и его отца, всю жизнь проработавшего в фирме по произ-водству надгробных памятников. Молодой Иваницкий попал вчиновники еще во время немецкой оккупации Польши. Работает вмагистратуре шестой год, является горячим польским патриотом,сторонником народно-демократической партии (эндеции). Вместес тем, как и все чиновники средней руки, он входит в состав профсо-

143

юза «Союз рабочих нравственного труда», члены которого – людисамой разной политической ориентации. Некоторые из них (в томчисле и Ян Иваницкий) входили в состав организации «СвободаТрудящихся», хотя по своим убеждениям и не имели ничего обще-го с коммунистами. Более того, по совету и с ведома воеводскойполитполиции, он еще и подрабатывал частным образом в паре соштатным агентом таковой Евгением Лозинским. Когда же после-дний перешел на службу в наружную полицию г.Влоцлавека, тоИваницкий, считая свое пребывание в «Свободе Трудящихся»совершенно бесперспективным, также решил уйти из организациии переехать в Гурны Шленск. Но агент Курнатович, почувствовав-ший в нем родственную душу, не позволил ему это сделать, и при-влек к совместной работе в политическом сыске. На встречу с Ро-зенбаумом Иваницкий пришел вместе с Курнатовичем. Тот пред-ставил импрессарио нового сотрудника, который принес с собойрезультат своей недавней работы список рабочих и служащих ма-гистрата, принадлежащих к «Чэрвоному Штандару» и «СвободеТрудящихся».

Иваницкий подтвердил все сказанное о нем Курнатовичем,выразив при этом желание стать штатным агентом политполиции.Что касается организации «Свобода Трудящихся», то он показал,что в ней насчитывается около 300 человек. Председателем коми-тета этой организации является Борух-Иосель Берг – главный бух-галтер фабрики мануфактуры «Блават Зажевский» в Лодзи, а за-местителем – магистратский служащий (лавник) Арон Бендер. Пос-леднему, по словам Иваницкого, выгоднее быть с ним в хорошихотношениях, так как, занимаясь в секретариате магистрата благо-творительной помощью для безработных, он контролировал в этомнаправлении финансовую деятельность упомянутого лавника. Имен-но от него Иваницкий и узнал, что лодзинские организации «Чэр-воны Штандар» и «Свобода Трудящихся» стоят на пути объедине-ния в единую организацию, но этому противится рабочий комитеторганизации «Дер Штерн». В этой связи руководитель «СвободыТрудящихся» Берг намерен вступить в переговоры с председателемкомитета организации «Дер Штерн» Натанзоном. Вслед за этимИваницкий подал Розенбауму список из 15–20 лиц интеллигент-ных профессий, желающих войти в члены организации «СвободаТрудящихся». Среди них значились медики-врачи Гольд, Гляубер-манн, адвокат Лискер и др.

144

Новые моменты в информации Иваницкого показались Розен-бауму достаточно многообещающими, чтобы поощрить его. Онсразу же вручил ему 100 злотых под расписку и пообещал черезнесколько дней представить в госполицию его кандидатуру для ут-верждения в качестве штатного агента.

Встреча Розенбаума с Курнатовичем и Иваницким уже подхо-дила к концу, когда в гостиничный номер вошел Грапп с неболь-шой, как он выразился, «новостью». «Сегодня я был в редакциигазеты «Дэр Лодзинэр Тог», где председатель нашей организации«Дер Штерн» Натанзон предложил мне мандат для участия в объе-динительном собрании 3 марта. Когда он обратился к рабочим свопросом о том, поддерживают они мою кандидатуру или нет, топоследние в один голос заявили: «Пусть идет нашим делегатом, мыего знаем». После этого к Натанзону зашел председатель органи-зации «Свобода Трудящихся» Борух Берг. О чем они говорили я неслышал, так как оба вышли в соседнее помещение». За эту новуюинформацию и Граппу импрессарио выдал 100 злотых под рас-писку. Прощаясь с агентами, он вместе с выдачей заданий предло-жил каждому из них «на дорожку» по рюмке водки, заявив приэтом, что через полтора часа выезжает в Варшаву.

Приехав на следующий день в Варшаву, Розенбаум подробнодоложил Корвин-Пиотровскому обо всем, что сделано в Лодзи.Просматривая списки лиц, заподозренных в прокоммунистическихнастроениях, полковник обратил внимание доверенного лица нато, что 80 % из них были евреями, а остальные – поляками. Вместес этим, он подчеркнул и такую местную особенность: на фабрикахЛодзи одну пятую часть рабочих составляют немецкие рабочие, нони один из них не принадлежит ни к одной из выявленных органи-заций. Что касается польских антикоммунистических организаций,то здесь, несомнено, выделяется эндеция во главе с адвокатом Ко-вальским, близким другом Романа Дмовского – родоначальникаэтого движения. «Впрочем, эндеция – это вне нашей компетенции»,– заявил Корвин-Пиотровский и тут же сообщил, что им полученоиз Радома от Горжевского весьма ценное донесение, подтвержда-ющее наличие связей между рабочими организациями Радома иЛодзи. Последнее означало, что Розенбауму необходимо срочнобыть в Радоме.

145

В гостиницу к Розенбауму Горжевский заявился где-то околополуночи и с удовлетворением сообщил, что благодаря доверчи-вым отношениям с Давидом Гурвичем ему далось получить от негоне только приглашение на объединительное собрание, но и по-знакомиться с лодзинскими делегатами (Авербухом – от «Чэрвоно-го Штандара» и Глузманом – от «Свободного Рабочего»), неволь-но проинформировавших его об уже состоявшемся пару дней на-зад объединении их организаций и об переговорах по этомувопросу между «Свободой Трудящихся» и «Дер Штерн». Ониразъяснили также порядок участия представителей Радома на объе-динительном собрании в Лодзи на Балуте. На сегодняшнем засе-дании, а именно оттуда заявился с запозданием Горжевский, при-сутствовал также курьер из Лодзи Хаим Цедерман. На этом засе-дании было решено, что делегатами от радомских рабочихкомитетов на объединительном собрании в Лодзи примут участиеследующие представители: Давид Гурвич, Лея Голевчинер («Сво-бода Трудящихся»), Клеменс Клетневский, Иосиф Горжевский(«Свободный Рабочий»). На внесении кандидатуры Горжевского всостав радомской делегации особенно настаивал Давид Гурвич. Вконце заседания было составлено соответствующее постановлениеи вручено курьеру из Лодзи Цедерману, которому предстояло ещепосетить собрания в Люблине и Ченстохове. Поздравив Горжевс-кого с достижением поставленной цели, ибо попасть в делегатыбыло не столь простым делом, как это может показаться на первыйвзгляд, Розенбаум вручил ему в качестве поощрительной премии200 злотых. На этом агенты расстались, а утром почти не спавшийи разбитый Розенбаум выехал в Кельцы. Там, сказавшись больным,он сдал все административно-театральные дела своему помощни-ку Роберту Рейху и в тот же день выехал в Люблин.

Приехав в Люблин, Розенбаум первым делом отправился наквартиру Чеслава Чайковского, которого он застал дома одного(жена вышла к соседке, и он ждал с минуты на минуту ее возвра-щения), но уже собравшегося идти по делам сыска к Дмуховскомуи Раевскому. Решив не мешать его планам, импрессарио назначилна вечер у себя в гостинице встречу с Чайковским и его ближай-шими помощниками, а сам пошел по своим театрально–гастроль-ным делам.

146

Вечером разговор между Розенбаумом и Чайковским свелся вобщих чертах к следующему. Чеслав Чайковский: «На авиацион-ном заводе мне удалось завязать близкие отношения со старшиммастером токарного цеха Леоном Квасневским. Знаю я его давнокак человека социалистического направления мыслей и как членаППС. Пригласил я его к себе домой с помощью утешительницы всехуниженных и оскорбленных (при этом Чайковский весьма мастерс-ки щелкнул себя по кадыку). Выпили, закусили и Леон разоткро-венничался. Выяснилось, что он крайне недоволен существующимв стране порядком вещей, а потому как может, объединяет вокругсебя таких же обездоленных. И тут же признал, что ему удалосьорганизовать на заводе ячейку организации «Свободный Рабо-чий». В ней, сказал он, пока 80 человек, но самый большой недо-статок – это то, что организации не хватает людей, пользующихсядоверием рабочих масс: «Вот если бы вы или Раевский с Дмуховс-ким согласились бы войти в наш состав, – заметил Леон, – то тогдабы дело у нас пошло лучше. Вас как представителя рабочей конф-ликтной комиссии все на заводе знают и уважают, и если бы выприняли участие в улучшении нашей судьбы, то наши рабочиепошли бы за вами, как утята за утками: давай, брат, вместе рабо-тать!». На что я выразил свое охотное согласие и вот уже несколь-ко дней, образно говоря, ношу красный фрак революционера. Язнаю фамилии всех членов нашей заводской ячейки, список кото-рых здесь вам и вручаю. В комитете нашем сейчас идут разговорыоб объединении всех революционных организаций в одно целое.Раевского я также ввел в нашу ячейку, и мы начинаем только сей-час понимать, в какой опасности находится наше Отечество, апотому не пожалеем своих сил, чтобы искоренить эту мерзость».

Эмоции Чайковского передались и Иосифу Дмуховскому, ко-торый сообщил, что ему удалось также завязать дружеские отно-шения со многими рабочими частных фабрик города («Корона»,«Металл», «Инвалид», «Цукер Любельски» и др.). С их помощьюон познакомился со старшим мастером завода по изготовлениюпротезов Каролем Левандовским и мастером завода чистящих имоющих средств «Корона» Мандельштамом. Оба они являются насвоих предприятиях активистами «Свободного Рабочего» и «Сво-боды Трудящихся». Со слов Мандельштама, организация «Свобо-да Трудящихся» насчитывает свыше 300 человек, а председателем

147

ее комитета является химик-технолог завода Израиль Цедербаум,бывший львовский студент. Здесь со дня на день ждут прибытиякурьера из Лодзи, занимающегося вопросом объединения органи-заций рабочих в Польше.

Ромуальд Раевский, будучи членом заводской ячейки «Сво-бодного Рабочего», по поручению Чайковского выявлял проком-мунистические организации на других предприятиях города. Од-ной из таких ячеек «Свободного Рабочего» являлось объединениеремесленников, которое возглавлял частный сапожник Ян Дубей-ко. Здесь имелось около 50–60 членов. Сейчас идет работа поприсоединению этой ячейки к нашей заводской организации. Дру-гую прокоммунистическую организацию «Свобода Трудящихся» изчисла рабочих городской бойни и местных больниц возглавляетпортной-закройщик фирмы Витковского Мойша Блюменфельд. Этаорганизация входит в состав более крупной, руководимой упомя-нутым Израилем Цедербаумом. «Со слов Дубейко, – заметил Рому-альд, – я знаю, что в Люблине ожидается не сегодня-завтра приездспециальных курьеров».

Выслушав Чайковского и других агентов, Розенбаум отметилнекоторую легковесность полученной ими информации, а потомунастойчиво потребовал ее скорейшего углубления, имея в виду нетолько проникновение на объединительное собрание, готовящее-ся в Лодзи, но и на ежедневную работу на других предприятияхгорода, включая изучение положения дел на железной дороге.

26 февраля 1924 года импрессарио из Люблина поехал вЛодзь с заездом по дороге в Варшаву). Там, сообщив Корвин-Пи-отровскому о новостях в Радоме и Люблине, Розенбаум никакихновых инструкций не получил, вероятно, в связи с очевидностьюнацеленности всего внимания полиции на объединительное собра-ние рабочих в Лодзи. Единственным реальным полученным в Вар-шаве от полковника документом было медицинское свидетельство,подготовленное полковником по просьбе импрессарио для бюроИодко-Наркевича о том, что в связи с воспалением толстой кишкион «должен быть подвергнут оперативному лечению, которое мо-жет продлиться до двух недель». Это свидетельство, разумеется,было фальшивым, ибо Розенбаум был вполне здоров, но толькотак, на его взгляд, можно было как-то оправдаться перед бюро заимевшие в последнее время место промахи в административно-

148

театральной деятельности импрессарио. Как и ожидалось, Иодко-Наркевич с пониманием отнесся к медицинским проблемам Розен-баума: все формальности были улажены, и последний в ночь с 28на 29 февраля (1924-й год был високосным – В.Ч.) выехал в Лодзь.

Первым, кого здесь повстречал Розенбаум, был Курнатович.Последний искренне признался, что надеялся увидеть импресса-рио лишь завтра, т.е. 1 марта, а сегодня он может дать ему лишьсамую общую информацию о ситуации в рабочих организацияхгорода да передать свежий номер газеты «Чэрвоны Штандар». Ро-зенбауму ничего не оставалось, как согласиться с оправданием иодновременно предложением Курнатовича – собраться всем мест-ным агентам завтра вечером у него в номере. Попрощавшись сКурнатовичем, импрессарио взялся за чтение полученной газеты.В передовице он подчеркнул для себя строки со словами благо-дарности от имени руководства организации «Чэрвоны Штандар»в адрес Беньямина Винера «за проведеннную им работу по орга-низации городских рабочих». В отделе хроники он обратил вни-мание на описание благотворительной деятельности зубного вра-ча Визнера, проводившего бесплатное лечение низкооплачивае-мых рабочих и сделавшего пожертвования в пользу «ЧэрвоногоШтандара» (через Беньямина Винера) в сумме 500 злотых. Розен-баум записал имя врача к себе в блокнот с целью наведения о немсправок у своих сотрудников. В этом же местном отделе было напе-чатано крупным шрифтом объявление, вносившее серьезные кор-рективы в организацию ближайшей разведывательной акции: «Вви-ду того, что день, назначенный для собрания комитетов всех рабо-чих организаций, выпадает на пятницу, то таковой по просьберабочих-евреев переносится на вечер субботы». Текст этот, судяпо всему рукой Курнатовича, уже был обведен красным каранда-шом. Итак, объединение назначено на 4 марта. А это значит, мож-но детально обдумать ситуацию, на что, как всегда, не хватает вре-мени. С этими мыслями импрессарио необычно легко уснул.

На завтра в условленное время Курнатович, Грапп, Иваниц-кий и Анджеевский были у Розенбаума. С последним в списке аген-тов импрессарио еще никогда ранее не встречался, поэтому, пред-ставляя его, Курнатович коротко рассказал о нем: «Эмилиан Анд-жеевсий – по профессии механик (демонстратор картин) кинотеатра«Люкс», ему 37 лет, работает по этой специальности с 14-летнего

149

возраста. Назначен в 1901 году учеником демонстратора филь-мов в кинотеатре Ричарда Шремера в Киеве. В Лодзи живет и ра-ботает с 1919 года. До этого жил в России, где его отец был эконо-мом, или управляющим, в имении знаменитого богача Терещенко вТаращанском уезде Киевской губернии. Учился вначале в киевс-ком шестиклассном городском училище, потом в ремесленном учи-лище, но последнего по причине внезапной смерти отца не окон-чил. Остался он с матерью и старшей сестрой. Мать устроиласьптичницей в имении графини Браницкой под Белой Церковью, се-стра была взята в горничные там же, а он в поисках себе пропита-ния попал в кинематограф Штремера на полное иждивение от хо-зяев с окладом в пять рублей в месяц. Здесь, благодаря управляю-щему Коренкову, он, попав в ученики к опытному мастерукинематографа Константину Базарскому, и с помощью последнеговскоре стал настоящим киномехаником». Сказанное Курнатови-чем со слов, вероятно, самого Анджеевского, последнего весьмаудовлетворило, так как он в ходе своего представления Розенбау-му несколько смущенно в знак согласия кивал головой. С интере-сом отнесся к характеристике Анджеевского и сам Розенбаум, по-скольку как киевлянин хорошо помнил и Ричарда Штремера, иНиколая Ивановича Коренкова, более того, как завсегдатай дан-ного кинематографа он знал их лично. Поэтому он и предложилагенту-новичку первому отчитаться о проводимой им работе.

Эмилиан Анджеевский рассказал следующее: «В кино «Люкс»я работаю с 1919 года. Владелец заведения – Арон Левинсон. Впоследнее время я заметил, что к нам, в кинотеатр, особенно частостал заходить Беньямин Винер, разговаривать с рабочими и слу-жащими. Я стал к нему присматриваться, и понял, что он ведет ре-волюционную агитацию, причем не только у нас, в кинотеатре, нои среди тружеников других кинематографов. А их у нас в Лодзи иокрестностях (Балуты, Хойно, Зажево и Табианцы) где-то болеетридцати, а на каждый кинотеатр минимально приходится по 3-4человека служащих и по 5-6 человек рабочих, что в сумме даетсвыше трехсот человек. Владельцы кинотеатров – все без исключе-ния евреи. Надо иметь в виду также и то, что в районах располо-жения кинотеатров находятся городская бойня, еврейская больни-ца, множество частных предприятий, занимающихся извозным ло-мовым промыслом, около ста пекарен... И везде имеются бедные,

150

недовольные люди, ищущие возможности к протесту или защите.Как-то зашел ко мне знакомый механик из кинотеатра «Аврора» истал меня уговаривать прийти на собрание работников всех кино-театров, которое состоится в доме Марморштейна на Балутах. Там,дескать, будет выступать Винер о необходимости нам организо-ваться для улучшения нашего положения. Услышав фамилию Ви-нера, я согласился и поддакнул, что действительно капитал давитиз нас последние соки и еще что-то в этом же духе. Надо заметить,что Балуты – самое идеальное место для проведения подобных со-браний: глухо, тихо, дома среди пустырей стоят редко; в летнеевремя бездомные здесь устраивают себе ночлеги, зимой же пусто,весной – грязь... Когда мы с приятелем пришли на это место, то тамуже было около 150 местных рабочих, тихонько переговариваю-щихся друг с другом. Потом начал говорить Винер, а говорил онкрасиво, зажигательно, употребляя слова «революция», «эксплуа-тация», «социализм» и т.д. Все слушали, открыв рты, а когда ора-тор предложил записываться в организацию «Чэрвоны Штандар»,то присутствующие единогласно поддержали этот призыв, некото-рые даже вносили добровольные денежные пожертвования. Потомизбрали состав комитета новообразовавшейся ячейки во главе сВинером. Избранному казначеем сразу же были переданы собран-ные только что деньги. Так возникла новая ячейка «Червоного Штан-дара» из работников кинематографии. Всего записались в неевместе со мной 143 человека. При закрытии собрания БеньяминВинер поблагодарил всех собравшихся за поддержку и заявил оподчиненности образовавшейся ячейки главному городскому ко-митету во главе с Мейлихом Марморштейном. После чего стал раз-давать участникам собрания номера газеты «Чэрвоны Штандар».

Вторым отчитывался о состоянии дел на своем участке Ян-Адольф Иваницкий: «Участок мой сложный. Во-первых, это бойня,находящаяся в ведомстве городского магистрата, с количествомштатных рабочих около 250 человек и около 30 человек сезонныхнаемных рабочих из числа ломовых извозчиков, нанимаемых час-тными поставщиками мяса. Во-вторых, это пекарни. Их в Лодзивместе с пригородом насчитывается до 150, и все они перегруже-ны работой, а это, немного-немало, более тысячи человек (рабо-чие-пекари и обслуга лавок). Большинство пекарен находится вруках евреев. Из общего их числа (150) имеется еще в центре

151

города 12 пекарен турецких и 8 польских, остальные – еврейские.В-третьих, это еврейская больница в центре и ее отделения в дру-гих районах города. Исключая врачей, в них трудятся свыше 400человек. Таким образом, под моим контролем находится свыше двухтысяч человек. Около половины из них состоят членами районнойорганизации «Чэрвоны Штандар». Сегодня я узнал, что вечеромсостоится заседание комитетов двух ячеек этой организации: откинематографа и от городских рабочих и служащих. На этом засе-дании будут присутствовать и представители главного комитетаБеньямин Левенманн и Константин Кохановский. С помощью бух-галтера Берга у меня есть возможность попасть на это заседание».

Кароль Грапп доложил о том, что в последнее время в Лодзипо вопросу объединения организаций «Дер Штерн» и «СвободаТрудящихся» наметились некторые разногласия: «в частности, нашпредседатель Нафтул Натанзон утверждает, что это объединениепринесет больше вреда, чем пользы, так как возможна потеря кон-такта руководства со своими рабочими, а это может привести кпроявлению революционного экстремизма... Одна положительнаясторона, что материальные средства, столь нужные для нашей про-паганды, будут сосредоточены в одних руках – объединенного ко-митета».

Клеменс Курнатович, как бы суммируя сказанное его сотруд-никами, заявил о том, что «в Лодзи на текущий момент имеетсячетыре прокоммунистические организации («Свободный Рабочий»,«Свобода Трудящихся», «Чэрвоны Штандар», «Дер Штерн»). Са-мые крупные из них, располагающие ячейками в разных местахгорода, – это «Свободный Рабочий» и «Чэрвоны Штандар». Всеглавные деятели этих организаций, а также большинство рядовыхчленов и сочувствующих им, нам также известны. И если бы делоне шло о том, что планируемое коммунистами объединительноесобрание, несомненно, выявит ряд новых деталей в их деятельнос-ти, а также организационные связи с другими населенными пунк-тами и предприятиями, то я считал бы настоящий момент самымудобным для принятия мер пресечения, так как всякое промедле-ние только запутывает и осложняет дело разведки, а революцион-ные организации только усиливает... Уже сегодня можно говоритьо том, что на общем собрании комитетов будут присутствовать нашилюди: я (при этом Курнатович показал имеющийся у него мандат –

152

В.Ч.), Кароль Грапп и Ян-Адольф Иваницкий. Это позволяет соста-вить более подробный доклад о распространении коммунизма вЛодзи».

Заслушав всех присутствующих, Розенбаум поставил передагентами две задачи: «1) остающиеся до начала объединительно-го собрания дни использовать для углубления наших познаний оповестке дня собрания, о принимаемых мерах предосторожностисо стороны его организаторов, а также о местах размещения иприбытия всех иногородних; 2) на самом собрании необходимозафиксировать фамилии присутствующих, выступающих с речамии в прениях; после окончания собрания каждому в отдельностисоставить подробный письменный рапорт». Уже прощаясь с аген-тами, Розенбаум напомнил им о необходимости еще раз собратьсяу него вечером 3 марта, и уже попутно спросил у агентов, знаютли они имя Визнера? На что Иваницкий ответил, что этот зубнойврач занесен им в список подозрительных лиц, но принадлежностьего к какой-либо из левых организаций пока не зарегистрирована.

На следующий день в служебное время импрессарио отпра-вился к шефу воеводского отдела госбезопасности генералу ЯнуПоплавскому. Он достаточно подробно рассказал ему о состоя-нии дел, включая сведения о подготовке к собранию 4 марта, пе-редал ему последний номер газеты «Чэрвоны Штандар» а такжесписки членов одноименной организации. После этого шеф госбе-зопасности и доверенное лицо госполиции перешли к обсужде-нию самой операции, связанной с проведением коммунистами объе-динительного собрания. Розенбаум категорически не принял пред-ложения генерала обеспечить патрулирование улицы Мяновскогона Балутах агентами тайной полиции и постовыми наружной поли-ции, ибо это, по его мнению, несомненно, вызовет подозритель-ность у участников собрания, что может привести к его срыву. Ге-нерал долго не хотел соглашаться с доводами Розенбаума, но вконце концов уступил ему со словами: «Может быть, вы и правы».

Было решено после обеда в субботу обеспечить дежурствоагентов только на подходах к улице Мяновского, а также утроитьдежурный состав наружной полиции в здании Балутского отделаполиции. Для поддержания связи между Поплавским и Розенбау-мом, который должен будет находиться неподалеку от места прове-дения собрания, в его распоряжение выделялся специальный ку-

153

рьер. В ходе обсуждения операции было также условлено, что покагосполиции не станут известны результаты проведения собрания,аресты его участников производиться не будут. Команду об их на-чале можно будет давать лишь после соответствующего донесенияРозенбаума.

Когда разбор операции практически завершился, выяснилось,что часть списков членов прокоммунистических организаций Лод-зи находится в Варшаве у Корвин-Пиотровского. Генерал Поплав-ский в связи с этим позвонил по телефону полковнику, и в ходеэтого разговора сообщил, что Розенбаум находится рядом с ним.После чего к телефону был приглашен импрессарио. В течениетрех-пяти минут им с полковником удалось обговорить все деталиоперации, главная цель которой состояла в аресте всех членовреволюционных организаций, включая и участников собрания, нолишь после его завершения. Сказав, что все недостающие спискибудут доставлены генералу спецкурьером, Корвин-Пиотровскийсообщил также, что сам он приедет в Лодзь курьерским поездом, апотому к 12 часам дня у генерала должны обязательно собратьсявсе принимающие участие в операции люди. Передав генералусодержание телефонного разговора с заместителем начальникагосполиции, Розенбаум откланялся, пообещав 4 марта к 12 часамбыть у него.

Из воеводского управления Розенбаум пошел в магистрат кИваницкому, которого застал погруженным в свои служебные бу-маги. Оторвав его на минуту от дел, импрессарио попросил егосразу же после работы быть у него в гостинице. Иваницкий отве-тил, что непременно прямо из магистрата приедет к нему (в 1920-е годы в Польше все учреждения работали с 8 часов утра до трехчасов дня без обеда – В.Ч.). Когда Розенбаум глянул на часы, то доназначенного времени оставалось еще полтора часа, и он решилидти пока прямо в гостиницу.

Здесь он застал приехавшего из Радома Иосифа Горжевского.Тут же, в фойе гостиницы, находился и приехавший из ЛюблинаЧеслав Чайковский. Оказывается, оба прибыли сюда одним поез-дом. Разместив их как старых знакомых в ранее забронированномномере, чтобы они смогли привести себя после дороги в порядок,Розенбаум отправился в ресторан, где попросил приготовить сто-лик на четыре персоны в отдельном кабинете. Через пару минут

154

явился Иваницкий, и они оба прошли в кабинет, одновременнопередав через официанта просьбу привести из 11-го номера гос-тиницы двух только что приехавших господ. В ожидании Горжевс-кого и Чайковского импрессарио сказал Иваницкому, что оченьрассчитывает на его помощь в подыскании ему помещения непо-далеку от места собрания, где он мог бы находиться и поддержи-вать связь как со всеми агентами, так и с политполицией. Однимсловом, пришли к выводу, что хозяева этого помещения должныбыть людьми в полном смысле слова надежными... В это время вкабинет вошли Горжевский и Чайковский. Познакомив их с Ива-ницким, Розенбаум в ходе обеда продолжил прерванный разговорс Иваницким. При этом последний сказал, что вполне подходящеедля операции помещение он знает. Это квартира его давнего при-ятеля, конторского служащего Альфреда Теодоровича, живущегона улице Мяновского, 22 в собственном доме. Семья его состоит изжены и троих детей, он является горячим поклонником Романа Дмов-ского и состоит членом «Стронництва Народового». Теодорович иего супруга – люди спокойные, тихие, но ответственные. Чтобы зас-лужить их симпатию и доверие, достаточно похвалить «эндецию» ипоругать евреев. Если им сказать, для каких целей нужна на суткиих квартира, то они из патриотических побуждений, предоставятее для Розенбаума и его связного совершенно бесплатно. «Делоне в деньгах, мы заплатим столько, сколько нужно, – сказал Розен-баум, и сразу же прибавил к сказанному. – Впрочем, вам виднее.Делайте, как хотите, лишь бы было нужное нам помещение».

Включившийся в разговор Горжевский сообщил, что из Радо-ма вместе с ним приехали Давид Гурвич, Клеменс Клетневский иЛея Головчинер. Все трое приглашали его ехать вместе с ними, ноон отказался, сказав, что имеет в Лодзи замужнюю сестру и хочет сней повидаться. Гурвич тем не менее попросил его зайти к немузавтра к 10 часам утра, и что он с Леей остановится у Бендеров поПшенфельнянской улице, 20. Чайковский же сказал, что с ним изЛюблина приехал Израиль Цедербаум, который прямо с вокзалапоехал к своему приятелю Мейлаху Марморштейну.

На этом разговор был завершен, да и обед съеден. Необхо-димо было браться за дело. Иваницкий поехал к Теодоровичам,пообещав через пару часов приехать с ответом, а Розенбаум сЧайковским и Горжевским пошли отдохнуть в гостиницу. Вскоре,

155

как и обещал, вернулся Иваницкий, подтвердивший, что с поме-щением все улажено так, как он и думал, и предложил Розенбаумупоехать вместе с ним к Теодоровичам, чтобы представить его хозя-евам. У Теодоровичей посидели за чаем пару часов, беседуя насамые разные темы. Люди эти оказались именно такими, как ихохарактеризовал Иваницкий. Прощаясь с Теодоровичами, Розен-баум уже имел в своем блокноте свыше десяти фамилий лиц, запо-дозренных супругами в сочувствии к коммунизму. В большинствеслучаев ими были их знакомые по месту жительства и службы: док-тор Лещинер, провизор Рабинович... Расстались агенты с Теодоро-вичами как добрые и давние знакомые.

На следующий день, т.е. 3 марта 1924 года, уже ближе квечеру, у Розенбаума в номере собрались его сотрудники – Курна-тович, Грапп, Иваницкий, Анджеевский, Горжевский и Чайковский.Все шестеро имели мандаты на участие в объединительном собра-нии революционных организаций ЦПР. Говорили из них в ходе встре-читолько Курнатович и Горжевский. Курнатович, в частности, со-общил, что «Цедерману, который ездил курьером по городам про-мышленного района, поручено организовать охрану собрания ипатрулирование на Балутах. Для этой цели были привлечены 15рабочих с фабрики Шайблера – членов организации «СвободныйРабочий». Каждый из них знает свое место и что делать в случаеопасности. Проверкой мандатов на право участия в собрании бу-дет заниматься при входе в помещение сам Цедерман. В случаенадобности выхода из помещения он же будет выдавать и соответ-ствующие пропуска с номерами, соответствующими номерам ман-датов. Пропуск без мандата, как и мандат без пропуска, не будутсчитаться действительными».

Горжевский, побывавший с утра у Гурвича, познакомился сМарморштейном, который сообщил ему о повестке дня собрания,включающей свыше десяти пунктов. После этой информации былрассмотрен вопрос о порядке поддержания связи агентов – участ-ников собрания между собой, а также с Розенбаумом в доме Тео-доровичей. При этом было решено, что через каждые три часа кнему будут приходить Иваницкий или Анджеевский (в зависимостиот конкретной ситуации), а во время перерыва – Курнатович.

4 марта около 12 часов Розенбаум уже был в кабинете гене-рала Поплавского. Корвин-Пиотровского пока еще не было, и в

156

ожидании его прибытия завязался разговор о том, что сделано задва последних дня как службой госбезопасности полиции, так иагентами во главе с Розенбаумом. После этого генерал познакомилимпрессарио с курьером между ними на время операции – Мечис-лавом Янушевским. Оба договорились встретиться около шестивечера у дома Теодоровича. В это же время прибыл прямо с вокза-ла полковник Корвин-Пиотровский. Он передал генералу необхо-димые для проведения операции дополнительные списки, а затемпопросил Розенбаума доложить о готовности к операции. ДокладРозенбаума полковник одобрил, как и все действия, предпринятыеим, а потом сказал, что останется в Лодзи до вечера воскресенья.При этом генерал Поплавский предложил Корвин-Пиотровскомуостановиться у него дома. Тот согласился и тут же, отпуская Розен-баума, сообщил ему о своем желании еще сегодня побывать наквартире Теодоровича как в точке, приближенной к главному объек-ту их внимания.

Придя в гостиницу, Розенбаум встретился с Чайковским и Гор-жевским, еще раз предупредил их о необходимости точного сле-дования всем пунктам задания, в особенности тех, которые могутпослужить материалом для дальнейшей разведки. Так прошло вре-мя до собрания.

Перед наступлением сумерек Розенбаум отправился на свойпост, т.е. на квартиру Теодоровичей. Те его уже ждали и сразу жеусадили гостя за чай. Через минут пятнадцать сюда явился и связ-ной генерала – Мечислав Янушевский. Около семи часов вечера,незадолго до начала собрания, к Розенбауму зашел Иваницкий ссообщением, что к началу собрания все готово, ждут лишь несколь-ких представителей местных организаций, и что из иногороднихпредставителей, кроме уже известных, прибыли делегации из Дом-бровы Гурничей, Сосновца, Бендзина, Заверця, Ченстоховы, Кут-но, Радомско, Петрокова, Калиша. Сказал также о том, что часачерез два – два с половиной он или Анджеевский постараютсяпроинформировать его о ходе собрания. Со слов Иваницкого, насъезд уже прибыли около 18 человек. Пока все идет спокойно,здание собрания не возбуждает внешне к себе никаких подозре-ний, так как декорировано зелеными гирляндами и бело-красны-ми национальными флажками. Это сделано, по настоянию Мар-морштейна и Натанзона, для отвода глаз любопытных. Есть даже

157

несколько рабочих с музыкальными инструментами (скрипка, бубен,аккордеон), чтобы в случае чего изобразить субботнее веселье.

Около десяти вечера вновь к Теодоровичам заскочил Иваниц-кий и, слегка задыхаясь от спешки, сообщил, что состоялись выбо-ры президиума собрания: председатель – Марморштейн, его за-меститель – Берг, члены – Винер и Натанзон. Председатель кратко,но с подъемом объяснил цель собрания и призвал всех присутству-ющих к объединению. Из иногородних делегатов уже выступили:председатель организации «Чэрвоны Штандар» из Домбровы Гур-ничей, объединяющей рабочих Сосновца, Бендина и Заверця, ПетрПршысмыцкий. В этой организации имеется, по словам выступав-шего, около полутора тысяч организованных рабочих; делегат изБендзина Гинзбург; делегат из Закруца – рабочий цементного за-вода «Высока» от организации «Свобода Трудящихся» – БолеславБродовский; из Сосновца от организации «Чэрвоны Штандар» стар-ший мастер с шахты «Вулкан» (фамилию не разобрал) и от этой жеорганизации – делегат из Домбровы Гурничей от рабочих метал-лургического завода «Гута Банкова» – Юзеф Плучек. Все высту-павшие призывали присутствующих к объединению местных и ре-гиональных организаций в одно объединение или партию. Послесвоих выступлений все делегаты, как правило, передавали пред-седателю президиума списки членов своих организаций. Сказавобо всем этом, Иваницкий поспешил обратно на собрание. Послеэтого Розенбаум послал находившегося при нем курьера к шефугосбезопасности с краткой информацией о ходе собрания, четконаписанной на листке из блокнота за подписью «Антоний Ружа».

Часа через полтора курьер вернулся вместе с приехавшим вЛодзь Корвин-Пиотровским. Последний, уже ознакомившись с за-пиской Розенбаума, пришел сюда с твердым решением – немед-ленно по завершении собрания арестовать его участников и зав-ладеть всеми списками членов этих организаций, а также докумен-тами собрания и его постановлениями. С этой целью он ужеприказал около часу ночи оцепить полицейским кордоном весь рай-он, а двор здания, где происходило собрание, в решающий мо-мент должны занять силы политполиции. Второе кольцо оцеплениявсего Балута должны были обеспечить, по его плану, два батальо-на 48-го Петроковского пехотного полка. С этим он уехал, предуп-

158

редив, что к часу ночи приедет обратно и что сам будет руководитьоперацией на месте.

Через несколько минут забежал Анджеевский, сообщивший,что выступления делегатов закончились и что вот-вот начнется об-суждение главного вопроса – об объединении всех организаций.

Около часу ночи вернулся полковник Корвин-Пиотровский изаявил, что Балуты окружаются солдатами 48-го полка и что изэтой зоны никто не выйдет, ибо всякий подозрительный будет за-держан. Сейчас, добавил он, генерал Поплавский, согласно ужеимеющимся спискам, приступил к аресту лиц, заподозренных вантигосударственной деятельности. Со словами: «Лодзинская ре-волюционная зараза должна быть уничтожена» полковник началбеседу с Розенбаумом в свете поступившей к последнему инфор-мации о ходе нелегального собрания. В это время опять забежалАнджеевский, сообщивший, что начались прения по основномувопросу и что они носят очень острый характер, но можно наде-яться, что часа через два собрание закончится. Сразу после этогоКорвин-Пиотровский передал через Анджеевского приказ всемсотрудникам политразведки, присутствующим на собрании, поки-нуть его перед завершением и сразу же прибыть сюда, к Розенба-уму. Анджеевский по–военному четко ответил: «Слушаю, господинполковник», и тотчас же побежал на собрание. Вслед за ним вы-шел из дома Корвин-Пиотровский, сказав Розенбауму, что пойдетпосмотреть, как идет оцепление района. Минут через 30–40 онвернулся обратно, заявив, что «пехотинцы – молодцы, а полицейс-кий отряд готов к выступлению».

Незадолго до этого к Теодоровичам пришел Курнатович, до-ложивший, что на собрании объявлен 20-минутный перерыв, за-метно общее утомление в зале, и что вопрос об объединении про-шел незначительным большинством голосов. Новое название объе-диненных организаций принято почти единогласно – «ЧэрвоныШтандар». Еще предстоят выборы объединенного комитета новойорганизации, принятие постановления по этому вопросу и заклю-чительное выступление председателя собрания. Курнатович сооб-щил также, что он дал распоряжение своим людям начать по одно-му, не вызывая подозрений, выходить из зала, как только словодля выступления будет предоставлено председателю президиума.В целом же у делегатов, по словам Курнатовича, «никакого беспо-

159

койства нет, рабочая охрана спокойна». С этим он опять ушел насобрание. Стал собирался на выход и Корвин-Пиотровский. Ужеуходя, он сказал Розенбауму: «Я иду в комиссариат, до него – 15минут ходу. Как только прибудет сюда первый наш сотрудник, не-медленно высылайте ко мне курьера. Его приход будет равнозна-чен приказу о введении в действие отряда полицейской стражи...».

Приблизительно в начале второго часа ночи прибежал Гор-жевский и сказал, что минут через 40–50 можно ожидать оконча-ния собрания. Рабочая охрана на улице уже снята и присутствует взале собрания, и только у двух выходов со двора стоят рабочие-постовые: всего четыре человека. Получив это сообщение, Розен-баум тотчас же отправил Янушевского к полковнику. Где-то черезчас к Розенбауму стали по одному подходить его сотрудники. Кур-натович явился последним. Войдя в дом, он возбужденно заявил,что полицейский отряд во главе с Корвин-Пиотровским без шумаснял часовых у дверей дома Марморштейна и уже вошел в поме-щение, где проходило собрание, и что он выскочил оттуда в после-днюю минуту: «Уверен, что делегаты будут не в состоянии что-ни-будь предпринять, так как их уверенность в безопасности былаполной, ибо представители охраны через каждые полчаса убеж-дали всех присутствующих, что снаружи все спокойно. Отряд по-лиции явился тогда, когда его совсем не ждали...».

Пока между агентами шел обмен впечатлениями о последнихсобытиях ночи, явился усталый, но довольный полковник. Он по-жал каждому из сотрудников руку и поблагодарил их за проде-ланную работу. Показывая на туго набитый портфель, Корвин-Пиотровский, заметил, что здесь у него находятся все захваченныена собрании материалы об «лодзинском очаге революции», а по-том уже более спокойно обрисовал ситуацию: все участники со-брания арестованы, скрыться никому не удалось, и они уже от-правлены под конвоем солдат и конной полиции для временногосодержания под стражей в военной тюрьме, находящейся здесьже, на Балутах. Полная ликвидация революционных групп в ЦПР,по его мнению, должна завершиться в течение нескольких дней.

Подозвав к себе Розенбаума, полковник устало улыбнулся исказал: «Ну а теперь можно расходиться, однако прошу всех вас к12 часам быть в политическом отделе госбезопасности при вое-водском управлении».

160

На следующий день, т.е. 5 марта 1924 года, в назначенноевремя в воеводском управлении началось совещание по подведе-нию итогов ночной операции. Открыл совещание Корвин-Пиот-ровский. Поблагодарив еще раз всех сотрудников во главе с Ро-зенбаумом за работу, он вручил каждому из них по 500 злотыхнаградных. Столько же выписал агентам в чеках генерал Поплавс-кий. Было также очевидно, что Анджеевский, Грапп и Иваницкийзачислены в число штатных агентов при Главном управлении гос-полиции в Варшаве с месячным окладом в 300 злотых. Всем импредлагалось явиться 10 марта к Корвин-Пиотровскому. Последний,к общему удовлетворению, заявил также о том, что списки членовпрокоммунистических организаций, составленные в разное времяагентами, почти полностью сходятся со списками, захваченнымина собрании, а это является важным показателем добросовестногоотношения всех собравшихся агентов к делу. К числу первооче-редных задач он отнес выявление адресов «бунтовщиков», а затемсообщил, что их аресты продолжаются и продлятся до тех пор, покаони все до единого не будут под замком».

Далее началось обсуждение насущных задач в области поли-тического сыска, а также мест использования каждого из агентов.Курнатовичу и Граппу полковник предложил пока оставаться вЛодзи, но в скором времени ожидается их перевод в Варшаву.Анджеевскому и Иваницкому он предложил также подумать о но-вом месте, где они лучше всего могли бы применять свой опыт. Чай-ковский и Горжевский оставались по-прежнему в Люблине и Радо-ме. Розенбауму было приказано оставаться в Лодзи с целью подго-товки новой сети разведки в тесном взаимодействии с генераломПоплавским. Всем штатным агентам давалось право вербовки вер-ных людей из рабочей среды за соответствующее вознагражде-ние. Все они должны были раз в декаду приезжать в Варшаву вГлавное управление госполиции для отчета о своих делах. Коман-дировочные расходы планировалось им оплачивать по прибытии(из расчета на второй класс билетов по железной дороге и 15злотых в сутки). Время явки лодзинским агентам назначил и гене-рал Поплавский. Но вскоре совещание было закончено, и собрав-шиеся стали расходиться. В кабинете генерала остались лишь трое:сам генерал, Корвин-Пиотровский и Розенбаум. Между ними со-стоялся более доверительный разговор, касающийся не только ха-

161

рактеристики деятельности каждого из агентов, но и в целом ито-гов ночной операции. В частности, полковник сообщил о том, чтона собрании были арестованы 203 человека, в том числе все чле-ны комитетов лодзинских организаций. Арестованы и все лица изсписков тех, кто находился под подозрением. Сегодня ночью поместу их жительства будут проведены вторичные обыски с цельюобнаружения компрометирующих этих людей материалов. Нача-тый полковником разговор продолжил генерал, сообщивший, чтообщее количество участников рабочих организаций в одной толь-ко Лодзи приближается к трем тысячам. «Самое примечательное, –с выражением напускного удивления добавил он, – состоит в том,что их комитеты на 99 процентов состоят из евреев, а в самих орга-низациях процент евреев, во всяком случае, не меньше 60-ти. Ду-маю, что дня через три все эти тысячи будут под замком: держатьих на свободе слишком опасно для государства».

Где-то спустя час начатый разговор был продолжен на кварти-ре у генерала за обедом. Здесь Поплавский и Корвин-Пиотровс-кий опять многократно как бы убеждали и себя, и Розенбаума, что«всю революционную работу на территории государства проводятисключительно евреи, являющиеся эмиссарами большевистскойМосквы, от которой получают огромные деньги, доказательствомчему являются найденные у евреев-комитетчиков большие суммыиностранной валюты в долларах». Других тем, имеющих отноше-ние к политике, не поднималось.

После обеда Розенбаум, поблагодарив генерала за прием, аполковника – за приятную компанию, направился в гостиницу.Около семи часов вечера туда к нему стали подходить подчинен-ные ему агенты. Каждый из них принес с собой донесения, на ос-новании которых импрессарио составил общее донесение о вче-рашнем собрании. Затем разговор перешел на тему о созданииновой сети сотрудников сыска, причем было решено оставить вней тех из людей, которые были ранее привлечены к сотрудниче-ству Курнатовичем, и с которыми Розенбаум еще не встречался, атакже добавить по его предложению еще четырех новых: Констан-тина Кожуховского – старшего ткача фабрики Шайблера, Михаи-ла Козакевича – рабочего по окраске тканей той же фабрики,Александра Леваневского – рабочего Зажевской мануфактуры,Зыгмунта Садовского – химика Видзевской мануфактуры. После-

162

дующая беседа в основном вращалась вокруг дальнейшей судьбыкаждого из агентов. В частности, Иваницкий просил у Розенбаумапротежировать его перед начальством для перевода во Влоцлавек,а Анджеевский – в Бельско (ранее австрийский Билитц), где у негоимелись приятели на фабрике мануфактуры. Грапп выразил жела-ние перебраться в Катовице, где на сталелитейном заводе работа-ет его шурин Вернер Вредэ, и что он, Грапп, владея немецким язы-ком, «на Гурном Шленске сможет принести большую пользу поли-тической разведке, чем в Варшаве». Уже прощаясь, Розенбаумнапомнил всем сотрудникам о необходимости завтра в назначен-ное время быть у генерала Поплавского.

На следующий день утром Розенбаум пошел к генералу, рас-считывая застать у него и Корвин-Пиотровского, но тот незадолгодо этого уже уехал в Варшаву. Розенбаум доложил генералу о сво-ем видении новой разведывательной сети в Лодзи и предложилновый состав агентуры. Просмотрев ее список, Поплавский зая-вил, что лично ему из числа представленных лиц, известны толькоДаниэль Гольмонт, Тадеуш Домбровский, Зенон Завадский, Зыг-мунт Моравский, Григорий Возницкий; остальные фамилии емунеизвестны. При этом он высказал мнение о желательности сокра-щения этого списка из 15 человек до 10, мотивируя это тем, что«после нанесенного революционерам удара, они вряд ли захотятполучить его во второй раз, а потому имеется возможность запо-дозренных в левых взглядах уже сажать под замок по одному и безвсякого шума, а раз так все идет, то число агентов увеличивать нестоит...».

Розенбаум, разумеется, понял нажим генерала на последниеслова, но тем не менее попросил у него разрешения высказатьсвое мнение по данному вопросу. Признав справедливость словсвоего собеседника в отношении «сильного удара», нанесенногополицией по рабочему движению, он между тем заметил, что «нельзяи мысли допускать, что оставшиеся на свободе рабочие будут на-вечно подавлены в своих коммунистических настроениях. Пройдетвремя, и на смену арестованным придут новые люди, готовые налюбые жертвы, поэтому на борьбу с революцией я смотрю несколькопо-иному. Я видел русскую революцию, да и вы, господин генерал,служа в царской гвардейской кавалерии, видели то же самое, чтои я. Разве не потворствовали революционерам ошибочные дей-

163

ствия царского правительства, еще более вызывавшие своими не-продуманными мерами ненависть к себе и государю всего народа.Нам, полякам, во избежание повторения этих ошибок, ни в коемслучае нельзя терять бдительности и допустить, чтобы наша недав-няя победа в Лодзи21 обратилась в Пиррову победу. Нам надо нето что удвоить, а утроить силы политической разведки и еще глуб-же внедриться в среду враждебных нам элементов. Вот почему янастаиваю на сохранении в своем распоряжении всех заявленныхсотрудников. Думаю, что они смогут, помимо всего прочего, объе-динить вокруг себя патриотическую и здоровую часть рабочих. Надоудержать ее от ухода в стан противника. Ведь если бы у нас небыло опоры среди этой государственно-сознательной части лод-зинских рабочих, то мы вряд ли бы достигли тех результатов, кото-рые мы сегодня имеем».

Как это было и раньше, генерал не выразил прямо своего со-гласия с мнением доверенного лица госполиции, но в его поведе-нии и словах («может быть вы и правы, судя по всему, ваша интуи-ция в рабочей среде вас до сих пор, кажется, не подводила») этаубежденность начинала чувствоваться достаточно определенно.После еще нескольких самых общих фраз генерал пожал Розен-бауму руку, и тот вышел из кабинета.

Вечером того же дня в номер к Розенбауму пришел Курнато-вич в сопровождении вновь приглашенных к работе агентов израбочих. Из их среды своим более-менее интеллигентным видомвыделялись двое: Михаил Козакевич и Зигмунт Садовский. Из ха-рактеристики, данной им Курнатовичем, и ответов их на вопросыРозенбаума стало известно следующее. Михаилу Козакевичу было35 лет, он уроженец бывшей Подольской губернии. Отец его, хотябыл и крестьянского происхождения, сумел устроиться управляю-щим, или старшим экономом, в имении богатого помещика Моза-рани неподалеку от Винницы. Прослужив здесь около 30 лет, стар-ший Козакевич, оставив службу у помещика, стал заниматься сво-им хозяйством, завел плантации сахарной свеклы и стал еюснабжать соседние сахарные заводы. Дело он вел умело, а потомубыстро разбогател. Сына Михаила он определил в Винницкое ре-альное училище, но последний по неспособности к науке училсяплохо. Тогда отец, забрав мальчика оттуда, отправил его к сестресвоей жены, муж которой работал ткачом на фабрике Циндля, из-

164

вестной своими тканями по всей России. Так, благодаря дяде, он с14 лет начал учиться ткацкому ремеслу. Вскоре после этого старыйКозакевич умер, а мать, продав хутор, приехала в Лодзь, где купи-ла дом на улице Видзевской, 70, в котором она и поселилась вме-сте с сыном. В конце 1918 года мать умерла, а он пошел добро-вольцем в легионы Пилсудского. Участвовал в разоружении нем-цев и в изнании их из Польши, а затем принимал участие в походепротив большевиков, за что был награжден «Кшижем Валечных»(«Крестом Храбрых»). В 1921 году был демобилизован из армии ис тех пор трудился ткачом на фабрике Шайблера. В среде рабо-чих пользовался уважением и доверием.

Зыгмунт Садовский, 32 года. Уроженец Лодзи. Работает наВидзевской мануфактуре с юных лет. За счет фирмы окончил вЛодзи двухгодичные курсы химиков по окраске тканей. Как опыт-ный профессионал в своем деле пользуется уважением среди ра-бочих, часто бывает в качестве консультанта на других предприя-тиях отрасли, имеет широкие знакомства среди технической интел-лигенции и рабочих. Ныне работает на фабрике Шайблера.Биографии других агентов друг от друга почти не отличались: на-чальная школа, с раннего возраста работа в цеху, на фабрике.

После общего знакомства все пришедшие к Розенбауму под-твердили свое желание работать в политразведке. Причем Миха-ил Козакевич заявил что к этой деятельности он «приступает не изматериальных выгод, так как неплохо зарабатывает, да и от мате-ри в наследство ему кое-что досталось, а берется за нее по убеж-дению, как враг всякого революционного движения и для подавле-ния его он готов даже свои личные средства выложить из карма-на». Остальные трое рабочих высказались приблизительно в такомже духе.

Назначив Михаила Козакевича старшим в новой группе аген-тов (последний с удовольствием принял на себя эту ответственность),Розенбаум сказал, что, кроме лиц, здесь присутствующих, в егоподчинении будут находиться и люди, ранее работавшие с Курна-товичем: Гжегож Возницкий, Даниэль Гольмонт, Тадеуш Домбровс-кий, Ежи Жолкевский, Збигнев Жолнеркевич, Зенон Завадский,Зигфрид Заремба и Зыгмунт Моравский. Оказалось при этом, чтовсе эти лица хорошо известны Козакевичу. С учетом этого он сра-зу же заявил, что «хотел бы Жолкевского, Жолнеркевича и Зарем-

165

бу, как любящих выпить, заменить рабочими более солидными, иза которых он готов головой поручиться...». К их числу он относилЕжи Грудня, Болеслава Добржаньского и Иосифа Ледницкого. Ро-зенбаум выразил свое согласие с такой рокировкой среди аген-тов, не возражал против этого и Курнатович. В итоге импрессариодал Курнатовичу распоряжение освободиться от услуг упомянутыхКозакевичем агентов с выплатой им по 100 злотых под расписку,мотивируя этот расчет последними событиями, происходившими вЛодзи и начавшимся свертыванием политразведки из соображе-ний уменьшения расходов. Он также попросил поблагодарить ихза проведенную ими работу. Вслед за этим Розенбаум перешел кинструктажу нового пополнения в плане необходимого оформле-ния документов, формы подачи сообщений, их периодичности, атакже порядка связи, как с ним, так и с воеводским и варшавскимначальством. Договорились, что о своем приезде в Лодзь Розенба-ум будет сообщать по телефону на фабрику Шайблера Козакеви-чу, начиная со следующей фразы: «Пани Мария Закржевская про-сит зайти к ней (время)». Это будет означать, что он уже находитсяв гостинице.

Новый день для Розенбаума и Козакевича начался с визита кгенералу Поплавскому. Тот одобрил план мероприятий, разрабо-танный визитерами, и приказал Козакевичу еженедельно каждуюсубботу в 12 часов дня являться к нему с докладом о ходе полит-разведки и для получения инструкций. Генерал выписал ему и чекна 500 злотых на текущие служебные расходы на подотчет. Послеэтого он потребовал, чтобы в первое же воскресенье, после окон-чания богослужения в костелах, Козакевич явился к нему со всеминовыми сотрудниками, так как он желает «не только с ними побе-седовать, но и знать каждого из них в лицо». Генерал коротко по-говорил с Михаилом Козакевичем о его жизни, политических взгля-дах, и выразил уверенность в том, что знание последним рабочейЛодзи «позволит ему внести посильный вклад в дело спасения От-чизны от еврейского социал-коммунизма». Обращаясь к Розенба-уму, он поблагодарил его за раскрытие в Лодзи столь огромнойантигосударственной организации, о чем он считает «своим дол-гом довести... до сведения маршала Пилсудского». На такой высо-кой ноте и закончилась разведывательная деятельность ЭдуардаРозенбаума в Лодзи.

166

Перед отъездом в Варшаву Розенбаум устроил у себя в номе-ре прощальный ужин, на который пригласил Курнатовича, Ива-ницкого и Козакевича. Несмотря на уговор – о политразведке нислова, постепенно разговор у собравшихся все равно перешел вэту плоскость. Курнатовича интересовало, кому он должен сдатьоставшиеся деньги с подотчета. Удовлетворившись ответом Розен-баума («это изложено в инструкции, выданной вам Корвин-Пиот-ровским»), он передал импрессарио расписки Жолкевского, Жол-неркевича и Зарембы о получении полного расчета за работу всыске, заявив при этом, что все трое были очень довольны вознаг-раждением и выразили готовность, если потребуется, быть полез-ными политразведке. Козакевича волновал по неопытности воп-рос о том, как распоряжаться деньгами, данными ему на сотрудни-ков. На это Розенбаум ответил четко с учетом собственного опыта:«Размер вознаграждения зависит от характера и важности пору-чаемой работы, но, разумеется, нужно принимать во вниманиематериальное состояние данного сотрудника в момент выдачи емутех или иных сумм. Кроме того, он (сотрудник) должен всегда чув-ствовать, что труд его оценивается справедливо, и тогда он будетревностно относиться к своим обязанностям. Что до авансов заработу на будущее, то старайтесь их избегать, так как любая ра-бота должна оплачиваться по существу, после ее выполнения. Аван-сы сотрудникам на расходы по службе давайте, сообразуясь с име-ющейся у вас суммой подотчетных средств. Если она мала, составь-те смету на необходимые расходы и при еженедельном докладеили в экстренном порядке смело идите к генералу Поплавскому ипросите увеличить ваш собственный аванс... Одним словом, инте-ресы дела должны быть превыше всего, а деньги под это всегданайдутся».

Иваницкий был заинтересован в подыскании своего человекапри городском магистрате. О своих поисках в этом направлениион уже говорил Розенбауму, поэтому на сей раз он пришел в гос-тиницу со своим кандидатом на эту роль. Поскольку человек этотнаходился в вестибюле, то Иваницкий сбегал за ним и представилего Розенбауму. В ходе знакомства выяснилось, что кандидату вагенты Генриху Миклашевскому 28 лет, он уроженец Лодзи, окон-чил местное коммерческое училище, женат, работает в персональ-ном отделе магистрата и ведает кадрами городских предприятий с

167

1921 года. Хорошо подобрал состав служащих большинства пред-приятий Лодзи, умеет находить подход к людям. Побеседовав ко-ротко с Миклашевским, Розенбаум решил зачислить его в сотруд-ники, подчинив по делам политразведки Михаилу Козакевичу.После этого разговоры перешли на темы достаточно отвлеченныеи малозначимые. Той же ночью импрессарио выехал в Варшаву.

Утро 8 марта в столице уже традиционно началось для Розен-баума со встречи с Корвин-Пиотровским. Он достаточно подроб-но доложил ему о событиях в Лодзи, о своих действиях по органи-зации здесь новой разведывательной сети, охарактеризовал Ми-хаила Козакевича и его сотрудников. Полковник доклад и действиядоверенного лица одобрил, после чего сообщил, «что на днях кдвум с лишним тысячам арестованных в Лодзи добавилось околодесяти тысяч арестов, произведенных по спискам лодзинского «ис-торического» собрания в Ченстохове и Кутно. Дано распоряжениесегодня же приступить к арестам в Люблине и Радоме, а также вСкаржиско и Демблине. Удар по противнику нанесен мощный.Генерал Розвадовский доволен твоей работой и приказал мне сразуже идти к нему с тобой, как только приедешь».

Через несколько минут оба уже сидели в кабинете шефапольской госполиции. В ходе беседы с Розенбаумом генерал рас-спрашивал его о деталях налаженного им сыска в Лодзи, хотя длявсех присутствующих было ясно, что вся эта беседа не что иноекак дань форме, протоколу. В конце беседы шеф госполиции ска-зал доверенному лицу то, что, вероятно, хотел сказать в самом ееначале: «Господин командор, совершенно искренне признаюсь, чтоя не нахожу слов для выражения вам своей благодарности за со-деянное вами в Лодзи и других городах района. Одно обещаю,что о вашем деле я специально доложу маршалу Пилсудскому».Долго пожимая Розенбауму руку, генерал Розвадовский одновре-менно дал указание Корвин-Пиотровскому выписать для доверен-ного лица пять тысяч злотых в качестве награды за работу. Послеэтого полковник повел Розенбаума в свой кабинет, выписал на егоимя чек, позвонил кассиру и приказал ему принести выписаннуюсумму прямо в кабинет. Там же награжденный этот чек и подписал.В этом жесте и внимании к своей персоне было что-то, заставив-шее его быть более уверенным в своих силах и возможностях. Вме-сте с тем он понимал, что в данный момент он сознательно подда-

168

вался обыкновенным человеческим слабостям, но Розенбаум непротивился этому.

Перед выходом от Корвин-Пиотровского последний с улыбкойобратился к Розенбауму: «А теперь два дня гуляй, а 10-го утромприходи сюда. Сегодня буду ждать тебя в опере, думаю, мы заслу-жили хороший ужин. И вот тебе паспарту на все столичные теат-ры». Пропуск на все театральные спектакли (в него полковник впи-сал кличку агента «Антоний Ружа») Розенбаум взял скорее как сви-детельство о росте его агентурного престижа, но не более того,так как театральная Варшава его хорошо знала как известногоимпрессарио, и хорошие места на всех спектаклях ему были га-рантированы.

Утром 10 марта, согласно имевшейся договоренности, Розен-баум был принят полковником в своем кабинете. Эту встречу Кор-вин-Пиотровский начал с сообщения, что по распоряжению гене-рала Розвадовского ему как доверенному лицу предоставляетсядвухмесячный отдых от политразведки, но за это время он долженподобрать себе соответствующий ансамбль, театральную группудля гастролей и разведывательной деятельности в новых районахПольши. При этом полковник предложил доверенному лицу правовоспользоваться помощью его бывших сотрудников. Розенбаум сра-зу же попросил о переводе в помощь ему Кароля Граппа в городеКатовице, Эмилиана Анджеевского в городе Бельско, а Иваницко-го во Влоцлавеке. На эти просьбы Корвин-Пиотровский ответилсогласием, от себя добавив, что Курнатовича немедленно переве-дет в Варшаву. Начатый разговор был продолжен за завтраком вказино госполиции. В ходе его полковник стал сетовать на техни-ческие трудности, связанные со следствием в отношении аресто-ванных недавно лиц, а также предстоящего над ними суда. Как онзаметил, все это дело после окончания следствия будет доложеномаршалу Пилсудскому и уже по усмотрению его будет решено,куда передавать все дело – в гражданский или военный суд. Гене-рал Розвадовский в своем докладе намерен убеждать маршала опередаче виновных в компетенцию особой сессии военного суда.

Затем Корвин-Пиотровский поинтересовался, как Розенбаумнамерен провести свой двухмесячный отдых от дел по разведке. Итот ответил, что большую часть этого времени он будет находитьсявместе со своей труппой, но если ему как-то и удастся урвать для

169

настоящего отдыха хотя бы две-три недели, то он таковые хотел быпровести ...в госпитале или санатории для нервнобольных: «Сей-час, после всего происшедшего, я действительно устал и нравствен-но, и физически, а потому хотел бы немного ни о чем не думать иничего не делать. Два года совмещения административно-театраль-ной и разведывательной работы вымотали меня окончательно. Внастоящее время мой ансамбль находится в Кельцах и Люблине,куда переехал уже без меня, и я в полном неведении, что там де-лается...». Полковник вполне сочувственно отнесся к ситуации Ро-зенбаума, но тем не менее для большей убедительности дваждысказал ему, что от обязанностей импрессарио он его не только неосвободит, но таковые прямо вменяет ему в обязанности, так каквывеска импрессарио для политразведки столь же нужна, как пищаи воздух для всякого живого существа. «Единственное, что в дан-ном случае я могу для тебя сделать, – заметил полковник,– так этоустроить в хороший санаторий доктора Сонгайло в Вилянове подВаршавой. Это я тебе обещаю».

После завтрака оба в кабинете Корвин-Пиотровского участво-вали в решении дальнейшей участи лодзинских и люблинских аген-тов. В ходе индивидуального собеседования было решено, чтоКароль Грапп переедет в Катовице для работы по специальности вредакцию газеты «Дзенник Гурношленски» («Гурношленский днев-ник»). Его трудоустройством займется госполиция. Клеменс Курна-тович дал свое согласие на переезд в Варшаву, Ян-Адольф Ива-ницкий на свой перевод во Влоцлавек. Он переводился в разрядштатных агентов, а потому дополнительно в сферу его деятельнос-ти по разведке включался и город Плоцк. О месте его новой рабо-ты в должности контролера в пароходном обществе «Вистула» сдиректором данного общества было уже договорено. ЭмилианАнджеевский согласился ехать в Бельско с правом самому приис-кать там себе работу. До момента трудоустройства ему было на-значено дополнительное вознаграждение по 100 злотых в месяц.Он также переводился в штатные агенты. И Анджеевский, и Граппс удовлетворением восприняли свой перевод опять в подчинениеРозенбауму.

В отношении к прибывшему из Люблина Чеславу Чайковско-му все оказалось несколько сложнее. Когда Корвин-Пиотровскийзадал ему вопрос: «Считает ли он возможной свою дальнейшую

170

работу в Люблине, где в ближайшее время начнутся аресты?», тонеожиданно для себя получил утвердительный ответ агента. Чай-ковский совершенно уверенно заявил что он как многолетний пред-седатель конфликтной комиссии продолжает оставаться у люблин-ских рабочих вне подозрения, а потому он охотно и с пользой длядела будет продолжать начатую среди них работу, и здесь он вполнерассчитывает на успех. С этими доводами Корвин-Пиотровскийвполне согласился, подчинив Чайковского непосредственно свое-му руководству в качестве штатного агента. Иосифу Горжевскомуполковник предложил перевод в Варшаву для работы по специ-альности на электростанции, на что агент также охотно дал своесогласие.

После беседы с агентами Корвин-Пиотровский заговорил сРозенбаумом о его будущей работе в политразведке: «Думаю, дру-же, что после толкового отдыха и лечения ты ведь заскучаешь попривычной работе. А впереди тебя могут ожидать такие городакак Катовице, Краков, Познань, Иновроцлав. Да и те, что помень-ше, разве менее интересны? Взять, к примеру, соляные шахты Ве-лички. Впрочем, что это я тебе говорю обо всем этом как туристуили импрессарио, ведь ты же – разведчик, и в этом обличье стоишьнемало. В предстоящей работе есть немало интересного. В горо-дах Гурного Шленска, кроме рабочего движения, следует обратитьвнимание на националистические настроения среди тамошних нем-цев. В Бельско – на «Союз еврейских торговцев», в Познани опять-таки те же немцы. Ну а кругом, как это в коммунистическом мани-фесте, – «бродит призрак коммунизма...». Вообщем, ты эту работузнаешь и, уверен, любишь. Инструктировать наперед тебя не со-бираюсь, так как учить ученого, это значит невольно делать из негодурака. Так что в отношении будущей работы тебе предоставляет-ся полная свобода действий».

Воспользовавшись таким дружеским оборотом служебной бе-седы, Розенбаум не посчитал нужным как-то реагировать на ска-занное полковником, а попросил разрешение идти на встречу сГраппом и Анджеевским для обсуждения работы в новом районестраны. В этом поступке доверенного лица Корвин-Пиотровскийувидел не только согласие со сказанным, но и желание работать внужном для разведки направлении. Беседа с агентами – потенци-альными сотрудниками проходила в номере гостиницы «Бристоль»,

171

заказанном для Розенбаума самим Корвин-Пиотровским. Малость, нотакая забота, пускай и небескорыстная, грела душу импрессарио.

Утро следующего дня началось с поиска подходящего гаст-рольного ансамбля в предполагаемом для разведки районе. Зайдяв театральное бюро Иодко-Наркевича, Розенбаум заявил ему, чтозавтра днем уезжает в Люблин к своему ансамблю и намерен сним работать вплоть до завершения гастролей. При этом он доба-вил, что был бы очень признателен господину директору, если быон подобрал для него ансамбль для турне по городам Катовице,Краков, Познань и др. Директор бюро с пониманием отнесся кэтой просьбе и предложил для начала два ансамбля: тот, с кото-рым Розенбаум уже работает, и труппу, включающую в себя магне-тические и гипнотические сеансы Бен–Али, не исключая в последу-ющем и другие варианты. Поблагодарив Иодко-Наркевича за по-нимание ситуации, Розенбаум откланялся и сказал, что планируетв очередной раз быть в Варшаве в 20-х числах марта.

Обедал Розенбаум по приглашению Корвин-Пиотровского вотдельном кабинете ресторана «Астория». В ходе обеда полков-ник посоветовал доверенному лицу, во избежание ненужных ра-говоров в ансамбле по поводу его частых отлучек, ни в Люблине,ни в других городах, за исключением Лодзи, в политразведку невмешиваться. В Лодзи же ему было поручено проверить всю рабо-ту налаживаемой разведсети, и о результатах этой проверки онобязан сообщить непосредственно ему. «Последнее не означает,– добавил, оглядываясь по привычке по сторонам, полковник, –что я не доверяю генералу Поплавскому. Генерал прекрасный воен-ный, человек высшего света, во всех своих общественных и слу-жебных делах личность уважаемая и безупречная..., но в полит-разведке он не имеет необходимого чутья, а потому слабо в нейориентируется». Посчитав неприличным пускаться в разговоры овышестоящих чинах, Розенбаум доложил шефу об итогах беседысо своими сотрудниками и директором театрального бюро, а потомсразу перешел к тому, что его волновало: «В Кутно у меня сейчаснаходится в неопределенном положении приглашенный там мноюсотрудник из числа рабочих литейного завода «Фэтке» некто Виль-гельм Вернер. Я хочу ознакомиться, как он справляется с даннымему поручением, и если таковая работа окажется на уровне, тохочу его иметь в резерве на будущее время. Быть может, он мне

172

пригодится в Познани, откуда, если не ошибаюсь, он родом». Этопредложение полковник одобрил.

Когда служебная тематика оказалась исчерпанной, к их сто-лику, как бы почувствовав это, подошел популярный в ту пору пи-сатель Корнелий Макушинский22. Будучи слегка навеселе, он на-клонился над сидящим Корвин-Пиотровским и с юмором спросил:«А что, господин полковник, это правда, что и у нас в Лодзи заве-лась Большевия?» (так в ту пору в высоких кабинетах Польши на-зывали СССР – В.Ч.). Этот вопрос Корвин-Пиотровский обошелмолчанием и лишь недовольно буркнул: «Еврейская работа». Ро-зенбаум про себя одобрил поступок полковника, но лично воздер-жался от комментариев, ибо знал Макушинского как сотрудникаряда столичных газет правого направления, автора не только теат-рально-критических обзоров, но и хлесткого писателя-сатирика.По-видимому, по этой же причине не стал вступать с писателем вдиалог и Корвин-Пиотровский. Вечером импрессарио выехал к сво-ему ансамблю в Люблин.

До начала спектаклей в Лодзи Розенбаум никакой политраз-ведкой не занимался. Приехав сюда в первых числах апреля 1924года, он сразу же связался по телефону с Михаилом Козакевичем.Тот доложил, что на его фабрике Шайблера «никаких попытокорганизации рабочих не замечено. Фабрика быстро восполниладефицит в рабочих, работает в две смены, брожения умов средирабочих не замечено. Попытки подозрительных элементов устро-иться здесь на работу были предотвращены. При обыске у некото-рых из них «была найдена коммунистическая литература, экземля-ры старой газеты «Чэрвоны Штандар», а у нескольких евреев –московские русские газеты». По донесению Генриха Миклашевс-кого среди рабочих и служащих городских скотобоен и еврейскойбольницы была предпринята попытка создания нелегальной ячей-ки левого толка, но благодаря бдительности полиции ее удалосьсорвать. Около 20 рабочих во главе с медицинской сестрой боль-ницы Элей Эпштейн взяты под стражу. Эпштейн, местная урожен-ка, в 1922 году вернулась в Лодзь из Большевии. При ней во вре-мя обыска было найдено много брошюр коммунистического на-правления на польском языке, фотографии Маркса и Энгельса, атакже несколько экземпляров известного сочинения К.Маркса «Ка-питал». Так что сотрудники наши работают. Особых замечаний к

173

ним нет. Особой старательностью отличается химик Видзевскиймануфактуры Зыгмунт Садовский».

Выслушав информацию Козакевича, импрессарио вручил емуконтромарку в театр на две особы и предложил сразу же послеспектакля явиться к нему в гостиницу, а сам отправился в воеводс-кий отдел госбезопасности. Генерал Поплавский встретил Розен-баума особенно любезно, подчеркнув, что он «еще раз убедился вправильности взгляда на увеличение сети сотрудников в городе,так как Лодзь в революционном отношении представляет действу-ющий вулкан. Даже после известных массовых арестов нам при-шлось взять только в последнее время под стражу около двухсотчеловек...». При этом генерал предложил осмотреть массу компро-метирующих арестованных лиц материалов. После беглого про-смотра их генерал спросил Розенбаума: «Ну что, как вам это нра-виться?». На это последний ответил: «Конечно же, нынешнее поло-жение вещей мне совсем не по вкусу, но одно удовлетворяет меня– это то, что я не ошибся в своих прогнозах о необходимости уве-личения числа сотрудников, и то, что последние устраивают вассвоей работой». «Да, это толковые люди, особенно Козакевич иСадовский», – заметил генерал. И тут же спросил собеседника,как долго он собирается оставаться в Лодзи. Розенбаум ответил,что собирается быть в городе до конца гастролей ансамбля и при-гласил Поплавского «сделать честь ему и всей труппе своим посе-щением театра». На прощание генерал сказал, что завтра обяза-тельно будет с женой в театре, и в свою очередь пригласил имп-рессарио к себе в воскресенье на домашний обед.

В тот же день после спектакля Розенбаум беседовал у себя вномере с Козакевичем и Садовским об общем состоянии дел вЛодзи. Ему хотелось послушать Садовского, якобы отличавшегосяаналитическим мышлением. Последний, в частности, заметил, что впоследние пять-семь дней среди рабочих города и предместий за-метна какая-то нервозность, неуверенность в себе и даже боязнь.Это особенно заметно среди еврейского населения городских ок-раин. Есть основание считать, что центр прокоммунистическогодвижения начал перемещаться с окраин, из фабрично-заводскихпредместий в центр города, где докопаться до нитей управленияэтим движением гораздо сложнее, чем на производстве, где каж-дый рабочий на виду и всем известен. «Должен заметить, – про-

174

должил Садовский, – что главными руководителями и инспектора-ми революционного движения в городе, как и прежде, являютсяевреи».

Между тем подходило время отъезда Козакевича в Варшавудля встречи с Корвин-Пиотровским. После кратких наставленийимпрессарио сотрудники распрощались. До приезда Козакевичаничего особенного для Розенбаума в Лодзи не наблюдалось, и онбыл поглощен театральным администрированием. Возвратившисьиз Варшавы, Михаил Козакевич привез ему письмо от полковника,в котором последний сообщал, что Козакевич произвел на негоочень хорошее впечатление, так как в нем «чувствуется толковость,точность в высказывании своих мыслей и большой патриотизм».Все это позволило Корвин-Пиотровскому не только зачислить его вчисло штатных агентов, но и доверить ведение политразведки вЛодзи, изредка лишь контролируя его работу.

Во второй половине апреля, завершив гастроли в Лодзи, Ро-зенбаум вместе с труппой прибыл в Кутно. Здесь он прежде всегопоспешил повидаться со своим сотрудником Вильгельмом Верне-ром, который о политической ситуации в городе сообщил следую-щее: «Так случилось, что мой выход из больницы совпал с больши-ми арестами на предприятиях города. Были арестованы более ты-сячи человек по подозрению в участии в коммунистическомдвижении. Однако, не знаю, по каким причинам, на свободе оста-лось еще много таких лиц, место которых в тюрьме. Их список ясоставил, большинство из записанных в него мне известны по ихсвязям с организацией «Чэрвоны Штандар». Всех их я стараюсьдержать в поле зрения, а с одним из них, столяром Шлемой Фрид-маном, даже вчера беседовал. С улыбкой на лице он сказал мне,естественно, считая меня членом организации «Чэрвоны Штандар»,следующее: «Многих дельных людей позабирали, но самые толко-вые на свободе летают и делают наше дело...». При этих словахВернер передал Розенбауму упомянутый список, содержавший 34фамилии. Импрессарио поручил агенту продолжать дальнейшуюслежку за подозрительными лицами, а сам решил на следующийдень съездить в Варшаву к Корвин-Пиотровскому. Между Варша-вой и Кутно курсировало в сутки немало поездов (езды до столицыбыло всего около трех часов), и это позволяло, выехав рано утромкурьерским, к вечеру же свободно вернуться обратно.

175

Так Розенбаум и сделал, и на следующий день, еще до обеда,он уже был в кабинете полковника. Когда тот сравнил список Вер-нера со списком, лежавшим у него в папке, озаглавленной «Кут-но», то был крайне удивлен тем, что лица, упомянутые в привезен-ном ему списке, еще не взяты под стражу, так как все фамилии, заисключением лишь нескольких лиц, были зафиксированы в спискепри деле «Кутно». Поблагодарив Розенбаума за привезенные спис-ки, он тотчас же распорядился по телефону об аресте еще нахо-дившихся на свободе лиц. На этом их короткая встреча закончи-лась, и импрессарио сразу же поехал в Кутно, куда прибыл задол-го до начала спектакля.

На следующий день, поговорив с Вернером и заручившисьего согласием на дальнейшую совместную работу в политразвед-ке, Розенбаум предложил ему быть штатным агентом в Познани, начто последний охотно согласился, объяснив это следующим: «ВПознани я учился своему мастерству, потом долгое время работална чугунолитейном заводе, так что у меня там много знакомых врабочей среде. Однако сразу хочу сказать, что в Познани рево-люционного движения левого толка быть не должно, так как та-мошний народ, включая рабочих, воспитаны больше в националь-но-католическом духе. Может там иметь место и немецкое нацио-нальное движение».

Желая сохранить Вернера для совместной работы, Розенбаумпредложил ему приготовить две фотографии и быть готовым к отъез-ду завтра в качестве курьера в Варшаву с его донесением к пол-ковнику. В этом рапорте имелись и оценка политической ситуациив Кутно («после дополнительных арестов здесь царит полное успо-коение умов»), и просьба о зачислении Вернера штатным агентомсо скорейшим направлением в Познань.

Следующим местом гастролей ансамбля был город Плоцк. Всятруппа изъявила желание ехать туда через Варшаву, а оттуда па-роходом – уже в Плоцк. Розенбаум, естественно, этому не проти-вился, так как ему предстояло подписание контракта с Иодко-Нар-кевичем на дальнейшие гастроли сроком до 15 сентября 1924 года.Таковой документ в Варшаве был подписан, и импрессарио темсамым обязывался выехать не позднее 1 июня 1924 года в турнедля подготовки выступлений своего ансамбля в новом районе стра-ны. Кроме того, онг подписал контракт на организацию гастроль-

176

ных сеансов мага-гипнотизера Бен-Али и концертного ансамбля всоставе профессора Варшавской филармонии пианиста Урштей-на, тенора Януша Крживицкого, скрипача-солиста Здислава Ве-нявского, артистки Богуславы Боженской, виолончелиста БруноКульчицкого и лирической певицы Ванды Королевич (колоратур-ное сопрано).

Не мог обойти своим вниманием импрессарио и Корвина-Пи-отровского, сообщив ему о подписанных контрактах и графикевыступлений, начиная с 1 июля 1924 года в городах Краков, Бель-ско, Дзедзице, Катовице, Хожев, Живец, Величка, Познань, Инов-роцлав. При этом он пояснил, что если по делам политической раз-ведки необходимо будет посетить города Мысловице и Бытом, тотаковые могут быть заняты под сеансы Бен-Али. Вообще на сеансыБен-Али он очень рассчитывал, полагая, что «проводимые им вовремя гипнотических сеансов эксперименты вызывают большойинтерес не только у интеллигенции, но и у рабочих, что позволяетбыстрее обычного войти с ними в более близкий контакт». На этосоображение Розенбаума полковник отреагировал достаточно ко-ротко: «Для вящей славы Отчизны, друже, все средства хороши».Импрессарио еще с гимназичесих лет был известен тот девиз, кото-рым иезуиты прикрывали свои изуверства ради укрепления влады-чества папы римского, но в этой ситуации он не сумел на сказан-ное никак отреагировать и, наскоро попрощавшись, вышел.

Последующая работа в Плоцке, Влоцлавеке, Торуни, Быдго-щи, Грудзендзе и Тщеве прошла для импрессарио впустую, ибоэти города в революционном отношении никакой опасности непредставляли, а за немецким национальным движением бдительноследила местная как наружная, так и тайная полиция. Единствен-ное, что можно было там считать заданием по политразведке, такэто посещение Яна-Адольфа Иваницкого во Влоцлавеке. Судя повсему, он там скучал без работы, но вида особенно не показывал.Постепенно начинал нервничать от осознания своего безделия вразведке и Эдвард Ружицкий, но он все-таки верил в то, что всякаяхандра – явление временное и преходящее.

177

Глава X. ПО МАЛОЙ ПОЛЬШЕ И ГАЛИЦИИ

По прибытии в Краков Розенбаум почувствовал, как посте-пенно к нему начало возвращаться то тревожно-приподнятое со-стояние, которое сопутствует всякому нормальному разведчику впору настоящей работы. Это состояние посетило его сразу же пос-ле того, как в ходе устройства своих театральных дел он встретилсясо своим бывшим подчиненным – поручиком Пинской военнойфлотилии Генрихом Хараевичем. В данное время последний зани-мал в городской магистратуре пост секретаря. Хараевич, конечноже, не считал, что с получением этой должности он достиг Бог зна-ет чего, но во время встречи с Розенбаумом держался с должнымдля своего поста достоинством. Искренне обрадовавшись встречесо своим командором, он пригласил Розенбаума пообедать вместес ним в казино магистрата.

За обеденным столом, после традиционных кратких воспоми-наний о совместной службе, завязался разговор, имевший полити-ческую окраску. Инициатором его был сам секретарь магистрата.«Мы, – сказал Хараевич, – сейчас крайне обеспокоены настрое-ниями среди жителей той части города, которая называется «Плян-ты». Заселена она, подобно Налевкам в Варшаве, исключительноевреями и представляет из себя некий «красный угол». Там повсю-ду развешаны красные флаги, транпоранты с боевыми революци-онными лозунгами, и не только молодые люди, но и старые пейса-тые евреи, т.н. цадыки, разгуливают по улицам с красными банта-ми и розетками. Наши воевода, президент города, начальникполитотдела госбезопасности князь Сапега считают, что это ни чтоиное как вызов еврейства всему польскому правительству. Сегодняв президентуре состоится совещание по этому вопросу. Городскиевласть предержащие лица более всего обеспокоены тем, как бы этинастроения не возымели своего влияния на рабочие массы».

178

«Вообще этот год, – продолжал Хараевич, – какой-то неудач-ный. Из Львова также есть сведения, что 1 мая против демонстран-тов пришлось использовать войска, но там это явление более-ме-нее объяснимо, так как в городе много украинцев, есть среди нихкакие-то самостийники и в конце концов там совсем близко до боль-шевистской границы. А оттуда плывет эта ужасная пропаганда все-мирной пролетарской революции к нам...». На все это Розенбаумзаметил, что только у страха глаза велики, и что здесь, в Кракове,вместо того, чтобы залить маленький огонь и не дать ему разго-реться, делается все как раз наоборот. Уж если такая манифеста-ция или праздненство допускаются, так надо иметь в резерве сред-ства для их подавления, если только таковые начнут обращаться вбунт или «в вызов правительству». А если евреи надели красныебанты, так это им было разрешено, и разве неизвестно, что они вПольше – главные эмиссары большевизма». «Одним словом, – под-черкнул Розенбаум, – вам надо было этой манифестации не разре-шать или противопоставить ей реальную силу. Впрочем, братец тымой, все то, что мы делаем, называется переливанием из пустого впорожнее. Давай говорить прямо, если ты хочешь всему этому вос-препятствовать, то я готов тебе помочь, но только найди мне в сре-де служащих или рабочих пару человек, настроенных в польскомпатриотическом духе. Если таковые у тебя на примете есть, то по-знакомь меня с ними и перестань отчаиваться, все будет хорошо.Но только дай мне слово офицера и дворянина, что этот разговоростанется между нами. И поверь, уж если я тебе такие вопросыпредлагаю, а ты меня знаешь не первый день, то я на это имеювеские основания. Итак, я жду твоего ответа».

Удивленный Хараевич, подумав с минуту, сказал: «Даю словоофицера и дворянина Речи Посполитой. И сразу же отвечаю, что уменя есть такие люди, и я могу тебя с ними познакомить. Один изних химик-фармацевт Станислав Стемпневский, другой – рабочийГораций Домашевич. Оба работают на фабрике медицинских пре-паратов доктора Клявэ. Если хочешь, то приходи к шести часамвечера ко мне в магистрат, туда придут и они, и я вас познаком-лю». Розенбаум, естественно, согласился, но попросил, чтобы Ха-раевич представил его рабочим под его театральным псевдонимом– Ружицкий. Затем несколько успокоившийся Хараевич стал рас-спрашивать импрессарио, что он за фигура, если, занимаясь теат-

179

ральными делами, интересуется еще и политикой. На это Розенба-ум ответил: «Знаешь, Генрих, у каждого человека есть свой конек.Мой конек – это помощь нашему правительству в борьбе с врага-ми Отечества». Услышав это, секретарь широко улыбнулся Розен-бауму и сказал: «Твой конек не может не вызывать уважения, но тыне оскорбишься, Эдвард, если я назову своим главным увлечениемженщин. При всем этом я тоже патриот...». Зная слабости лихогопоручика еще по флотилии, импрессарио даже и подумать не мог,что по такому поводу можно оскорбиться, но лишь напомнил Хара-евичу о его друзьях. «В таком случае, – продолжил собеседник, –Стемпневский и Домашевич будут тебе ценными помощниками.Особенно Домашевич, который не может спокойно смотреть накрасные флаги и банты. И хотя они оба по своим убеждениям яв-ляются ярыми юдофобами, им в полной мере можно доверять. По-могать тебе они будут бескорыстно и по совести».

Покончив с этим вопросом, Розенбаум перешел к вопросамадминистративно-театральным и попросил Хараевича помочь емук завтрашнему дню уменьшить налог с гипнотических сеансов Бен-Али с 35 % до 10. В противном случае театральное бюро, труппа ион сам не смогут не то что заработать, но и покрыть расходы нарекламу, транспортные расходы, аренду театра и т.д. Хараевичвздохнул, но обещал помочь путем подведения сеансов Бен-Алипод рубрику научных сеансов. На этом сослуживцы разошлись,подтвердив свою готовность встретиться вечером.

В назначенное время импрессарио пришел к Хараевичу, ко-торый познакомил его со Станиславом Стемпневским и ГорациемДомашевичем. После взаимного представления он пригласил пос-ледних к себе в гостиницу, сказав, что имеет к ним очень важнуюпросьбу. Оба слегка растерялись, обратив свои взоры на секрета-ря, но тот весело сказал им: «Идите, идите, господа. Это мой быв-ший командир, ручаюсь, что вы будете им довольны».

Уже в номере гостиницы «Европейская» Розенбаум с ходу со-общил своим новым знакомым, что со слов поручика Хараевича онзнает об их желании принести посильную помощь правительству,а потому он «готов пойти навстречу их желанию, не нанося приэтом им ни ущерба по службе, ни по их карману, так как расходыбудут оплачиваться сразу, но в зависимости от проявленного усер-дия в работе. Предпреждаю, что работа наша серьезная, интерес-

180

ная и для государства полезная. В Кракове центр тяжести этой рабо-ты ложится на раскрытие роли евреев в нравственном разложениинаших рабочих, отторжении их от любви к своему народу и склоне-нии их в сторону революционно-коммунистических воззрений».

Услыхав это, Стемпневский и Домашевич как-то подтянулись ив один голос ответили, что они с удовольствием приложат свои силык делу политической разведки с тем, чтобы послужить родине, апотому они уже сейчас готовы к выполнению любого задания. По-жав обоим крепко руки, Розенбаум перешел к постепенному осве-щению особенностей их работы: «Хочу напомнить вам, господа, онеобходимости соблюдения полной тайны – это значит, что о ва-шей работе вы даже намекнуть никому не имеете права и времен-но, до получения от меня распоряжения, говорить об этом участиив политразведке даже органам местной политической власти, по-скольку я как доверенное лицо Главного управления госполицииставлю их в прямое подчинение себе и своему шефу в Варшавеполковнику графу Корвин-Пиотровскому, являющемуся одновре-менно заместителем начальника всей госполиции государства ге-нерала Розвадовского. Ставлю вам в обязанность приобретениеширокого круга знакомств, если такового сейчас нет, в рабочейсреде Кракова и снискании к себе их полного доверия. Особоевнимание обратите на рабочих–евреев и те еврейские фирмы,которые пользуются трудом рабочих смешанных национальностейи религий с тем, чтобы не могли вести свою пропаганду среди ра-бочих-христиан. На лиц, заподозренных в сочувствии к революци-онному движению, составляйте списки по следующей форме: 1)фамилия и имя; 2) семейное положение; 3) материальное состоя-ние; 4) место работы; 5) место жительства; 6) примечание, где от-мечается, в чем данное лицо заподозрено.

Второй момент. Для вашей ориентировки и обеспечения рас-крытия вами в Кракове революционных организаций сообщаю вамо тех из них, где присутствие этих сообществ и здесь не исключено:1) «Свободный Рабочий»; 2) «Чэрвоны Штандар»; 3) «СвободаТрудящихся»; 4) «Дер Штерн». Если таковые в Кракове окажутся,то надо войти с ними в контакт, вплоть до личного вхождения водну из них, для того чтобы иметь возможность собрать сведения оличном составе этих организаций. Если в городе окажется органи-зация с другим названием, то поступать по отношению к ней сле-

181

дует тем же порядком. Для выполнения полученного задания вампредоставляется право пользоваться услугами третьих лиц по ва-шему выбору. К этому выбору надо подходить очень осторожно, апотому эти лица должны быть вам не только знакомыми, но, преждевсего такими, на которых вы вполне можете положиться как на са-мих себя. Этих лиц вы будете вознаграждать из аванса, который явам сегодня же выдам и отчет, с которого до нового распоряжениявы будете сдавать мне. Это задание должно быть выполнено до1–5 июля текущего года. А теперь прошу выдать мне расписку на750 злотых, господин Стемпневский, из которых вы по мере на-добности будете выдавать нужные суммы господину Домашевичу».Получив расписку, Розенбаум выплатил агентам вышеозначеннуюсумму, чему те, судя по их лицам, были несказанно рады. Проща-ясь, они обещали Розенбауму оправдать возложенное на них до-верие. Попросив их не спешить, импрессарио в знак первого зна-комства предложил поужинать у себя в номере. За ужином обарассказывали о первомайском шествии рабочих в Кракове и оба водин голос утверждали, что среди них 90 – 95 % были евреями.Слушая их, Розенбаум все более убеждался, что Хараевич и он всвоем выборе агентов не ошиблись.

На следующий день, устроив все театральные дела, ЭдуардРозенбаум выехал в Бельско. Здесь он сразу же по прибытии по-шел в адресный стол, находившийся в магистрате, чтобы узнатьместожительство Эмилиана Анджеевского. Жил он на улице Инва-лидов, 42. Хозяина он застал дома за завтраком. Разговора о делене получилось, так как Анджеевский сделал нежданному гостюпредупредительный знак – приложил указательный палец к губами кивнул в сторону занимавшейся хозяйством жены. Поэтому имп-рессарио ограничился лишь вопросами о том, как ему живется нановом месте и устроился ли он на работу?

Оказалось, что работу Анджеевский получил на одной изфабрик акционерного общества «Бельская мануфактура», дирек-тором которого является владелец фабрики «Корона» Изаак Зиль-берберг. Работает он механиком при динамо-машине, в воскресе-нье и праздничные дни работает демонстратором картин при фаб-ричном кинозале. Показ фильмов для рабочих в эти дни бесплатный,и потому зал, как правило, бывает забит до отказа. Сеансы идут сдвух часов дня до десяти часов вечера. Первый сеанс идет в два

182

часа, а последний – в десять. Кроме того, три раза в неделю длявсех служащих акционерного общества пускается два сеанса заминимальную плату. Цена билетов от 80 до 20 грошей. За работупри динамо-машине он получает 90 грошей за каждый час своеготруда, а за демонстрацию картин – по 3 злотых от каждого вос-кресного и праздничного сеанса и по полтора злотых от каждогобудничного сеанса. Так что на свое материальное положение онне жалуется, ибо цены на продукты приемлемые. За непродолжи-тельное время он успел приобрести широкий круг знакомых и при-ятелей среди рабочих. На этом разговор закончился. Розенбаумпопросил Анджеевского зайти вечером в нему в гостиницу, на чтопоследний ответил, что сможет это сделать только завтра, так какэту неделю работает во вторую смену, а вообще все фабрики об-щества работают в три смены.

Утром следующего дня разговор о бесплатных киносеансахдля рабочих был продолжен. Анджеевский рассказал, что «боль-шинство кинокартин, показываемых здесь, американского и анг-лийского производства. По своему содержанию они посвященыпоказу благополучной жизни рабочего класса на Западе, его еди-нению при решении производственных и общественных проблем спредпринимателями, их добрым и независимым взаимоотношени-ям между собой во внерабочее время». Эти картины, по мнениюАнджеевского, демонстрируются для того, чтобы «показать возмож-ности жить мирно как фабрикантам, так и рабочим, а также с це-лью отвлечения их от революционного движения». Все титры накадрах даются на польском и немецком языках, поскольку боль-шой процент местных жителей говорят между собой по-немецки,несмотря на свое польское происхождение. Объясняется это тем,что Бельско, а под австрийским владычеством Билитц, длительноевремя находился под сильным влиянием всего немецкого. Это вли-яние до сих пор чувствуется на фабриках и заводах, на рынках, вмагазинах и т.д. Все бельские евреи говорят между собой исклю-чительно по-немецки. Вся документация и отчетность на предприя-тиях ведется на немецком языке. Директора нашего акционерногообщества – поголовно евреи, но по манерам, речи их нелегко от-личить от немцев.

В последнее время в город и его предместья стали массамиприбывать и приживаться польские евреи, которые и являются са-

183

мым опасным элементом в распространении коммунистических идей.Именно им удалось создать в Бельско ячейку организации «ВладзаКласе Працуенцэй» («Власть Трудящемуся Классу»). На сегодня вней состоит около 50 человек. Председателем ячейки является львов-ский еврей – столяр местной мебельной фабрики Арон Штерн-берг. Каких-нибудь контактов с этой ячейкой и «Бельской ману-фактурой» пока не выявлено.

Что касается рабочих немецкой национальности, то они объе-динены между собой в «Союз немецких рабочих». Это скорее несоюз, а клуб, который находится на улице Лютеранской. Там имеют-ся кегельбан, домино, шахматы, буфет, зал для танцев и пивная сбиллиардом. Цель этого клуба весьма простая – сохранение своейкультуры и религии. Председателем этого союза-клуба является па-стор местной лютеранской кирхи Бюллер. Пока ничего предосуди-тельного в деятельности членов этого объединения не замечено».

Поблагодарив Анджеевского за полученную информацию,Розенбаум попросил его договориться на фабрике с получениемдля себя трехдневного отпуска с тем, чтобы составленное им доне-сение Анджеевский в качестве курьера мог бы отвезти в Варшаву кполковнику Корвин-Пиотровскому. Причиной такой просьбы имп-рессарио назвал «необходимость срочного выезда в Дзедзице иКатовице по театральным делам». Анджеевский пообещал догово-риться обо всем с фабричной администрацией.

Выйдя из гостиницы, Розенбаум купил в ближайшем киоскенемецкую газету «Берлинер Тагеблатт», а также сигару – необхо-димые атрибуты немецкого бюргера – и смело вошел в пивнуюнемецкого рабочего клуба. Безупречно владея немецким языком,он заказал себе пива и сел за столик, ближайший к общему боль-шому столу (так называемый «штаммитиш»). Закурив сигару и по-лузакрывшись газетой, он стал наблюдать за сходящимися к обще-му столу немцами и прислушиваться к их разговорам. Их было околодвух десятков, людей в возрасте от 35 до 40 лет и старше. Судя поих наружному виду и темам разговора (о фабричных делах, обусловиях работы, начальстве и т.д.), это были настоящие рабочие.Розенбаум стал еще внимательнее вникать в смысл их разговоров,прерываемых иногда возгласами «проклятые евреи», и понял, чтовесь их шум-гам сводился к следующему. Немецкие рабочие сето-вали на то, что прибывающие из Лодзи и Галиции евреи стремятся

184

революционизировать фабричных рабочих, подрывают в их средетрудовую дисциплину, настраивают рабочих против мастеров це-хов, особенно если таковыми являются немцы, и что некоторыепольские рабочие начинают им верить, что усиливает антинемец-кий дух. Отдельные немцы высказывали удивление по поводу того,что польские рабочие предпочитают верить евреям и действоватьпо их указке. Тут же предлагались меры по борьбе с этим явлени-ем. При этом один из участников разговора заявил, что главным изэтих новоявленных агитаторов является комиссионер акционерно-го общества «Бельская мануфактура» некий Каганович.

В целом же немцы проявляли полную лояльность по отноше-нию к польскому государству, не делая ни ему, ни правительствуникаких критических оценок и замечаний. Вместе с тем в их сло-вах нередко звучала ирония в смысле сердобольного отношенияполяков к еврейству. Такой, в частности, была одна из фраз, доле-тевшая до ушей импрессарио: «Удивляюсь, что поляки столь охот-но обнимаются с евреями. Это объятья им могут в будущем дорогостоить». Посидев еще немного, Розенбаум расплатился за пиво ивышел из клуба, пожелав рядом сидящим посетителям приятноговремяпрепровождения.

После десяти часов вечера к нему в гостиницу пришел Андр-жеевский и сказал, что отпуск на три дня он получил. Тотчас жеусловились, что поедут завтра вместе вечерним местным поездом:Розенбаум до Катовице, а Анджеевский дальше, до Варшавы. За-няв отдельное купе в вагоне первого класса, агенты не спеша по-вели разговор о своих делах, в том числе и о Кагановиче. Андже-евский попросил обратить внимание на то, что в составленном имсписке ячейки «Свобода Трудящемуся Классу» это имя не толькоуказано, там же имеется и пометка – «агитатор», указано и местоработы – комиссионер-вояжер акционерного общества «Бельскаямануфактура». Известно также, что родом он из Львова. Его ко-миссионерская деятельность охватывает Краковское, Львовское,Варшавское и Люблинское воеводства, он имеет широкие связи исолидную клиентуру.

Поручив Анджеевскому передать лично в руки полковникупакет со своим донесением, Розенбаум попросил содержание егодополнить подробной характеристикой личности революционой икоммерческой деятельности Кагановича. На этом разговор закон-

185

чился, так как поезд подходил к Катовице. Прощаясь с Анджеевс-ким, импрессарио сказал, что обратно в Бельско он будет днейчерез пять.

Пока Розенбаум добирался до гостиницы «Империал» и зани-мал уютный номер, на город опустился вечер. Несмотря на позднеевремя, он снял телефонную трубку и позвонил Каролю Граппу, втипографию газеты «Дзенник Гурношленский». К аппарату подо-шел именно он, и на приглашение доверенного лица прийти к немув гостиницу ответил, что обязательно придет через час-полтора, ноненадолго, так как работает сегодня в ночную смену. В назначен-ное время он действительно пришел и кратко рассказал о том, чтоблагодаря своему шурину Вернеру Вредэ он приобрел в городемассу знакомых среди рабочих сталелитейного и прокатно-рель-сового заводов, шахтеров и печатников. Имеются у него данные ио движении среди катовицких немцев. Подробности всего этого онпообещал сообщить завтра, после работы. Остаток вечера Розен-баум посвятил посещению городского театра, где шли гастролиВенской оперетты. Попутно он надеялся повидаться с директоромтеатра и поговорить с ним о найме театра для своих ансамблей.Оба предприятия ему вполне удались. Несмотря на то, что импрес-сарио пришел в гостиницу поздно, он сумел как следует отдохнуть, иутром следующего дня чувствовал себя вполне свежим и здоровым.

В полдень к нему пришел Грапп, давший отчет Розенбауму освоей работе со времени переезда в Катовице. По его мнению,рабочее движение революционного толка не пользуется успехом укоренных шленских рабочих. К нему больше тяготеет пришлый эле-мент из-под Бендина и Сосновца. Главным пропагандистом здесьсоциалистической идеологии является старший типографский мас-тер еврейской шленской газеты «Дер Обенд» («Вечер») ЛейзерКалманович. Как стало известно, он член комитета местной орга-низации, центр которой находится в Бендине и которая называется«Власть Трудящемуся Классу». Здесь, в Катовице, усилиями тогоже Калмановича организация находится лишь в начальной стадииформирования и насчитывает не более сотни человек. Калмано-вич предложил и Граппу записаться в эту организацию, на что тотохотно согласился и вот уже около месяца состоит ее членом. Бла-годаря этому он уже был на общем собрании членов организации,после чего ему удалось составить необходимый список, в котором

186

значатся 76 членов. Кроме этого, Грапп передал своему шефу ещеи список сочувствующих этому движению в количестве 24 человек.

Ознакомившись мельком с новыми данными, Розенбаум не смогсдержать улыбки, так как в первом и втором списках преобладалифамилии, столь часто встречаемые в Домбровецком и Келецкомрайонах: Баран, Сосна, Козел, Врона, Липа, Заенц и др. Предсе-дателем местного комитета значился в списке некий Роман Рай.Характеризуя немецкое национальное движение, Грапп назвал егодостаточно развитым благодаря деятельности его руководителядиректора местных немецких народных школ Карла Вебера. С этимдвижением ведет энергичную борьбу знаменитый польский шленс-кий деятель, организатор бывшего здесь в 1921 году восстанияпротив немцев Войцех Корфанты23.

Далее Кароль Грапп перешел к вопросу, который он назвал«личным». Он сообщил о том, что пригласил к себе в помощникипо политическому сыску своего племянника, сына Вернера Вредэ –18-летнего Кароля. Юноша этот достаточно развитой, воспитанматерью в польском национальном духе, прекрасно владеет не-мецким языком, окончил семиклассное народное училище и рабо-тает с большим рвением. Старший Вредэ также завзятый враг еврей-ства и социализма и весьма охотно помогает в сыске за рабочимисталелитейного и рельсового заводов. Как отец, так и сын от предло-женных им Граппом денег за услуги по разведке категорически отка-зались, говоря, что это они делают от всей души и сердца».

Розенбаум заинтересовался помощниками Граппа, особенноКаролем Вредэ и предложил собеседнику привести их к себе зав-тра в гостиницу. На следующий день, сообразуясь со всем тем, чтобыло рассказано Граппом, импрессарио решил придать знаком-ству с отцом и сыном Вредэ более интимный характер, а потомунакануне этой встречи накупил вина, закусок, сладостей, ожидаягостей с легким угощением.

В назначенное время все трое явились. Хозяин номера усадилих за стол и первым завел разговор с Вернером Вредэ о его рабо-те, заработках и т.п. По его немногословным ответам Розенбаумпонял, что живет это семейство в материальном отношении нелег-ко, зарабатывая каждый злотый тяжелым надрывным трудом, нопри всем этом к легким деньгам не стремится. Чуть-чуть отпив вина,отец и сын ни к чему на столе не притрагивались. В этой ситуации

187

Розенбауму не оставалось ничего иного, как заговорить о трудномвнутреннем положении в стране, о том, что нестабильность в нейпо вине революционного брожения может привести к катастрофемолодое государство, тем более что само польское общество исознательные патриотические силы проявляют инертность. Вместотого чтобы помочь правительству искоренить зло, они замыкаютсяв себе, принося тем самым ущерб не только государству, но и сво-им семьям. После этого достаточно политического вступления, имп-рессарио почувствовал себя, по меньшей мере не самым после-дним актером, а потому сразу, напрямую обратился к старшемуВредэ с вопросом: «А почему бы вам, человеку, настроенному про-тив всяких революций, любящему свое Отечество, опытному рабо-чему, имеющему в своей среде громадные связи и пользующимсядоверием людей, как я слышал об этом от Кароля, не протянутьнам свою руку помощи? Что вас удерживает от этого? Наверное,то же, что вам не позволило взять и вознаграждение от господинаГраппа за оказанную вами ему помощь. Буду с вами откровенен.Вам, очевидно, казалось, да и сейчас кажется, что эти деньги гряз-ные и что они, быть может, связаны с несчастьем для других. От-бросьте подобные угрызения совести и помните только об одном,что на этих деньгах нет не только грязи, но и соринки, так как то,что вы сделали, дав нужные сведения, вы сделали не только дляпользы своей, а это значит, что вы не видели в этом деле своейличной выгоды, а думали, работали для пользы всего польскогонарода, среди которого завелась сорная трава, которую нужновырвать с корнем, чтобы она не уничтожила всего того, что ещеосталось в нашем народе хорошего. Вот почему я говорю вам: да-вайте дружно работать все вместе по искоренению зарождающе-гося в рабочей среде зла. Жду вашего прямого и искреннего отве-та, на который может быть только два слова «да» или «нет», ника-ких других с «но» или «если», здесь быть не может».

После такой, полной патетики, речи Вернер Вредэ на паруминут задумался, затем сдержанно откашлялся и сказал: «Вы, ува-жаемый, сейчас прочитали в моей душе все, как в открытой книге.А потому я говорю «да», и вот вам моя рука в знак того, что ввашем и нашем деле я буду работать честно и добросовестно».После этих слов все почувствовали какое-то облегчение и сразуже обратили свои взоры на приготовленное угощение. Розенбаум

188

не торопил события. Выждав какое-то время, он опять обратился кВернеру: «А теперь, господин Вредэ, глядя на вашего сына, хочупопросить вашего разрешения послать его в качестве моего курь-ера для передачи важного служебного пакета в Варшаву. Я ду-маю, что это ответственное поручение он в точности выполнит. Своюуверенность в сказанном я основываю на рекомендациях господи-на Граппа и том положительном впечатлении, которое производитна меня ваш сын». Польщенный словами Розенбаума, старший Вредэвыразил с планами импрессарио полное согласие. Были тотчас жепоставлены конкретные задачи и перед Вернером разведать, неимеет ли организация «Власть Трудящемуся Классу» своих отделе-ний (ячеек) в других городах Гурного Шленска (Катовице и Бендиноставались под контролем Граппа). После вручения Вернеру 300злотых на командировочные расходы и выдачи поручения Каролю(быть завтра в два часа дня для получения секретного пакета) раз-говор единомышленников перешел на общие темы, и только когдана дворе стемнело, гости покинули номер Розенбаума.

На следующий день в условленное время Кароль Вредэ был ушефа. Инструктаж, проведенный им для молодого курьера, былпредельно жестким: «Пакет, который я вам вручу перед отходомпоезда в Варшаву, вы должны будете лично вручить заместителюшефа госполиции полковнику Корвин-Пиотровскому, взяв от негорасписку, если не будет обратного пакета. По прибытии к местуназначения дежурному чиновнику сказать только то, что вы при-сланы курьером от доверенного лица из Катовице с пакетом. По-казать пакет, но из рук не выпускать. Ехать в Варшаву обязательновторым классом. Впрочем, я сам вам куплю билет как в одну, так ив другую сторону. Приехав в столицу, никуда не заходить, а ехатьизвозчиком с вокзала прямо в Главное управление госполиции. Вдороге пакет иметь все время при себе и держать таковой закры-тым в портфеле, чтобы никто из посторонних не мог его видеть, асамое лучшее, сложить его вдвое, если без складывания не вой-дет, и спрятать в боковой внутренний карман жилетки. На извоз-чика, гостиницу и проживание даю вам 30 злотых. За успешноевыполнение моего поручения по возвращении вам будет выплаче-но вознаграждение». Вечером Розенбаум отправил курьера в до-рогу, а сам начал собираться в путь для организации гастролейсвоих ансамблей по утвержденному ранее маршруту.

189

Города Хожев, Бытом и Живец в целях политразведки Розен-бауму ничего не дали. Вся надежда уставшего от безделия импрес-сарио возлагалась на Величку. Город, где находились самые боль-шие в Польше соляные шахты, давал работу полутора тысячам ра-бочих–шахтеров, состав которых пополнялся за счет жителей горныхселений, так называемой «гурали», а также из числа жителей Дом-бровецкого, Келецкого, Гурно-Шленского и Краковского районов.

Приехав в Величку, Розенбаум остановился в гостинице «Кра-ков». Устроив в течение двух дней все дела по театру, он, наконец,получил возможность ознакомиться и с местной политической об-становкой. С этой целью он решил направиться к настоятелю мес-тного костела Владиславу Скальскому. С ним импрессарио былзнаком еще со времен военного похода Пилсудского 1920 года,когда отец Владислав был военным капелланом 9–й пехотной ди-визии, которой командовал его тезка Владислав Сикорский. В под-чинении у последнего была и военная речная флотилия, в которойслужил Эдуард Розенбаум. Со времени демобилизации в 1921 годуон знал, что ксендз Станислав направлен в Величку. Узнав же поприезде у первого прохожего о том, что последний и сегодня слу-жит здесь, Розенбаум еще больше обрадовался. Он знал, что сэтим человеком можно вполне открыто обо всем говорить, ничегоне опасаясь.

Встреча в доме у священника была дружеской и теплой. Ксендзпровел старого знакомого к себе в кабинет, и потекла спокойнаябеседа о том, кто, где, что и как. Как и положено, в беседе сосвященником импрессарио на все его вопросы отвечал честно иоткровенно. Он сказал, что пришел сюда не только потому, чтоему искренне хотелось повидать давнего знакомого, но и потому,что его новое служебное положение немало влияет на возмож-ность поговорить со святым отцом, зная при этом, что сказанноеему никогда никто не узнает. В подтверждение этих слов ксендзпомолился и сказал, что его слово свято.

Когда пришла пора Розенбауму задавать вопросы, то ксендзответил, что «брожение рабочих масс в сторону социализма здесь,в Величке, заметно больше среди пришлых рабочих, местные жегурали – народ надежный, крепкий и неподвластный дурным влия-ниям. Правда, на окрестных лесопилках («тартаках»), находящих-ся в руках евреев, работает немало их соплеменников, вот они-то

190

и являются разносчиками заразы социал-коммунизма. В этой сво-ей дьявольской работе главная для них цель – подрыв в народеверы в Иисуса Христа, вот почему жидо-масонерия направляетпротест людей труда против костела. Что до конкретных объедине-ний смутьянов, то об этом я ничего сказать не могу, но мой костель-ный сторож Тыртэк, кажется, мне говорил о них. Сейчас я пригла-шу его сюда и заведу с ним разговор на интересующие тебя темы,а ты уж сам ориентируйся в этом. Во всяком случае, ты должензнать, что я всегда охотно пойду в этом деле тебе на помощь, таккак служить для блага Отчизны – это не только похвально, но иотвечает законам Предвечного».

Через некоторое время пришел сторож Тыртэк, еще крепкийи здоровый мужчина с проседью в волосах и бороде. Ксендз пред-ставил ему Розенбаума как старого приятеля и сослуживца. Внача-ле разговор со сторожем шел о делах костельного совета, но по-степенно его удалось перевести на желательную тему. Из словес-ного общения ксендза с Тыртэком стало ясно, что во многомвозмутителем спокойствия среди местных рабочих является шахтерЯн Голомб24, прибывший на заработки в Величку из Домбровецко-го горного района около года назад. Сторож, в частности, заме-тил, что подозрение к себе он вызывает не только потому, что неходит в костел. Как человек развитой и грамотный, он читает книгии газеты и даже выписывает газету «Работник» – орган ППС(Польской социалистической партии). Номера таковой раздает длячтения другим рабочим шахты №1 «Юзеф Пилсудский», где самработает. Ян Голомб часто, особенно в нерабочие дни, встречает-ся с рабочими лесопилки лесоторговца Файерманна. Эта лесопил-ка находится в десяти километрах от города, но связана с желез-нодорожной станцией узкоколейкой. Там имеется столовая для ра-бочих, а при ней сильный радиоприемник. Поесть и послушатьприемник туда сходится немало шахтеров и рабочих. Был там впрошлое воскресенье и мой сын Юзеф, который рассказывал, чтоГоломб читает там вслух газеты и ведет разговоры о тяжелом поло-жении польских рабочих».

Когда Тыртэк ушел, Розенбаум поблагодарил ВладиславаСкальского за столь полезную для политразведки беседу, обозна-чившую фигуру, от которой можно разматывать «революционныйклубок». На эту роль ксендз сразу же предложил кандидатуру сына

191

Тыртэка – Юзефа: «Ему 27 лет, человек он женатый, серьезный,по специальности шахтер и работает на одной шахте с Голомбом,и если нужно, то с ним можно поговорить». Одобрив эту идею,сослуживцы распрощались, чтобы обратиться к столь привычнымделам: ксендз к костельным, а импрессарио к театральным.

Утром, когда номерной принес Розенбауму завтрак, он, веро-ятно, со скуки стал говорить с ним о всякой всячине, об отце Ста-ниславе, о Тыртэке..., и неожиданно тот заметил, что не толькознает младшего Тыртэка, но в какой-то степени приходится емуродственником, так как женат на его двоюродной сестре. Посленекоторой паузы номерной охарактеризовал его предельно лако-нично: «хороший и порядочный человек». Когда в ходе разговораРозенбаум выразил желание побывать на соляных шахтах, то егособеседник предложил ему присоединяться к одной супружескойчете из соседнего номера, которую он вызвался сопровождать впоездке с этой же целью. Импрессарио, разумеется, согласился иуже через полчаса вместе с супругами Ленковскими из Варшавына экскурсионной фуре поехал осматривать шахту имени Пилсуд-ского. По дороге он как мог разделял восторженные ожидания своихпопутчиков в преддверии встречи под землей с костелом, устроен-ным из соли, а также замечательной фигурой Матери Божией –точной копии ее скульптуры в Люрце. Сделана она также из соликаким-то любителем-скульптором из местных жителей.

В шахте с помощью номерного Розенбаум познакомился сшахтером Юзефом Тыртэком, который в тот момент был в роли эк-скурсовода в соляном костеле под землей. Проявляя искусствен-ный интерес к подземным творениям, он буквально засыпал воп-росами шахтера, что позволило ему в конце экскурсии не толькодать последнему чаевые за экскурсию, но и пригласить его к себев гости в гостиницу «Краков». Здесь свою беседу с шахтером имп-рессарио начал с выражения своего восхищения от недавно уви-денного под землей, а затем перевел разговор на костельные темывообще и на ксендза Скальского, в частности. Он не преминулсказать, что, со слов отца Станислава, он знает о собеседнике многохорошего и что в своих важных государственных делах ксендз ре-комендовал обратиться именно к нему. Польщенный таким внима-нием к своей персоне, Юзеф тут же и достаточно охотно дал со-гласие присмотреться получше не только к Яну Голомбу, но и выяс-

192

нить причастность последнего к революционной агитации средирабочих лесопилки и шахтеров. В знак добросовестного исполне-ния своих будущих обязанностей он произнес: «Присягаю на свя-той крест в моей искренности и желании». Потом перекрестился и,поцеловав свой нательный крестик, продолжил: «Так, да поможетмне Всемогущий Бог и Его Пресвятая Мать». Дав ему на расходыпо разведке 300 злотых, Розенбаум порекомендовал шахтеру при-искать себе верного помощника, на что последний ответил, чтоесли ему такая помощь понадобиться, то лучшего помощника, чемсвой отец, ему не найти. Уже зная старого Тыртэка, импрессарио стаким мнением не мог не согласиться. Ночью он выехал в Бельско.

Незадолго до приезда в Розенбаума Бельско в городе прошлиаресты и обыски среди членов и сочувствующих ячейки «ВластьТрудящемуся Классу». За решеткой оказалось около 80 человек.По словам Анджеевского, это событие в среде рабочих «не нашлокакого-то видимого отклика, предприятия работают нормально ивоздух немного очистился. Среди немцев-рабочих наблюдаетсярадостное оживление». В ходе встречи с Розенбаумом Анджеевс-кий также сообщил, что интересовался при помощи местных рабо-чих Эдмунда Ковнацкого и Антония Бржезинского политическойситуацией на бумажной фабрике в Дзедзицах близ Бельско. Покатам ничего определенного не обнаружено, кроме того, что значи-тельная часть рабочих-евреев, прибывших на фабрику из Краков-ского и Келецкого воеводств, группируется вокруг организован-ной в местечке дешевой столовой-кашерной, в которой цены срав-нительно недороги. Хозяйкой этой столовой является вдова зубноговрача Роза Рейзер, состоящая на жаловании еврейского благотво-рительного общества «ТОЗ», основавшего эту столовую. Это жееврейское общество организовало бесплатное снабжение моло-ком детей из беднейших еврейских семей местечка. «Из всего это-го, – продолжил Эммилиан Анджеевский, – я делаю вывод, чтосреди рабочих-евреев в Дзедзицах может существовать революци-онная организация. Политический сыск за этой кошерной столо-вой я поручил Эдмунду Ковнацкому, знающему еврейский жаргон-ный язык, о чем еврейское окружение совсем не догадывается».

Учитывая сказанное, Розенбаум поручил Анджеевскому рас-ширить свои связи с рабочими Цешина. Тем более что между Бель-ско и Цешином совсем недавно установилось постоянное желез-

193

нодорожное и автобусное снабжение. После этого инструктажаон попрощался со своим агентом и пошел на железнодорожныйвокзал, откуда первым вечерним поездом отправился в Катовице,куда прибыл около полуночи.

Устроившись в привокзальной гостинице, Розенбаум беглопрочитал письмо от Корвин-Пиотровского, переданное ему Анд-жеевским, после чего лег спать. На следующий день он связался сКаролем Граппом и договорился с ним о срочной встрече. После-дний по прибытии сразу же передал шефу расписку о полученииКорвин–Пиотровским донесения от Розенбаума через курьера Вре-дэ, а также письмо от него, после чего сообщил, что недавно был вБендине и присутствовал там на собрании комитета организации«Власть Трудящемуся Классу». Ему удалось составить список чле-нов этой организации, в котором «из двухсот фамилий лишь 30–40 фамилий были не еврейскими, а польскими. Эта организациянаходится в стадии становления, большинство членов ее составля-ют уроженцы не только Бендина, но Домбровы Гурничей и Соснов-ца. Что касается Катовице, то здесь три дня тому назад также про-шли по приказанию госполиции аресты и обыски среди членовупомянутой уже организации». По его мнению, в Катовице послеэтого должно установиться среди рабочих затишье, тем более чтобольшинство коренных шленских рабочих обнаруживает симпа-тии не столько к прокоммунистическому и еврейскому движению,сколько к пронемецкому, привлекавшему их внимание реализаци-ей экономических задач в крае.

Когда Грапп ушел, Розенбаум стал читать письмо к нему Кор-вин-Пиотровского. К письму былы приложены деньги в двух банк-нотах по 500 злотых на расходы по сыску. Кроме прочего, полков-ник сообщал о последних решениях по оперативной обстановке вКатовице и о своем намерении несколько изменить маршрут теат-ральных гастролей ансамблей импрессарио в направлении Позна-ни. Часа через полтора после этого к Розенбауму явился Вредэ-старший с информацией о том, что на днях он был в Хожеве и тамот своего давнего приятеля, мастера металлургического заводаМихаила Микушевского, узнал о существовании у них организа-ции «Власть Трудящемуся Классу». В Мысловицах он приобрел себепомощника в деле политразведки в лице своего приятеля шахтераТеофила Яновского. Правда, тот никаких сведений по своей шахте

194

«Крулевский» еще не имеет. В этот момент пришел в номер Вредэ-младший. Чувствовалось, что исполненное им недавно заданиепринесло ему удовлетворение: 50 злотых, врученных ему в каче-стве вознаграждения импрессарио, он взял как вполне заработан-ные, дав при этом шефу соответствующую расписку.

Попрощавшись с отцом и сыном Вредэ, Розенбаум пошел навокзал и первым же вечерним поездом выехал в Варшаву. Прибывс докладом к Корвин-Пиотровскому, он обрисовал ему достаточноподробно ситуацию с распространением революционных настро-ений на Гурном Шленске в Краковском воеводстве, особо подчер-кнув при этом возрастающую роль Бендзина в пропаганде комму-нистических идей. Этот город хотя и не входит в состав Гурно-Шлен-ского воеводства, ибо расположен в воеводстве Келецком, но,пользуясь своей близостью к крупнейшим шленским центрам по-средством железнодорожного, автобусного и трамвайного сооб-щения, широко использует эти возможности для пропагандическихцелей. Затем импрессарио остановился на положении дел в Като-вице, Хожеве. Мысловицах, а также передал полковнику списки,известных ему членов организации «Власть Трудящемуся Классу»список лиц, недавно приглашенных для сотрудничества, а такжесписок устроенных для гастролей своих ансамблей городов с ука-занием сроков их там выступлений.

В связи с докладом Розенбаума полковник внес коррективы вего задание на ближайшее время, исключив из него работу в По-знани, куда он решил послать из Кутно Вильгельма Вернера, асамого докладчика послать в Дрогобыч – центр нефтяной промыш-ленности региона. С учетом сложившейся там обстановки он по-требовал выезда туда немедленно, выписав на эти цели Розенбау-му под отчет сразу тысячу злотых.

На следующий день по прибытии в Дрогобыч Розенбаум от-правился к своему давнему приятелю Яну Модзылевскому, которыйработал главным бухгалтером на государственном нефтяном про-мысле «Рыдз-Смиглы». В связи с сильной занятостью по работеМодзылевский извинился перед старым другом и попросил его зайтик нему вечером домой: «Друже, сколько всего произошло на бе-лом свете после наших гимназических и студенческих времен, иобойти все это мимолетным разговором в конторе – большой грех.Жду тебя с Андзей (женой) у себя часов в восемь: поболтаем, как

195

люди, и мешать нам никто не будет». К толстяку Яну Эдуард с дет-ства испытывал симпатию за его добрую душу и отзывчивость. Онвсегда с теплотой вспоминал дни вакаций, которые они часто про-водили с Модзылевским в имении его родителей в Гайсинском уез-де Подольской губернии. Именно там, во время визитов в семьисоседей–помещиков он впервые испытал на себе силу женских чари аромат настоянный на запахе трав и любви аромат украинскихночей.

Первые полчаса встречи у домашнего очага прошли в воспо-минаниях о былом. И одному, и второму пришлось за последниегоды немало пережить, и искренние слезы не раз увлажняли глазашкольных друзей. Когда Андзя ушла распоряжаться по кухне, Ро-зенбаум открыто, как старому другу, сообщил Яну о главной целисвоего визита «в твой, Янек, медвежий угол». Модзылевский на этоне обиделся, а лишь сказал, что «всеобщая зараза коммунизма, ксожалению, дошла и сюда. Политическое брожение среди рабо-чих нефтяного промысла день ото дня становится все более замет-ным. Но поскольку от соприкосновения с ними я огражден не толь-ко стенами своего кабинета, но и толстыми очками, то я могу обэтом судить лишь по разговорам с рабочим экспедиционного отде-ла Дионизием Дымэком. Человек он зрелый (45 лет), религиозный,пользующийся уважением в рабочей среде, его суждениям о на-строениях людей я верю больше, чем кому-нибудь другому. Еслихочешь, Эдвардзе, то я его к тебе пришлю...». Розенбаум, есте-ственно, согласился, но предупредил Янека, что согласно принци-пам своего служения Отчизне в гостиничных списках он значитсяпод фамилией «Ружицкий».

Друзья в тот вечер явно засиделись, но гостеприимный Янекне выпускал из своего дома Эдуарда до тех пор, пока тот не выпил«оглоблевой» и не пообещал хозяину быть у него завтра на обе-де. Проснулся Розенбаум рано и с больной головой. К последнемуон уже начинал привыкать. Главное для него было – это не про-спать визит Дымэка. Последний же явился сразу, как только имп-рессарио приобрел привычное для себя и людей состояние. Рабо-чий Дымэк внешне производил впечатление вполне интеллигент-ного человека, способного с ходу понять, чего от него хотят, темболее было видно, что и Янэк с ним «поработал».

196

На предложенные импрессарио вопросы Дионизий Дымэк от-ветил следующее: «Я твердо знаю о существовании в Дрогобычекомитета организации «Свобода Трудящемуся Классу», так какэкспедитор Миколай Мацевич – председатель этого комитета – нераз предлагал мне вступить в число ее членов, но я всякий разотговаривался тем, что у меня большая семья, а потому не имеюправа рисковать куском хлеба для нее, хотя и отдаю для отцепногоМацевичу два-три злотых, благодаря чему пользуюсь довериемпоследнего. Знаю со слов Мацевича, что его ближайшими помощ-никами в организации являются: частный экспедитор на железнойдороге Мейлах Меерович, а также рабочие-нефтяники – Кунц,Грабовский и Дыль. Всего членов организации – свыше ста чле-нов. Вся документация организации хранится у местного зубноговрача, некоего Шнайдера». После этой информации Розенбаумпредложил Дымэку стать штатным агентом политполиции, и тот судовольствием согласился. Получив под расписку 250 злотых, онпообещал добыть в ближайшее время списки членов этой органи-зации. И свое обещание он сдержал. Через два дня он принессписок, в котором было 175 фамилий.

Поблагодарив новоиспеченного агента, Розенбаум пошел кместному начальнику отдела госбезопасности ротмистру Алексан-дровичу с просьбой о немедленном аресте указанных в спискахлиц, ссылаясь при этом на приказ, данный на сей счет Корвин-Пиотровским в его последнем письме. Александрович, поняв, с кемимеет дело, тотчас же отдал приказ о немедленном начале арестови обысков в соответствии с адресами, указанными Дымэком. Какзатем выяснилось, сведения, доставленные им, оказались удиви-тельно точными, включая и все, что касалось дантиста Шнайдера.При обыске у него оказалась не только документация организа-ции, но и круглая резиновая печать, а также квитанционная книж-ка, на чеках которой были оттиски этой же печати. Корвин-Пиот-ровский, получив эти сведения от Розенбаума, выписал ему чек на1500 злотых в качестве вознаграждения за политразведку в Дро-гобыче и пообещал зачислить Дымэка в число штатных агентов всамое ближайшее время. На этой встрече Корвин-Пиотровскийсказал: «Теперь поезжай к ансамблям, свяжись с театральным бюрои заканчивай начатое в Кракове и на Гурном Шленске дело».

197

Устроив в Варшаве все дела с театральным бюро Иодко-Нар-кевича, включая сроки выступления ансамблей в намеченных длягастролей городах, Розенбаум вместе с первым ансамблем был го-тов к выезду в Краков. Перед отъездом в новое турне, он, как это ибыло условлено, явился на прием к Корвин-Пиотровскому. Тот сра-зу же принял Розенбаума и первым делом сообщил о том, что вБендине, Бельско, Катовице, Хожеве и Мысловицах вся «шайка»ликвидирована, из-под ареста не ушел ни один из главных бун-товщиков. Тем не менее он оставил там для дальнейшей работылюдей, завербованных Розенбаумом, связав их непосредственно ссобой. Заметив, что в августе он будет находиться в отпуске, кото-рый он мечтает провести на берегу моря в Ястарне, полковник пре-дупредил импрессарио, что в случаях особой важности он может итуда присылать к нему курьера. Кроме того, он потребовал от до-веренного лица «кончать» Краков, Величку и Дрогобыч. При этомон выдал ему большое количество заверенных бланков приказовна аресты, а также две тысячи злотых на текущие расходы.

В начале июля 1924 года Розенбаум с опереточно-опернымансамблем приехал в Краков. Гастроли были рассчитаны на двад-цать дней, тем не менее, сразу же по прибытии в гостиницу имп-рессарио вызвал к себе своих сотрудников Станислава Стемпнев-ского и Горация Домашевича. Оба доложили о том, что им удалосьнапасть на нужный след и собрать подробные сведения о суще-ствующей в Кракове с апреля текущего года революционной орга-низации прокоммунистической направленности под названием«Власть Трудящемуся Классу». Комитет этой организации возглав-ляет фармацевт местной еврейской больницы Пейсах Пэрэль, чле-нами же его являются: Лейзер-Хаим Лемперт – чиновник больнич-ной кассы, Вульф-Иосель Дайнер – старший мастер фабрики кра-сок «Гвязда», Ян Машэцкий – рабочий трикотажной фабрики,Иосиф Ключинский – приказчик предприятия Наума Нахтманна,Абрам-Изаак Краковер – кондитер конфетной фабрики «Промень».Список членов этой организации в количестве 500 человек Стемп-невский раздобыл благодаря своему приятелю, химику завода «Гвяз-да» Августину Малиновскому, состоявшему в дружеских отноше-ниях с Яном Мокшецким – членом комитета. Кроме этого списка,Розенбауму был передан список лиц, заподозренных в контактах сназванной организацией, всего около 1500 человек. Других ре-

198

волюционных организаций в городе ими не обнаружено. По заяв-лению агентов, в числе лиц, принадлежащих к выявленной орга-низации, христиане составляют лишь около 20 процентов, все ос-тальные – евреи.

Поблагодарив Стемпневского и Домашевича за работу и, кон-кретизировав задания наперед, Розенбаум решил посетить началь-ника воеводского политотдела госполиции генерала Эдуарда Ко-наржевского. Тот его незамедлительно принял и одобрил проведе-ние всех запланированных вместе с помощниками мероприятий.

В 20-х числах июля импрессарио выехал с ансамблем в Бель-ско и Катовице, где гастроли продолжались до середины октября,после чего опереточно-оперный ансамбль завершил свои концер-тные поездки и возвратился в столицу на зимний театральный се-зон. Сам же Розенбаум отправился в Бельско, где стал работать сгруппой Бен-Али, оставив концертную труппу на своего помощни-ка. Вместе с сеансами Бен-Али импрессарио в сентябре–октябремесяце посетил города Бельско, Дзедицы, Катовице, Хожев, Бытом,Живец и Краков. В этот период, т.е. после прошедших недавноарестов, никаких признаков революционного брожения здесь небыло обнаружено. Вызвав в Краков своего помощника для пере-дачи дальнейших гастролей в Дрогобыче, сам Розенбаум взял кон-цертный ансамбль и отправился с ним в первых числах ноября 1924года в Величку.

Приехав в Величку, Розенбаум побывал в гостях у ксендзаВладислава Скальского, а затем через него вызвал к себе в гости-ницу Юзефа Тыртэка. Последний доложил, что за последнее вре-мя он достаточно близко сошелся с Яном Голомбом, «подлаживаясьпод его тон». В результате Голомб ввел его в кампанию, собираю-щуюся на лесопилке Файермана, где он ведет с рабочими беседыв прокоммунистическом духе. Около двух месяцев назад Голомборганизовал здесь ячейку организации «Власть Трудящемуся Клас-су». В состав комитета, который он возглавляет, вошли рабочие-шахтеры Зыгмунт Сковронэк и Вацлав Врубель, а также еврейскиерабочие с лесопилки Герц и Штауб. В ячейку на первом организа-ционном собрании записались 37 человек, на сегодня их числоувеличилось еще человек на десять. После этого Юзеф передалшефу упомянутые списки и сказал, что в воскресенье состоитсяочередное собрание ячейки.

199

Поблагодарив Тыртэка, импрессарио попросил его зайти кнему после вечерней службы в костеле. Сам же сразу решил сзавтрашнего дня начать ликвидацию группы Голомба, чтобы онане успела пустить в Величке корни. С этой целью на следующийдень утром от отправился в местное староство, где размещался от-дел госбезопасности, возглавляемый капитаном Стояновским.Предъявив ему свои документы, а также рассказав о возложенныхна него полномочиях в свете последних политических процессов вВеличке, он посчитал нужным заявить о своем решении немедлен-но взять под стражу всех выявленных Тыртэком-младшим лиц. Сто-яновский, уточнив вместе с доверенным лицом некоторые деталипредстоящей акции, отдал приказ своим подчиненным о начале вгородке и его окрестностях обысков и арестов.

Через два дня все члены прокоммунистической организации вВеличке во главе с Голомбом и другими комитетчиками были арес-тованы. Во время обысков при аресте было обнаружено большееколичество марксистской литературы, документация ячейки, а так-же некоторые принадлежащие ей суммы денег. По взаимному со-глашению Розенбаума с капитаном Стояновским был составлен актнайденного при обысках, который затем был отправлен с курье-ром в Варшаву.

Когда в конце ноября, после окончания гастролей, Розенбаумвернулся в столицу, он явился к Корвин-Пиотровскому и сделанподробный доклад о работе, проведенной в Кракове и Величке. Взнак благодарности за службу он получил от полковника две тыся-чи злотых наградных, а также отпуск до конца 1924 года. Этототпуск Розенбаум провел в Варшаве, в семье двоюродной сестры.

200

Глава XI. РЕЙД ПО «ТЛЕЮЩИМ УГЛЯМ»

В середине января 1925 года скучающий от затянувшегосяотпуска, Эдуард Розенбаум неожиданно был вызван к полковникуКорвин-Пиотровскому. После обмена мало что значащими фраза-ми их разговор уже через пару минут приобрел характер служеб-ного и делового. Всегда бодрый и подтянутый шеф начал его собщей характеристики рабочего движения, а потом все сказанноеперевел к заданию, которое возлагалось на слегка пополневшегоРозенбаума. Он сказал, что в местах, где в 1924 году были прове-дены разведывательно-репрессивные мероприятия, среди рабочихмасс наступило заметное успокоение, и тем не менее есть потреб-ность совершить вторичный рейд по всем городам Центральногопромышленного района (ЦПР) с целью восстановления и укрепле-ния там агентурной сети. «Необходимо, – подчеркнул полковник, –связать всех штатных сотрудников из среды рабочих, назначив надкаждым районным звеном ответственного сотрудника и его помощ-ника, вменив им в обязанность поддерживать постоянную связь сглавным управлением или лично, или посредством курьера». Длявыполнения этого задания он поручил Розенбауму подготовить со-ответствующую концертно-гастрольную программу. На случай про-ведения необходимых арестов он выдал ему достаточное количе-ство соответствующих бланков, заверенных печатью госполиции иподписями генерала Розвадовского и самого полковника. На всеслужебные расходы Розенбаум получил подотчетную сумму в тритысячи злотых. Выезд на задание был намечен на срок не позднее31 января.

Несмотря на то, что в данном задании Розенбаум не виделничего необычного, к выполнению его он готовился, как всегда,добросовестно. Первым делом он встретился с Иодко-Наркевичем,пригласил его посидеть в ресторане и по-человечески, без фор-мальностей, поговорить о проблемах организации предстоящих

201

гастролей. Директор не выразил при этом особой радости, но наприглашение откликнулся, зная или догадываясь о второй жизниимпрессарио Ружицкого. Выпив рюмки две-три, он не мог не при-знать, что «театрально-гастрольное дело импрессарио освоил нетолько достаточно глубоко, но и прекрасно знает резервы повы-шения его эффективности, т.е. доходности». На следующий деньоба с удовлетворением подписали контракт на организацию гаст-ролей опереточной группы «Театр-Ревю» сроком на один год с пра-вом концертной деятельности на территории всей Польши. В по-мощники Розенбауму назначался все тот же немец Роберт Рейх –человек деловой, но чрезвычайно замкнутый, что совсем не вяза-лось со стилем его жизни и служебными обязанностями.

Покончив с этой частью дела, а затем с расписанием будущихгастролей, Розенбаум пришел к Корвин-Пиотровскому. Последнийрекомендовал ему обратить особое внимание в этой гастрольнойпоездке на города Заверце (металлургический и цементный заво-ды), Домброву Гурничу (сталелитейный и рельсовый заводы, уголь-ные шахты) и Бендин (угольные шахты, чугунолитейный завод, ме-бельная фабрика Гроссмана), где, по его словам, еще могут нахо-диться «тлеющие угли» революционного рабочего движения. Здесьнеобходимо наладить усиленную работу агентов из рабочих. Ста-вилась также задача проверить работу агентов в городах ГурногоШленска: в Кракове, Дрогобыче и Величке, а также «прозондиро-вать» Львов на предмет наличия там почвы и для прокоммунисти-ческого движения, и для сепаратистского движения украинцев.Приняв задание к исполнению, импрессарио попросил разреше-ние начать гастроли с Лодзи, а завершить их во Львове, а также опродлении театральной концессии и срока пользования железно-дорожным билетом. Полковник пообещал все сделать и пригласилРозенбаума поужинать на прощание с ним в «Астории». Ужин про-шел на традиционно высоком уровне, о политике не говорили, илишь прощаясь, полковник напомнил импрессарио о задании поЛьвову и вручил ему уже с продленным сроком действия проезд-ной билет по всем государственным железным дорогам. На следу-ющий день импрессарио выехал на гастроли.

В Лодзи он, пробыв всего лишь день, повидался с МихаиломКазакевичем и Зигмунтом Миклашевским. Оба говорили о явномуспокоении на фабриках и заводах, хотя на днях арестованы не-

202

сколько подозрительных рабочих и служащих из еврейской боль-ницы и с городских скотобоен. Козакевич сообщил, что по его за-данию Возьницкий и Домбровский ведут усиленную слежку за ча-стными и мелкими городскими предприятиями, но пока безрезуль-татно. «Сеть сотрудников действует исправно, а главное – охотно»,– при прощании заявили они.

В Заверце Розенбаум встречался со своими сотрудникамиФеликсом Щепанским и Дионизием Дзевульским. Щепаньскомуудалось выявить отстатки организации «Власть Трудящемуся Клас-су», которую возглавляли Гирш Гордон и Шаи Шеваха. В этой группевсего лишь 17 человек, в основном рабочие цементного и метал-лургического заводов. Дзевульский к представленному списку уст-но добавил еще троих подозрительных людей. С полученными све-дениями Розенбаум обратился к начальнику местного отдела гос-безопасности капитану Томашевскому с просьбой об аресте вближайшую ночь всех упомянутых в списке лиц. Данная акция вуказанное время была проведена. На следующий день, назначивДзевульского ответственным по разведке в районе Заверце, Розен-баум выехал в Катовице.

Прибыв в Катовице, Розенбаум встретился с Каролем Граппоми Вернером Вредэ. Грапп, курирующий ситуацию в Катовице, Бен-дине и Домброве Гурничей, заявил об успокоении в рабочей сре-де, хотя его помощник в Бендине шахтер с шахты «Нептун» КарольМышковский подозревал в коммунистических настроениях около30 человек. Он составил список этих лиц. Вернер Вредэ сообщил,что благодаря его сыну, а также агенту Михаилу Микушевскому вХожеве удалось выявить и арестовать по приказу полковника Кор-вин-Пиотровского (к нему с донесением ездил Вредэ-младший) семьрабочих-пропагандистов.

Помимо этого, Вернер Вредэ рассказал о попытках видногодеятеля Гурного Шленска Войтеха Корфанты объединить всех мес-тных рабочих в легальный союз «Роботник Гурношленски» («Гур-ношленский Рабочий»). Главная ее цель – недопущение в рабо-чую среду рабочих из других городов страны, создание специаль-ных конфликтных комиссий из членов союза для разборанедоразумений между рабочими и работодателями, а также осно-вание беспроцентных ссудных касс для членов опять-таки рабоче-го союза. Отношение к этим мероприятиям со стороны большин-

203

ства рабочих пока остается пассивным. Рабочие же революцион-ной ориентации бойкотируют эту деятельность Корфанты.

После докладов агентов Розенбаум предложил им подобратьвозможность и время для того, чтобы вместе съездить в Бендин,Домброву Гурничу и Мысловицы. Уже на следующий день импрес-сарио вместе с Граппом поехали в Домброву Гурничу. Сам он ос-тановился в гостинице, а Грапп сразу же ушел к здешним своимпомощникам. Через некоторое время Грапп вернулся в гостиницу всопровождении двух рабочих: Семена Шабловского – мастеразавода «Гута Банкова» и Иоахима Яворского – шахтера с угольнойшахты «Оржел». Грапп представил их Розенбауму и коротко оха-рактеризовал каждого из них. Затем они рассказали, что им изве-стно о настроениях рабочих. Шабловский, в частности, заметил,что «в последнее время вновь становится заметным на заводе мас-тер прокатного цеха Рышард Эйхлер – убежденный социалист, членППС. Пользуясь тем, что эта партия легально существует, он почтиежедневно в свободное от работы время читает им социалистичес-кие газеты и журналы. Такие читки и беседы он проводит в обще-ственной столовой, куда приходят и шахтеры с расположенныхпоблизости шахт». Яворский не только подтвердил это, но и вру-чил Розенбауму список наиболее активных участников этих читок,всего 32 человека.

На основании услышанного последний заявил рабочим об ихприеме в число своих сотрудников и о временном их подчиненииГраппу, при этом выдал им по 200 злотых за труды под расписку.На этом встреча закончилась, новоиспеченным сотрудникам былиданы последние рекомендации, после чего Розенбаум с Граппомпоехали поездом в Бендин. Уже через 15–20 минут они были наместном вокзале, откуда сразу же отправились на частную кварти-ру помощника Граппа Кароля Мышковского – рабочего с уголь-ной шахты «Нептун». Его удалось застать дома. Это был старыйхолостяк, человек трезвый и набожный. В его комнате, кроме сто-ла, стула, тумбочки и лежанки, на стене висела, судя по всему,самая дорогая из всех предметов его дома – икона Божией МатериЧенстоховской. Перекрестившись на икону, Мышковский сообщил,что со времени своей последней встречи с Граппом и передачи имсписка подозрительных лиц в Бендине ничего нового не произош-ло. «Правда, – добавил, подумав, рабочий, – от рабочих соседней

204

сосновской шахты «Минерва» я слышал, что там, среди шахтероввертится последнее время какой-то подозрительный субъект, яко-бы представитель книгоиздательства «Арс» и продает им по оченьнизким ценам всякого рода брошюры, гравюры, календари, а по-том неофициально показывает и раздает любопытным брошюрки,написанные в духе коммунистов. Больше новостей не имею».

Вскоре после этого агенты разошлись, вернее, Мышковскийостался дома, а Розенбаум с Граппом вышли на улицу. Глянув начасы, импрессарио сообразил, что еще не поздно и до закрытиягосучреждений остается около часа; он предложил Граппу зайти вресторан и заказать обед на двоих, а сам бегом бросился в мест-ный отдел госбезопасности. С начальником последнего он быстроуладил дело об аресте уже ночью лиц, отмеченных в списке Мыш-ковского, после чего присоединился к Граппу. После обеда обаэлектротрамваем выехали через Сосновец в Катовице.

По дороге Грапп предложил задержаться на пару часов вСосновце, чтобы там переговорить со своими знакомыми в интере-сах политического сыска. Тогда же условились, что импрессариобудет ждать его в пределах часа в кондитерской «Кристал», кото-рая находилась на привокзальной площади. Только и успел Розен-баум выпить чашечку кофе, как вернулся Грапп и предложил ехатьс ним на улицу Пилсудского к его знакомому, который уже ожида-ет их у себя дома. Этим знакомым оказался мастер Сосновскогометаллургического завода «Корона» Антоний Пешхлевский. Квар-тира его находилась в помещении, принадлежащем заводу, и со-стояла из двух комнат с кухней. Перед приходом нежданных гос-тей он, по договоренности с Граппом, отправил жену с детьми вгород, так что приход последних ожидался лишь часа через два. Сучетом этого он сразу перешел к делу.

Пешхлевский с места заявил, что согласен на совместную ра-боту в политразведке. О существовании среди рабочих какой-либореволюционной организации он пока ничего не слышал, но пред-полагает, что такая организация в ближайшее время может по-явиться, так как рабочие интересуются литературой по вопросамкоммунистического мировоззрения. Часть из них недавно охотноприобретала брошюры «Воспоминания о Карле Марксе», «Соци-алистическая революция в России» и др. у некоего представителякнигоиздательства «Арс» Фридмана. Из любопытства он сам ку-

205

пил упомянутые брошюры и в подтверждение сказанного показалих Розенбауму. Последний хотел выкупить их у рабочего, но тототдал брошюры шефу бесплатно. После этого Пешхлевскому былиданы конкретные задания по сыску; он был подчинен по этим воп-росам Граппу, но первое вознаграждение и аванс на расходы поразведке в размере 300 злотых при прощании вручил ему Розен-баум.

На следующий день Розенбаум поехал вместе с Вернером Вредэв Мысловицы. Приехав туда, они поселились в номере гостиницы«Европейская», после чего импрессарио остался там, а Вредэ-стар-ший поехал за своим помощником Теофилом Яновским, с которымвскоре и прибыл. Теофил доложил, что после проведенных в горо-де арестов никакой революционной организации среди рабочихне существует, но сторонники этого направления еще есть. Все онибез исключения работают на шахте «Крулевска». Представив Ро-зенбауму список подозрительных лиц в количестве 39 человек,Яновский добавил, что все люди в списке – поляки, за исключени-ем 5–7 человек, носящих еврейско-немецкие фамилии. Взяв этотсписок, доверенный госполиции поручил Яновскому вести даль-нейшую строгую слежку за рабочими и держать тесную связь сВернером Вредэ.

В соседнем Хожеве Розенбаум и Вредэ побывали дома у аген-та Михаила Микушевского. Жил он один и только-только вернулсяс работы. Прибывшим к нему он рассказал следующее: «Послепоголовных арестов, произведенных у нас в конце прошлого года,на какое-то время установилось затишье, но сейчас среди приез-жих рабочих опять стало заметно желание объединиться и создатьновую организацию. Таких людей я знаю человек двадцать. Этотсписок я намеревался в ближайшие дни отвезти к Вернеру. О та-ком желании создать новую организацию мне рассказал наш ко-чегар Ян Длугош, приехавший на завод из Ченстоховы в прошломгоду, когда после арестов там стали набирать новый состав рабо-чих. Он человек молодой, развитой и бойкий. Как-то подошел комне и стал жаловаться на тяжкую рабочую долю. Я стал ему подда-кивать и в конце концов выведал, что ему удалось бежать из Чен-стоховы в ту пору, когда там и в Лодзи производились аресты уча-стников революционных организаций, и где он, по его словам, со-стоял членом организации «Свободный Рабочий». На этом

206

Микушевский закончил свое сообщение, достал из тумбочки упо-мянутый список и передал его Розенбауму. Тот в свою очередь по-благодарил его за работу, пожелал «держать в таком же духе» иподчинил его непосредственно Вредэ, выдав для поощрения аген-ту 100 злотых наградных.

По возвращении в Катовице в гостиничном номере Розенбау-ма состоялось совещание, на котором доверенный госполиции со-общил, что выявленных в ходе поездок по населенным пунктамрегиона (за исключением Домбровы Гурничей) подозрительных онрешил взять под стражу и с этой целью он планирует завтра быть ушефа местного отдела госбезопасности. Кроме того, он подгото-вил подробное донесение об этой поездке в Главное управлениегосполиции, с которым в Варшаву завтра же отправится курьеромКароль Вредэ. Затем он назначил Кароля Граппа старшим сотруд-ником в районе Домбровы Гурничей, Заверце, Бендине, Сосновцеи Катовице, а Вернера Вредэ – в на район Мысловице – Хожев.Помимо этого, он произвел денежные расчеты с Граппом и Вредэ-старшим, которого в своем донесении в Варшаву просил произве-сти в штатные агенты.

Выслав курьера в Варшаву, Розенбаум выехал для выполне-ния задания Корвин-Пиотровского в Бельско. Здесь он первым де-лом связался с Эмилианом Анджеевским, который ему доложил,что «в самом Бельске пока все спокойно, чего, – добавил он, – нескажешь о Дзедзицах». Как оказалось, здесь его помощники Эд-мунд Ковнацкий и Антоний Бжезинский раскрыли деятельностьорганизации «Власть Трудящемуся Классу». Судя по представлен-ному тогда же импрессарио списку, она представлялась организа-цией отнюдь не маленькой: в ней было указано свыше 200 фами-лий. В числе активистов выявленной организации значились рабо-чие бумажной фабрики Вацлав Вышинский, Берэль Баум,Константин Конарский, Ревека Редлих и заведующая столовой РозаРейзер. Председателем организации состоял старший экспедиторфабрики Лейба Лихтерман. Заполучить список организации Эд-мунду Ковнацкому удалось лишь благодаря тому, что он сумел по-пасть в число членов упомянутого комитета.

Поблагодарив Анджеевского за важную информацию и обя-зав его прислать как можно быстрее к нему для беседы Бжезинско-го и Ковнацкого, Розенбаум тотчас же направился к шефу местно-

207

го отдела госбезопасности капитану Зарембе. Представившись емудоверенным лицом госполиции, он передал ему соответствующиедокументы на право производить по своему усмотрению арестыподозрительных лиц, а также их свежий список, написанный хими-ческим карандашом, с просьбой начать это дело поскорей, но неарестовывать Ковнацкого как главного героя дела. Капитан За-ремба пообещал удовлетворить эту просьбу доверенного госполи-ции и начать аресты уже сегодня вечером.

На следующий день, как только начало рассветать, в гости-ничный номер Розенбаума постучали взволнованные Ковнацкий иБжезинский. Оба были напуганы тем, как бы начавшиеся арестыне отразились на их безопасности, а потому стали просить Розен-баума о переводе их на другую работу, подальше от Бельско иДзедзиц. Ковнацкий как уроженец Кракова просил перевести еготуда, а Бжезинский выразил желание быть переведенным во Львов.Розенбаум успокоил их и пообещал в короткое время через Кор-вин-Пиотровского эту проблему решить. Выплатив обоим агентамнаградные за сделанное ими дело, Розенбаум направился к Ста-ниславу Зарембе. Последний проинформировал его о ходе арес-тов, а также резрешил ознакомиться с материалами, добытыми со-трудниками госбезопасности в ходе арестов и обысков в Дзедзи-цах. Просматривая их, доверенный госполиции наткнулся напереписку Лейбы Лихтермана с неким Мордухом Мэрклисом, про-живающим в Варшаве и работающим там на фабрике папиросныхгильз «Двуватка». В письмах последнего к Лихтерману давалисьуказания относительно образа действия членов комитета в Дзед-зицах, там же были прокламации, отпечатанные на гектографе, атакже упоминания о деньгах, высланных для нужд организации«Власть Трудящемуся Классу». Важной находкой было письмо, вкотором Мэрклис рекомендовал Лихтерману «быть осторожным ипрекратить переписку с подотделом центра в Кракове, так как по-лиции удалось напасть на его след». Там же сообщалось о том, чтопредседатель этого подотдела Пейсах Парель и возглавляемый имкомитет в настоящее время находятся под стражей. В связи с этимМэрклис высказывал свою озабоченность по созданию нового ме-ста для деятельности центра, чем и занимался член центральногокомитета Вульф Винавер в Перемышле и Кракове. По согласова-нию с Зарембой, Розенбаум уже на следующий день через курье-

208

ра Ковнацкого выслал эти письма в качестве приложения к своемудонесению о событиях последних дней к Корвин-Пиотровскому.

Договорившись с Ковнацким, чтобы после возвращения изВаршавы он его искал в Величке, Розенбаум вечером того же днявыехал из Бельско в Краков. Здесь он встретился с агентами Ста-ниславом Стемпневским и Горацием Домашевичем, которые про-информировали его о попытках возрождения на Плянтах (на кон-фетной фабрике «Промень» и трикотажной фабрике Наума Нахт-мана) организации «Власть Трудящемуся Классу». Обапредприятия, со слов агентов, по своему составу еврейские и око-ло 90 процентов работающих на них – евреи. Раскрыть эту орга-низацию удалось при помощи старшего кондитера фабрики «Про-мень» Яна Вержбицкого. Прекрасный специалист, высокооплачи-ваемый и ценимый администрацией работник, он сразу жесогласился на сотрудничество с контрразведкой, мотивируя своерешение тем, что «считает своим долгом разобрать весь тайныймеханизм их деятельности среди рабочих и промыть, наконец, за-мыленные глаза полякам – еврейским прислужникам». Именно та-кой случай недавно ему представился. Ян Вержбицкий сразу пос-ле работы пришел к Домашевичу и сказал, что «в город приезжаеткакой-то Вульф Винавер для проведения собрания рабочих двухместных фабрик, которое будет проходить в школе (дом молитвы),вроде синагоги, только поменьше» и что он не знает, как ему по-ступить («для пользы дела, думаю, что быть там надо, но с точкизрения католика находиться не только в еврейской молельне, но идаже в иноверческом христианском храме считается большим гре-хом, и это меня более всего смущает»). Домашевич, а затем и Стем-пневский убеждали его следующим образом: «Янек, если тебя вэту молельню призывает дело Отчизны, то тем самым и вся Католи-ческая Церковь, связанная с государством неразрывными узами,также полностью на твоей стороне. А потому все поляки и дажесам Святой Отец, то есть папа римский, не поставят тебе это вгрех, а наоборот, зачтут в число заслуг».

Сказанное агентами вполне убедило Вержбицкого, и он по-шел на собрание в еврейскую молельню, где Вульф Винавер с боль-шим пафосом призывал присутствующих не предаваться отчаяниюв связи с репрессиями, обрушившимися на рабочих, а наоборот,«сплотиться для борьбы вокруг знамени свободы под лозунгами

209

центрального комитета организации «Власть Трудящемуся Классу».На собрании присутствовало человек сто, большинство из которыхбыли рабочими конфетной фабрики. Стемпневский и Домашевич спомощью Вержбицкого по горячим следам, т.е. сразу после собра-ния, составили список участников собрания и передали его Розен-бауму. Дело было днем, а потому последний попросил агентов по-дойти к нему в номер еще раз вечером, но уже с Вержбицким.

После их ухода Розенбаум еще раз просмотрел полученныйсписок, а затем отправился к шефу политотдела госбезопасностиКраковского воеводства генералу Конаржевскому, но последнегов кабинете не застал. Как доложил дежурный чиновник, генералушел на совещание к воеводе и прибудет лишь к десяти часамвечера. Попросив чиновника передать генералу, что на прием кнему приходил «Антоний Ружа», Розенбаум вышел из приемной,пообещав до конца дня здесь еще побывать.

В назначенное время, в семь часов вечера, в гостиничный но-мер явились Стемпневский, Домашевич и Вержбицкий. Последне-му на вид было лет 45. Как особо отличившийся, он начал свойдоклад с того, что передал Розенбауму дополнительно список ещеиз 37 человек из числа лиц, сочувствующих организации «ВластьТрудящемуся Классу». Список представлял собой листок, вырван-ный из обыкновенной школьной тетради в клеточку, заполненныйхимическим карандашом снизу доверху. Далее из разговора с Вер-жбицким выяснилось, что Вульф Винавер проживает в Плянтах наШкольной улице, 5, в доме некоего Абрама Изаксона работаю-щего на конфетной фабрике и также являющегося членом упомя-нутой организации. Вержбицкому удалось несколько раз высле-дить, как в этом доме проходят какие-то встречи-совещания. Какправило, их проводил Винавер, а в его отсутствие – Изаксон. Се-годня, направляясь в гостиницу и проходя по Школьной улице, онопять видел все тех же людей, собиравшихся к дому №5. На этомдоклад Яна Вержбицкого был закончен, так как все последующее,сказанное им, сплошь состояло из его антиеврейских высказыва-ний, лившихся, по словам Розенбаума, словно «горный поток».Остановить его удалось лишь вручением ему 300 злотых в каче-стве вознаграждения под расписку.

Поскольку подходило время собираться на прием к генералуКонаржевскому, Розенбаум срочно вызвал к себе номерного и при-

210

казал ему тотчас же накрыть стол в номере для своих коллег. Стем-пневскому же до своего возвращения от генерала он поручил бытьна ужине в роли хозяина, с чем все присутствующие выразили своесогласие. Когда импрессарио пришел в управление, Конаржевс-кий был уже на месте. Еще здороваясь, генерал сказал, что ждалРозенбаума и надеялся заранее на полезность этой встречи. То,что доложил Розенбаум генералу, судя по всему, перешло границыожидаемого, так как он несколько помрачнел в лице, встал из-застола и заходил по кабинету. Однако через пару минут собрался,глубоко вздохнул и заявил, что к арестам он приступит немедлен-но. Вызвав дежурного чиновника, генерал приказал тотчас же обес-печить прибытие в управление коменданта полиции с четырьмя от-рядами полицейских, а также восьми старших агентов политполи-ции с тем, чтобы уже через час они могли приступить к арестам наПлянтах. Розенбауму же генерал Конаржевский предложил завтрарано утром зайти в его кабинет, и он охотно предоставит ему воз-можность ознакомиться с материалами, взятыми у революционнонастроенных рабочих во время обысков. На прощание генералКонаржевский натянуто улыбнулся и сказал, что чувствует по отно-шению к Антонию Руже «интуитивное доверие».

Когда импрессарио вернулся в номер, товарищеский ужин ещепродолжался. Выпив с удовольствием штрафную рюмку водки, онкоротко рассказал агентам о результатах своей встречи с генера-лом и выяснил их отношение к арестам, исходя из озабоченностипоследних своей личной безопасностью. Убедившись, что агентыспокойны за свое будущее, Розенбаум дал каждому из них зада-ние по разведке, после чего назначил Станислава Стемпневскогоответственным за политический сыск в городе Кракове и его окре-стностях, вменив ему в обязанность периодические контакты с Вар-шавой. Произведя все необходимые между собой денежные рас-четы, а затем посидев еще полчаса, агенты разошлись по домам.

Утром Розенбаум отправился к генералу Конаржевскому, гдеполучил возможность изучить материалы, найденные при обыске вдоме Изаксона. Среди самых разнообразных бумаг удалось обна-ружить список ЦК организации «Власть Трудящемуся Классу», ко-торый Розенбаум попросил генерала, если это возможно, прика-зать перепечатать для него на машинке, там же оказался и списокчленов этой организации по городу Варшаве. Генерал любезно

211

согласился это сделать, и через полчаса доверенный госполицииимел готовый перепечатанный список. Пока список печатался, ге-нерал сообщил, что прошедшей ночью арестован весь состав ко-митета организации во главе с его председателем Вульфом Вина-вером. «Сегодня с утра, – сказал он, – аресты среди рабочих будутпродолжены, так что через день-два весь материал по этому делу можнобудет высылать в Главное управление госполиции в Варшаве».

Закончив просмотр интересовавших его материалов и побла-годарив генерала за любезность по подготовке списков, Розенба-ум направился в гостиницу, где его уже ждал Стемпневский с отче-том по расходу денежных средств с выданных ему как ответствен-ному на подотчет с авансов. Последний заявил также, что ночныеаресты породили среди жителей города массу слухов и что в газе-те «Час Краковски» помещена заметка под заглавием «Раскрытиечинами госполиции новой революционной банды еврейской ком-муны». К сожалению, купив эту газету на станции и прочитав дан-ную статью, он забыл газету в вагоне. Пообедав вместе со Стемп-невским, а затем, дав ему последние указания, доверенный госпо-лиции стал собираться в дорогу и вскоре выехал в Величку.

Пребывание Розенбаума в Величке совпало с религиознымпраздником Благовещения. Как подлинный католик, он пошел сутра в костел, одновременно рассчитывая встретить там местногосвоего сотрудника Юзефа Тыртэка или его отца. На его удачу, вовремя процессии (крестного хода) он увидел сразу обоих, т.е. отцаи сына. По окончании богослужения (мессы) у выходных ворот ко-стельной ограды Розенбаума встретил Тыртэк-сын, сказавший, что,заметив шефа на процессии, решил подождать его здесь, у ворот.Поздоровавшись с ним за руку, Розенбаум попросил рабочего зайтик нему в номер с тем, чтобы поговорить о деле, на что последнийответил: «Прошу простить меня, но сегодня ввиду такого большогопраздника, когда даже птицы не вьют своих гнезд, никаких самыхнужных разговоров я вести не могу и не хочу. Завтра же приду квам с самого утра и сделаю обо всем подробный доклад». Дове-ренному лицу ничего не оставалось, как согласиться с предложен-ным вариантом встречи. Поскольку времени впереди было много ипраздник только-только начинался, то он решил зайти в гости кксендзу Владиславу Скальскому. Посидев и поговорив у него не-

212

много на праздничную тему, Розенбаум затем отправился к себе вгостиницу.

Вечером приехал из Варшавы Эдмунд Ковнацкий. Он вручилдоверенному лицу пакет от полковника Корвин-Пиотровского, вкотором было две тысячи злотых на дальнейшие расходы по сыску,а также доложил о своей встрече в Бельско с Анджеевским, кото-рый ему сообщил, что «в Бельско царит полное спокойствие, а вДзедзицах объявлено о дополнительном приеме рабочих на мест-ную бумажную фабрику». Зная о намерениях Коовнацкого пере-браться в Краков, Анджеевский на место Ковнацкого пригласилсебе в помощники дельного рабочего Тадеуша Тромба. Сказав обэтом, Ковнацкий нашел еще один повод напомнить Розенбауму освоей просьбе, на что последний ответил: «Что до Кракова, то этопокажет будущее, а пока оставайтесь при мне и готовьтесь на зав-трашний вечер к поездке в Варшаву...». После ухода агента Ро-зенбаум сел за написание подробного донесения Корвин-Пиот-ровскому. В нем среди прочего он просил о зачислении Станисла-ва Стемпневского и Горация Домашевича в штатные агенты приГлавном управлении госполиции.

На следующий день, ранним утром, к Розенбауму явился ЮзефТыртэк, который рассказал следующее: «В настоящее время орга-низованного революционного движения в Величке нет, но средирабочих, особенно лесопильных заводов, широко распространя-ется газета «Работник» – официальный орган ППС, статьи которыхобсуждаются на все лады на их официальных собраниях в пред-выходные и праздничные дни в общей столовой при лесопилкеФайерманна. Собрания эти разрешены местным староством, ночтение «Роботника», безусловно, производит на рабочих вредноевлияние. Не случайно после недавнего коллективного чтения газе-ты один из них Элем Кацинельбоген поднял вопрос о воссозданииновой организации «с целью объединения всех рабочих для борь-бы против капитала». И хотя предложение Кацинельбогена полу-чило отрицательный ответ со стороны рабочих, человек 20 из 65участников собрания его поддержали. Список сторонников Элемая составил и передаю вам». После ухода Тыртэка Розенбаум про-смотрел этот список, а затем переписал под копирку в двух экзем-плярах и отправился к местному шефу политотдела госполициикапитану Стояновскому. Обговорив с последним все детали пред-

213

стоящих вечерних арестов и обысков, доверенный госполиции вер-нулся в свой номер, дополнив свое донесение Корвин-Пиотровс-кому новыми пунктами, после чего сразу же пошел в соседний но-мер, занимаемый Ковнацким. Рассказав ему о последних событияхв Величке, он предложил Ковнацкому не ехать в Краков, а остатьсядля пользы дела здесь. Последний не стал особо возражать, лишьзаметил, что, став штатным агентом, он меньше думает о своем ра-бочем заработке. Кроме того, на лесопилке Файерманна у негоесть знакомый Гирши Гаузнер, который недавно предлагал ему тамместо сторожа, так что «карта здесь сама идет в руки».

Сообщив Ковнацкому, что с минуты на минуту он ожидает сво-его местного сотрудника, Розенбаум предложил ему перейти в егособственный номер, что и было сделано. Вскоре явился Юзеф Тыр-тэк. Хозяин номера познакомил двух агентов между собой и по-просил Тыртэка поделиться последними новостями из рабочей жиз-ни. Тот, как всегда, был лаконичен: «В настроениях рабочихпрослеживается две линии. Рабочие–шахтеры недовольны ре-волюционизацией рабочих лесопилок под прикрытием ППС.Лесопильщики же, не глядя на это, активизируют свою деятель-ность. Подтверждением этому является запланированное на суб-боту (это через два дня) общее собрание рабочих всех лесопилокпод видом танцевального вечера, на проведение которого есть раз-решение староства. Вход на вечер 20 грошей». После этого Юзефпередал Розенбауму свежий список вновь заподозренных в симпа-тиях к коммунизму в количестве в 12 фамилий. Когда агенты ушли,доверенный госполиции внес коррективы в уже имеющиеся спискии пошел на встречу с капитаном Стояновским.

В кабинете последнего состоялся обмен информацией (как идутаресты, что найдено при обысках, какова атмосфера на промыш-ленных предприятиях и т.д.) в заключение чего капитан и импрес-сарио договорились о том, что свою документацию о последнемделе они смогут послать в Варшаву через надежного курьера Ков-нацкого. Пригласив в управление Ковнацкого и оформив все не-обходимое для подготовки и получения секретного пакета к Кор-вин-Пиотровскому, Розенбаум и агент вернулись в гостиницу, гдеимпрессарио передал дополнительно Ковнацкому под расписку исвое донесение, уточнив при этом, что из Варшавы он должен при-ехать в Дрогобыч, где и сможет найти его в «Гранд-Отеле».

214

Вечером Розенбаум и Ковнацкий вместе отправились на вок-зал, откуда с разницей в полчаса разъехались в разные стороны:Ковнацкий – в Варшаву, а Розенбаум – в Дрогобыч. По прибытиисюда импрессарио первым делом через гимназического товарищаЯна Модзылевского связался со своим сотрудником Дионизием Ды-мэком. Последний принес многообещающую делу политическойразведки информацию – «ему удалось войти в доверие и дажезавязать дружеские отношения с рабочими нефтеучастка имениПилсудского Антонием Пржецецким – молодым рабочим, очень по-пулярным среди рабочих, которые его очень любят, верят ему иназывают «наш Антось». Благодаря дружбе с Антосем Дымэк нетолько знает, что делается на нефтепромысле, но и в городе. Все,что ему в результате этого становится известным, он заносит в спе-циальный блокнот, находящийся всегда под ключом, и чтобы ключэтот не потерять или не забыть случайно дома, он носит его всегдапри себе на цепочке от нательного крестика, и таким образом, онвсегда спокоен и за ключ, и за блокнот». Далее Дымэк заметил: «Уменя на сегодняшний день в блокноте записано свыше сотни именподозрительных лиц. Что же касается самой организации, то я вамуверенно могу сказать, что ее нет, но есть среди рабочих их идей-ный костяк, и его составляют наиболее сознательные рабочие. Вчерамне Антось высказал мысль, что пора уже создавать комитет, «ко-торый как надо поведет рабочее дело». С этой целью он решилсобрать наиболее верных людей, пользуясь теплой погодой, вес-ной и кануном страстной недели, где-нибудь за городом. Лучшимииз этих дней он считает среду или Великий четверг. Меня Антосьприглашает в воскресенье помочь ему составить списки участни-ков собрания и определить день и место выборов...».

Поблагодарив Дымэка за доклад и хорошую разведку, Розен-баум тут же выплатил ему наградные в размере 300 злотых и по-просил завтра, т.е. на Вербное воскресенье, после составлениявместе с Антосем списка участников и установления дня выборов вкомитет, прийти к нему в гостиницу. На том и условились.

На следующий день, уже под вечер, пришел Дымэк и сооб-щил, что собрание для выборов комитета решено устроить в Вели-кую пятницу после полудня, т.е. между 12 и 14 часами. Местомпроведения собрания избрана лесная поляна под названием «Кэм-па Пястовска», находящаяся в полутора километрах за городом,

215

на которой обычно устраиваются летом народные гуляния с музы-кой и танцами. В настоящее же время там глухо и пусто. Вслед заэтим он представил Розенбауму список лиц, приглашенных на со-брание. Оповещение о времени и месте проведения его Антось иДымэк взяли на себя, поделив участников собрания на две равныегруппы на каждого. Оповещение решено начать завтра с обяза-тельным предупреждением приглашаемых не идти толпами, а ма-ленькими группами)не более четырех-шести человек). Рекомендо-вано всем таким группам не сходиться по дороге и не разговари-вать. У кого есть велосипеды, ехать на таковых, не задерживаясь,возле и других групп. Список участников собрания заключал в себе112 фамилий, при каждой фамилии указывался точный адрес дан-ного лица.

Не будучи никогда в окрестностях города, Розенбаум спросилу Дымэка, не может ли тот проводить его туда, чтобы ознакомитьсяс местностью, но Дымек ему в этом отказал, сославшись на то, чтобудет очень занят оповещением приглашаемых на собрание рабо-чих. Правда, уже уходя, он посоветовал шефу обратиться с этойже просьбой к господину Модзылевскому, который хорошо знаетэто место.

На следующий день утром Розенбаум позвонил Янеку Модзы-левскому и, попросту говоря, напросился к нему в гости, поставивперед собой цель, побывать на месте намечаемого собрания.Школьный товарищ искренне откликнулся на просьбу о встрече иназначил ее импрессарио на время обеда. В ходе его последнийрассказал Янеку о своей просьбе, и тот удивительно охотно от-кликнулся прогуляться на Кэмпу, что называется, на сытый желу-док. Осмотрев лесную поляну, Розенбаум пришел к выводу, чтовсех без исключения участников собрания здесь вполне возможновзять, надо лишь изначально продумать, как расставить сильноеполицейское оцепление, а для этого необходимо, подумал импрес-сарио, побывать у местного шефа госбезопасности и ротмистраАлександровича.

На обратном пути Янек спросил Эдуарда, где он думает бытьна Пасху, на что последний ответил: «Точно даже не знаю – или ввагоне, или в Перемышле, а может быть, и здесь, так как со второ-го дня Пасхи в Дрогобыче начинаются гастроли моего концертногоансмбля и знаменитого гипнотизера Бен-Али, так что скорее всего

216

останусь здесь». Добродушный Модзылевский сразу же ухватилсяза сказанное и пригласил Эдуарда отпраздновать Пасху вместе,чтобы затем вместе побывать в Перемышле у общего товарища погимназии Леона Аудерского. И Янек стал рассказывать, как он впрошлом году гостил у Леона, работающего в Перемышле заведу-ющим местной больницей. «Кстати, – пояснил он,– Аудерскийпользуется, помимо всего, большой частной практикой, а женат насвоей еще гимназической симпатии Марыльке Грабовской, браткоторой подполковник Альфред Грабовский состоит шефом гос-безопасности в Сандомирском повете...». Так друзья дошли до го-рода. Попрощавшись с Янеком и пообещав еще с ним связаться потелефону, Розенбаум пошел к себе в гостиницу. По прибытии тудавыяснилось, что вернулся из Варшавы Ковнацкий. Он передал пись-мо от Корвин-Пиотровского и устное сообщение с просьбой побы-вать у него в начале мая, а во Львов пока не заезжать. Сам Ков-нацкий уже побывал в Величке, где отчитался перед капитаномСтояновским. «Хочу заметить, – добавил он, – что аресты в городепроизвели большое впечатление на его жителей: поляки радуютсяпроисшедшему, а евреи, разумеется, удручены. Небезынтересна ипозиция по отношению к арестам в Величке со стороны варшавс-ких газет: «Дзенник Народовы», «Газета Польска» восхваляют дея-тельность политполиции, а «Наш Пшегленд» и «Роботник», наобо-рот, резко критикуют ее, поместив на своих страницах статьи, озаг-лавленные – «Возвращение к временам царизма» и «Наследникиграфа Муравьева». С этими словами Ковнацкий вручил шефу це-лую кипу свежих газет.

В свою очередь Розенбаум поделился с агентом возникшими унего планами по ликвидации революционной организации в Дро-гобыче и попросил собеседника откровенно высказать свое мне-ние на сей счет. Тот ответил, что поступил он бы также, но «толькок арестам сочувствующих коммунистов прибег на их квартирах, ана Кэмпе бы их не трогал». На этом разговор их закончился: Ков-нацкий, чувствуя себя усталым с дороги, пошел к себе в номерспать, пообещав утром явиться к шефу, а последний принялся зачтение письма от Корвин-Пиотровского. Содержание письма былоследующим: полковник благодарил Розенбаума за работу как отсвоего имени, так и от имени генерала Розвадовского. Одобрялпоследние мероприятия доверенного лица и предписывал ему по-

217

ступать так же, как и раньше, т.е. пресекать с самого начала рас-крывамое зло. Предлагал в первой половине мая быть в Варшаве споследующими поездками в Жирардов и Сандомир. Прочтя этопослание, Розенбаум еще раз убедился, что с арестами не следуеттянуть, дожидаясь выборов в комитет, с тем, чтобы до Пасхи в Дро-гобыче с революционерами было покончено.

На следующее утро, т.е. в Великую среду, к Розенбауму в но-мер зашел Ковнацкий, который еще раз высказал свое согласие снеобходимостью начала арестов уже сегодня, мотивируя это тем,что ничего нового собрание не даст, как только конкретизируетимена активистов, но они так или иначе будут все равно арестова-ны. Найденное же при обысках даст дополнительную информа-цию о степени участия в революционных делах их владельцев, иэто станет ничуть не меньшим обвинением, чем избрание после-дних в комитет. Подготовив в двух экземплярах уточненные списки,Розенбаум сразу же отправился к ротмистру Александровичу, пред-ложив ему приступать к арестам немедленно, причем просил егоначать их с Пржецецкого Антония как главного организатора ре-волюционного движения. Согласился с новым поворотом дела поотношению к рабочим активистам и Дымэк, появившийся в гости-нице после обеда. Его мотивация была следующей: «Арест лиц,виновных в сочувствии к революционному движению уже сейчасотрезвляюще подействует на остальных рабочих, отобъет у них охотук объединению...». Когда позднее вечером Розенбаум пришел кротмистру Александровичу, то выяснилось, что аресты и обыскиидут полным ходом, и что утром можно будет ознакомиться с ихрезультатами. Речь, разумеется, шла о так называемых веществен-ных доказательствах размаха и тайных пружин движения, и упус-тить такую возможность Розенбаум не мог себе позволить. Утромон вместе с Ковнацким начал эту работу с просмотра бумаг, обна-руженных у Антося. В них среди брошюр, газет, прокламаций ифотографий видных деятелей коммунистического движения (Мар-кса, Энгельса, Ленина, Сталина, Троцкого и Ворошилова) былиобнаружены постановления ЦК организации «Власть ТрудящемусяКлассу» в Варшаве с указанием ряда районных организаций, втом числе Кракова, Львова, Станиславова и др., воззвания к ра-бочим, а также небольшая по формату газета «Владза роботничо-влосьценьска») (Рабоче-Крестьянская Власть»), напечатанная ти-

218

пографским способом. Пока Ковнацкий, с разрешения местногошефа, делал копии нужных для разведки документов, Розенбаум иАлександрович беседовали о деталях начатой в Дрогобыче опе-рации. Ротмистр, в частности, не переставал удивляться и негодо-вать по поводу «упорной склонности рабочих к идеям коммуны»,продолжающим, несмотря на репрессии со стороны властей, «лезтьочертя голову прямо на рожон». Как и большинство чинов госбе-зопасности, главной причиной происходящего в Польше он считалместных евреев, находящихся на постоянных услугах у Москвы,«не жалеющей денег на пропаганду мировой социалистическойреволюции».

Весь вечер и следующий день ушел у Розенбаума на состав-ление донесений Корвин-Пиотровскому, а на собеседования сосвоими агентами по поводу текущей работы и планов на ближай-шее будущее, а также на инструктаж и проводы Ковнацкого в Вар-шаву. Когда последний возвратился в Дрогобыч, то передал Ро-зенбауму ответный пакет от полковника, сообщив при этом, что«их деятельность получила у варшавского начальства положитель-ную оценку, включая и решение Розенбаума не ждать собрания, асразу приступить к задержанию бунтовщиков».

Официальное послание Корвин-Пиотровского в основномсводилось к следующему: сообщалось о том, что выявление Розен-баумом контактов рабочих Кракова, Бельско, Велички и Дрогобы-ча с Варшавой нанесло мощный удар по руководящим структураморганизации «Власть Трудящемуся Классу» в столице. В течениетрех дней задержаны и арестованы около четырех тысяч человек,большинство из них посажены в Цитадель на Павиаке; доверенно-му госполиции предписывалось прибыть в Варшаву до 10 мая «всвязи с назреванием важных политических событий и желаниемвременного нахождения тебя рядом»; Львов и Станиславов емупредлагалось оставить в совершенном покое, так как на основа-нии изъятых у арестованных в Варшаве лиц сведений, туда ужеданы распоряжения о принятии радикальных мер по отношению кячейкам организации. «Вообще, – писал Корвин-Пиотровский, –то, что тебе (Розенбауму – В.Ч.) удалось первому напасть на следЦентра организации в столице, процентов на 80 облегчило намнашу работу, и генерал Розвадовский, как и я сам, выражаем тебепока на словах нашу огромную благодарность. Все остальное ос-

219

тавляем до личного свидания». Что касается положения в Дрого-быче на текущий момент, то Розенбауму поручалось с помощьюКовнацкого и Дымэка укрепить здесь существующую сеть сотруд-ников. В адрес Ковнацкого было сказано: «О подыскании местаслужбы Эдмунду Ковнацкому мы еще поговорим при личном сви-дании в Варшаве, а пока держи его при себе, это человек толко-вый и преданный делу». В этом же конверте находилась и копияприказа о зачислении Дионизия Дымэка штатным агентом госпо-лиции.

В канун Светлого Христова Воскресения Розенбаум чувство-вал себя настолько утомленным, что опасался, как бы прямо в гос-тинице не слечь, но приглашение на праздничный обед, получен-ное от Янека Модзылевского, немного приободрило его. Сам обедпрошел великолепно, о политике в присутствии супруги Янека ни-каких разговоров не велось, зато много было воспоминаний обушедшей молодости. Правда, уже прощаясь, Эдуард попросилЯнека прислать к нему завтра в гостиницу Дымэка сразу после окон-чания работы на нефтяном промысле. Утром Розенбаум зашел вномер Ковнацкого и предупредил его, что вечером, когда придетДымэк, он намерен провести совещание по вопросу устройства вДрогобыче надежной системы политического сыска. Вечером тако-вое состоялось, что позволило детально расписать как обязаннос-ти и подчиненность каждого из них в новой ситуации, так и по-требность в новых агентах. В заключение совещания доверенныйгосполиции вручил Дымэку копию приказа о его зачислении в штат-ные агенты, специальный знак, который привез Ковнацкий, а так-же приличное денежное вознаграждение. Уже расходясь, агентывспомнили о предстоящем дне 1 мая, что означало, что нужноебдительное к нему отношение у них уже сформировалось.

Имея предписание Корвин-Пиотровского прибыть в Варшавук 10 мая, Розенбаум решил Первомай «встречать» в Дрогобыче ипосмотреть, как он здесь пройдет. В один из дней, предшествую-щих празднику рабочих, доверенный госполиции узнал от ротмис-тра Александровича, что правительство вынужденно пошло наразрешение местным организациям ППС устраивать рабочее праз-дненство, включая шествие по городу и маевки. При этом Алексан-дрович добавил, что имеет соответствующее распоряжение, с од-ной стороны, обязывающее не чинить препятствий празднику, но,

220

с другой стороны, требующее быть наготове на случай так называ-емых эксцессов. По словам того же ротмистра, еще вчера у него иу старосты уже побывал руководитель местной организации ППСдоктор Маргулис с информацией о том, что члены ее вполне офи-циально готовится к своему празднику с шествием рабочих, а за-тем к организованному отдыху на природе. В тот же день к Розен-бауму пришел Дымэк и доложил, что на промысле были представи-тели ППС, призывавшие рабочих к празднованию Первомая. Онираздавали листовки с программой праздника, кроме того, и в го-роде оказалось расклеенным большое количество афиш с призы-вом ко всем трудящимся праздновать «свой рабочий праздник»,много кругом и объявлений с программой праздника за подписьюместного лидера ППС Маргулиса. По словам Дымэка, рабочиедостаточно равнодушно относились к этим призывам и решили, попримеру прошлых лет, не принимать участия в шествии, но на ра-боту тоже не выходить.

Тем не менее праздник состоялся. Было и шествие (демонстра-ция) рабочих, хотя и весьма незначительное. Участие в нем прини-мали преимущественно городские рабочие и ремесленники, не-фтяники остались верны своему решению, и действительно, они вэтот день не работали. По мнению доверенного госполиции и егоагентов, среди демонстрантов преобладали евреи. Рабочих–поля-ков практически не было среди демонстрантов. Дымэк полагал, чтовсего их было не более двадцати человек. И это при всем том, чтона празднике играл «Интернационал» и «Варшавянку» прекрасносыгранный оркестр местной пожарной команды. Спустя два дня вДрогобыче отмечался день 3-го мая – государственный праздник вчесть польской Конституции. К большому удовольствию Розенбау-ма и его сотрудников, в его праздновании рабочие приняли болееактивное участие, чем в прошлом году. Особенно активными в этотдень были рабочие нефтяного промысла имени Пилсудского.

9 мая 1925 года, оставив ответственным за политическую раз-ведку в Дрогобыче Эдмунда Ковнацкого, Розенбаум выехал в Вар-шаву. По прибытии в столицу он, как всегда, первым делом пошелв Главное управление госполиции, к полковнику Корвин-Пиотров-скому. Здесь Розенбаум рассказал о том, в каком состоянии полинии политического сыска он оставил Дрогобыч, поделился свои-ми наблюдениями о праздновании в городе 1-го и 3-го мая. Пол-

221

ковник же сообщил доверенному госполиции, что им удалось пол-ностью обезвредить в Варшаве организацию «Власть ТрудящемусяКлассу» и даже захватить ее типографию. Проведенные полициейаресты и обыски в Варшаве позволили увидеть усилия ЦК этойпартии, направленные на «захват влияния в Малой Польше (Львов,Станиславов и Сандомир)», но своевременные меры позволилиобезвредить ячейки данной организации и в этих городах. Что жекасается Лодзи, то за последнее время из этого главного очагареволюционного движения в Польше не получено ни одного сиг-нала о наличии там коммунистических организаций. «А это зна-чит, – продолжал полковник, – что вся эта организация в целомвполне ликвидирована и ее восстановление при той агентурнойсети, которую нам удалось развернуть с помощью самих же рабо-чих, можно с полной уверенностью считать делом невозможным».

Далее Корвин-Пиотровский остановился на мерах по укреп-лению означенной сети. «Для того чтобы заинтересовать рабочихв деле политразведки, – отметил он, – генерал Розвадовский вых-лопотал в министерстве внутренних дел дополнительный для этихцелей кредит, из которого мы будем оплачивать деятельность каж-дого сотрудника сети, независимо от его работы, определеннойсуммой, но не менее 75 злотых в месяц, а за выполнение конкрет-ных заданий такими сотрудниками, он будет получать еще и от-дельную плату, уже как вознаграждение. Все сотрудники из числарабочих состоят на учете у шефа управления и на них открыт спе-циальный реестр «Сверхштатные служащие Главного управлениягосполиции».

Что касается статуса Розенбаума, то здесь полковник сказалему следующее: «Тебе генерал решил предложить пост советникапри Главном управлении с оставлением тебя в то же время и дове-ренным нашим лицом при ныне исполняемых тобою обязанностях.Советую тебе по-дружески принять эту штатную должность, кото-рая по нашей полицейской табели приравнивает тебя в общейгосударственной табели к лицам пятого класса. Если это перевестина язык цифр, то сие означает 1500 злотых в месяц плюс три про-цента суточных за дни в командировках».

Со слов самого Эдуарда Розенбаума, это предложение «пол-ковник сделал в такой форме, что ответить на него отказом былопросто невозможно». Поэтому он не только согласился с предло-

222

женным, но и поблагодарил своего шефа за оказанное ему дове-рие. Сразу же после этого в кабинет полковника вошел генералРозвадовский, который, улыбаясь, поздоровался с доверенным ли-цом за руку и сразу же приступил к выяснению интересующих еговопросов в связи с работой Розенбаума в последнее время. На всеиз них были даны точные и подробные ответы. Выслушав их, гене-рал предложил Корвин-Пиотровскому выплатить Розенбауму при-читающееся вознаграждение. Однако в это время полковник со-общил генералу о том, что только что доверенный госполиции при-нял их предложение о занятии должности советника управления.Генерал воспринял это сообщение с видимым удовлетворением.Он сразу повеселел и перешел с тона официального на болеесалонный, не скрывая того, что он «этого в глубине души ожидал».Он тут же продиктовал Корвин-Пиотровскому текст приказа о но-вом назначении Розенбаума с сохраненим нынешних обязаннос-тей от 1-го апреля 1925 года. Кроме того, за успешную его рабо-ту, благодаря которой был раскрыт центр организации «ВластьТрудящемуся Классу», генерал Розвадовский распорядился выпла-тить Розенбауму три тысячи злотых наградных. Сказав все это, ге-нерал пошел к себе, а Корвин-Пиотровский, закончив все фор-мальности, связанные с новым назначением старого своего това-рища, распорядился, чтобы тот располагался при нем, выделив дляэтого Розенбауму служебный кабинет рядом со своим, и чтобы онсо следующего дня работал здесь с 8 часов утра до 3 часов днянад разбором материалов, изъятых у рабочих-активистов. На ихосновании ему поручалось в двухмесячный срок, т.е. до 1 августа1925 года, составить подробный и раздельный отчет для следствия.

Весь этот срок Розенбаум безвыездно работал в Варшаве.Полученное задание оказалось делом кропотливым и сложным. Иэто при том, что в помощь ему были выделены трое молодых со-трудников с юридическим образованием, проходивших так назы-ваемую апликантуру (стажировку), дающую им право заниматьпотом судебные должности. Тем не менее к назначенному срокуработа была завершена и представлена полковнику. Тот же, одоб-рив ее, передал составленные материалы судебным властям.

Через несколько дней после этого Розенбаум получил отпускна шесть недель и выехал вместе с семьей двоюродной сестры,живущей в Варшаве, на Балтийское побережье. Погода в ту пору

223

уже испортилась, пошли дожди, в результате чего Розенбаум забо-лел и, не закончив отпуск, по протекции генерала Розвадовскогобыл помещен в офицерское отделение военного госпиталя именимаршала Пилсудского, где пролежал до начала декабря. У негобыл сильнейший ревматизм, осложнившийся затем тяжелым внут-ренним заболеванием, уложившим его на операционный стол.После выхода из госпиталя советник госполиции так и не смог посостоянию здоровья приступить к своей привычной работе. Так за-кончился для него 1925 год.

224

Глава XII. В ЖИРАРДОВЕ И ГДЫНЕ,В ПОЗНАНИ И ЛОДЗИ

В 1926 году Эдуард Розенбаум имел по линии Главного уп-равления госполиции всего лишь два задания по политическойразведке. Выполнение первого из них заняло не много не малооколо шести месяцев. А началось оно, как всегда, с вызова к пол-ковнику Корвин-Пиотровскому. Было это в десятых числах января.«Ну, друже, думаю, что ты и сам понимаешь, что засиделся в каби-нете. А тут дело для тебя просто под заказ», – начал свою беседуполковник, как только похудевший за время болезни советник по-лиции появился у него на пороге. Внешне Розенбаум ничел не вы-дал своего волнения, хотя этого вызова он уже ожидал, однакомощный внутренний прилив бодрости, уверенности в себе он сра-зу же почувствовал.

«Тебе никогда не приходилось бывать в Жирардове?», – спро-сил Корвин-Пиотровский. «Так вот, – продолжал он, – сейчас та-кая возможность тебе представляется, и сам понимаешь, что делоидет не об экскурсии». Далее полковник стал рассказывать о Жи-рардове: «Это недалеко от Варшавы, между последней и Скерне-вицами, где-то четвертая или пятая станция от столицы, приблизи-тельно в полуторачасовой езде отсюда пассажирским поездом.Здесь с давних, еще царских, времен существуют огромные фаб-рики так называемой «Жирардовской мануфактуры». Первую изних основал в 1830 году французский изобретатель и предприни-матель Филипп Жерар. После его смерти город и получил данноеназвание, но уже на польский манер. Отсюда берет свое начало ипольское рабочее движение. В 1883 году многотысячная забас-товка хотя и закончилась кровопролитием (трое убиты, четвероранены), но в то же время она явилась первой победой польскихрабочих, так как предприниматели вынуждены были вернуться кпрежним расценкам. Эта историческая справка к тому, что совсем

225

недавно в Жирардове опять появились симптомы старой болезни.Сейчас былые фабрики принадлежат частному акционерному об-ществу «Жирардовская индустрия». Генеральным директором егоявляется самый крупный держатель акций этого богатого предпри-ятия граф Грохольский. Хочу заметить, что этот граф находится вхороших, если не в приятельских, отношениях с нашим генераломРозвадовским. Ранее он никогда с подобными просьбами к нам необращался, но на днях сказал генералу, что в последнее время нафабриках его общества участились забастовки с выставлениемэкономических требований, и, несмотря на то, что они со стороныадминистрации насколько возможно удовлетворяются, забастовкивсе же продолжаются, что приносит предприятию колоссальныеубытки. Поэтому граф Грохольский высказал нам свое предполо-жение, что за чисто экономическими требованиями его рабочих,являющимися, по его мнению, только ширмой, скрывается какая-тополитическая цель, ввиду чего он, граф Грохольский, просит насзаняться этим делом. У генерала, скажу тебе честно, после поступ-ления этой просьбы другого исполнителя ее, кроме тебя, сразу ине нашлось. Так что считай, что это приказ. Надеюсь, ты в поряд-ке?». И как всегда, не дожидаясь ответа, полковник перешел ксамому заданию. Он сказал: «Завтра же выезжай в Жирардов иначинай работу. Я не исключаю, что в своих предположениях графправ. С ним ты можешь говорить по этому делу вполне свободно.Методы и приемы работы выбирай по своему усмотрению».

Получив такое право, Розенбаум сразу же попросил о том,чтобы его представили графу Грохольскому здесь, в управлении, азатем в общих чертах изложил полковнику зарождавшийся в егоголове план будущих действий, предупредив, что его выполнениезаймет от трех до четырех месяцев.

Корвин-Пиотровский внимательно выслушал соображениясоветника полиции, выразил с ними свое согласие и сказал, чтонемедленно переговорит об этом с генералом. Минут через десятьоба были вызваны в кабинет к генералу Розвадовскому, которыйсообщил Розенбауму, что в целом план его одобряет, что же каса-ется встречи с графом Грохольским здесь, то и эта просьба вполнеудовлетворима, хотя на это уйдет два-три дня. Что касается планаработы, то он был достаточно прост. Сам Розенбаум о нем расска-зывал так: «Я решил просить графа Грохольского о предоставле-

226

нии мне на его фабрике такой должности, при которой я мог быиметь возможность как можно чаще сталкиваться с рабочими и,заслужив у последних доверие, получать необходимую информа-цию о том, что на предприятии происходит. Служба эта, конечноже, будет чисто фиктивной, но заработную плату я должен полу-чать согласно установленной для этой должности ставки. Я будудля виду, как и все прочие, получать эту зарплату, расписыватьсяза нее в ведомостях и, если это на фабрике практикуется, будупросить авансов, т.е. жить таким образом, чтобы этот образ жизнисоответствовал получаемой зарплате. Получаемые от администра-ции суммы, а также зарплату я буду сдавать затем в депозит графаГрохольского, на руки генералу Розвадовскому, или в другое ка-кое-либо место по указанию графа».

Где-то через неделю Розенбаума вызвал к себе генерал Розва-довский, в кабинете которого уже находился граф Грохольский.Представляя ему Розенбаума, генерал сказал: «Представляю вамсоветника и доверенного госполиции, который любезно согласил-ся, господин граф, помочь разобраться в истинном положении ве-щей на фабриках «Жирардовской индустрии», но при условиивыполнения тех требований, о которых вы, господин граф, толькочто, перед приходом господина советника, от меня слышали и поотношению к которым вы высказали свое согласие. Теперь же до-говаривайтесь между собой».

С графом договоренность была достигнута тотчас же, и онпредложил советнику должность помощника заведующего отделомэкспедиции, т.е. снабжения и сбыта, одной из фабрик. При этомграф пояснил, что для господина советника была бы по силам идолжность самого советника, но на этот пост правление акционер-ного общества недавно только утвердило многолетнего работникафирмы господина Плавского. Розенбаум на это сказал, что долж-ность помощника со всех сторон для задуманной операции болееудобна. Было также условлено, что свою должность Розенбаум зай-мет с 10 февраля, так как встреча эта проходила в последних чис-лах января. Что касается получаемых на фабрике сумм, то былорешено, что таковые он будет сдавать сразу же генералу Розва-довскому.

В собственноручных показаниях, спустя годы, Розенбаум опус-кает детали своего вхождения в образ помощника заведующего

227

отделом, не повествует он и о том, как выискивал себе помощни-ков в деле разведывания источника забастовочного движения вЖирардове и т.д. Произошло это, вероятнее всего, оттого, что впроведении этой операции не было, по его мнению, ничего выда-ющегося, как всегда, срабатывала привычная и испытанная на прак-тике технология, и она давала свои результаты.

Как отметил в своих показаниях советник госполиции, это пер-вое в 1926 году свое задание он завершил к середине июня, рас-крыв на фабриках «Жирардовской индустрии» вполне самостоя-тельную революционную организацию, носившую название «Выз-волены роботник польски» («Освобожденный польский рабочий»).Возглавлял организацию мелкий служащий фабричной конторы(счетовод) Веслав Вонсович, его заместителем был старший кла-довщик Иосиф Френкель. В организации также были Ян Жардель-ский и другие. Однако именно указанные трое рабочих из отдела,в котором «работал» Розенбаум, случайно, сами того не подозре-вая, навели его на след организации. Всего в состав комитета вхо-дили 15 человек. При аресте у Вонсовича был найден список всехчленов организации. Поскольку их количество было весьма вну-шительным, то, по свидетельству Розенбаума, эта цифра (4 758человек) осталась у него «глубоко в памяти».

После раскрытия революционной организации помощник за-ведующего отделом экспедиции подал заявление на увольнение затри месяца и все это время для сокрытия своего участия в этом делепродолжал оставаться на фабрике в занимаемой должности. Итолько свидетельство врача о болезни (она еще давала о себе знать)вынудили его сократить этот срок до двух месяцев. Все аресты иобыски в Жирардове были произведены чинами Главного управ-ления госполиции под личным руководством полковника Корвин-Пиотровского. Сам Розенбаум все это время находился на своейдолжности помощника заведующего отделом. О том, что он явля-ется агентом политполиции, никто из сотрудников и рабочих недогадывался. Взаимоотношения его с заведующим и находящими-ся в его подчинении рабочими были столь хорошими, что передуходом Розенбаума с фабрики они ему устроили прощальный ве-чер. Вернулся советник полиции в Варшаву в первых числах авгу-ста и по поручению Корвин-Пиотровского вплоть до сентября ме-сяца занимался обработкой материала, изъятого во время арестов

228

и обысков на «Жирардовской индустрии». После окончания этогодела в Главное управление приезжал граф Грохольский, чтобыпоблагодарить господина советника за освобождение Жирардов-ских фабрик «от призрака коммунизма» (так в ходе этой акциишутил он). Испросив разрешения генерала Розвадовского, Гро-хольский вручил Розенбауму всю его заработную плату помощни-ка заведующего отделом (1800 злотых) за шесть месяцев работы,от 1 февраля до 1 августа 1826 года, а затем округлил ее для ров-ного счета от себя до суммы две тысячи злотых. От генерала Розва-довского наградные были также вручены, но несколько позже.

Второе и последнее задание в 1926 году Эдуард Розенбаумполучил в начале сентября. На этот раз вызвавший его к себе вкабинет Корвин-Пиотровский беседу с ним начал с воспоминанийо теплом Черном море, о том, каким прекрасным там бывает «бар-хатный сезон», после чего без обиняков перевел эти лирическиеотступления ближе к делу и сразу же предложил Розенбауму от-правиться в Гдыню для проведения политразведки среди рабочихстроящегося там порта, а также в частном пароходном обществе«Балтик», директором которого являлся бывший моряк австрийско-го торгового флота капитан Владислав Крыжановский. Последне-го Розенбаум знал лично.

Из этой беседы стало известно, что в Гдыне в последнее времяв изобилии разбрасываются всевозможные антиправительственныепрокламации, почти в открытую распространяют большевистскиегазеты, привозимые из Советской России. «Ты посмотри, – сказал,обращаясь к советнику, полковник, – нет ли там какой-либо рево-люционной организации или попыток основания таковой? Впро-чем, – продолжал он, явно желая польстить Розенбауму, – что ямогу посоветовать, как работать среди портовой публики морско-му волку. Давай за дело, друже. Когда ты отправляешься в Гды-ню?». На что Розенбаум ответил: «Поеду тотчас же, как только на-веду необходимые справки в Департаменте морских дел». На это усоветника ушло два дня, и 7 сентября он отправился на задание.

Приехав в Гдыню, он прежде всего посетил начальника торго-вого порта капитана Евгения Квятковского25, которого достаточнохорошо знал еще со времен похода 1920 года. От него он узнал,что постройку порта здесь осуществляет строительная фирма вар-шавских инженеров Янковского и Тетмайера. Последний являлся

229

родственником известного польского писателя Казимира Тетмайе-ра – автора нашумевшего в свое время романа «Конец эпопеи» овойне 1812 года. Розенбаум читал его и, разумеется, не разделялкритического отношения автора к культу Наполеона Бонапарта вПольше. Тем не менее он с удовлетворением воспринял высокуюоценку Тетмайеру–инженеру, данную начальником строящегосяпорта. «Одно плохо, – отметил вслед за этим капитан Квятковский,– что среди рабочих этого предприятия слишком много людей, съе-хавшихся сюда с разных мест и настроенных при этом крайне ре-волюционно. Я уже неоднократно сообщал об этом в свой депар-тамент, но чем они смогут мне помочь...».

Посетив Квятковского, старого знакомого, чьи политическиеубеждения Розенбаум давно знал, он не стал кривить душой и скры-вать цель своего визита в Гданьск. Услышав же последние сетова-ния капитана, он с улыбкой заметил: «Вот видишь, раз я к тебеявился, значит, департамент, наконец, проснулся». «А что, всякоеможет быть, – ответил на это Квятковский, – и если счастливый слу-чай нас свел, я считаю своей обязанностью помочь тебе всем, чемсмогу. Первым делом предлагаю тебе остановиться у меня. Я по-прежнему закоренелый холостяк, места у меня хватит. А мой ден-щик-повар свое дело знает». На это предложение Розенбаум охот-но откликнулся, и весь вечер, благодаря гостеприимству Станисла-ва Квятковского, прошел тепло и сердечно.

Утром начальник порта предложил своему гостю пройтись сним по строящемуся порту. В ходе его осмотра Квятковский легкозаводил разговоры с рабочими, называя их по именам и фамили-ям. Это, наряду с прекрасной зрительной памятью, приобретеннойРозенбаумом на военной службе и в делах политического сыска,позволяло ему с ходу надолго запечатлеть окружающих у себя вголове. Прогулка по строящемуся порту заняла почти полдня. Вер-нувшись к Квятковскому на квартиру, советник полиции попросилего выдать ему постоянный пропуск в порт. Назавтра такой документбыл получен, что позволило Розенбауму почти ежедневно ходить настроящиеся в порту объекты, где он заводил с рабочими разговорына всякие темы, шутил с ними, угощал папиросами и т.д.

Однажды во время одной из таких прогулок Розенбаум по-встречал своего бывшего матроса, который служил вместе с ним вовремя похода 1920 года и принимал деятельное участие в поимке

230

лиц, разоружавших польские уланские пикеты. Звали этого матро-са Станислав Гржимек. Подойдя к нему и пожав ему руку, Розен-баум сказал: «Рад тебя, братец, видеть. Что же ты тут делаешь,почему не на корабле?». И в ответ услышал немного злое: «Чтоделаю? Да просто засоряю море...». С ходу уловив, что у парня неидут дела, Розенбаум взял его под руку и отвел немного в сторонуот других рабочих. «Послушай, Гржимек, – обратился к рабочемубывший его начальник, – у меня к тебе просьба: нигде не называйменя своим командором, я для тебя, если возникнет такая потреб-ность – «господин доктор». Это важно». Договорившись, Гржимексразу что-то сообразил, улыбнулся и ответил: «Все понял, госпо-дин доктор». Угостив бывшего матроса папиросой, Розенбаум по-шел вместе с ним к группе стоявших рядом рабочих, угостил папи-росами их, а потом, уходя, как бы в продолжение чего-то, извест-ного только им двоим, сказал: «Ну что ж, засоряй и дальше своеморе...».

Покрутившись немного возле этой группы рабочих, Розенбауммедленно двинулся к другому строящемуся объекту, как вдруг услы-шал за собой шаги. Он обернулся. Это был Гржимек. «Господиндоктор, – достаточно громко, обращаясь к нему, сказал он, – вызабыли у нас свой портсигар». И действительно вручил командоруего любимый кожаный портсигар, который он или забыл, или обро-нил, когда угощал папиросами рабочих. Розенбаум поблагодарилГржимека, дал ему на пиво и пригласил к себе в гости, в гостиницу,куда он с утра переехал, не желая стеснять Квятковского.

Под вечер Гржимек явился, причем был он слегка навеселе.Розенбаум усадил его в кресло и с ходу стал расспрашивать о жи-тье-бытье, о работах в порту, о заработках и о настроениях рабо-чих. На последний вопрос бывший матрос ответил несколько нео-жиданно: «Если бы у меня было под рукой оружие, честное слово,я бы всех их перестрелял. Это все прохвосты, дурни и большевики,а вы знаете, как я их «люблю». Но что сделаешь, живя с ними водном бараке, вою с ними заодно..,а порою и водку с ними пью».Услышав такие откровения, Розенбаум сказал Гржимеку: «Доро-гой, живи с ними и дальше так, более того, постарайся от них уз-нать, нет ли среди них какой-либо революционной организации.А чтобы было тебе за что с ними выпить, вот тебе, братец, стозлотых. Сделаешь мне это дело, то сможешь неплохо заработать. В

231

общем, как только что-либо узнаешь, лети ко мне...». Гржимек,несмотря на хмель в голове, все прекрасно понял, что и подтвер-дил словами, сказанными при прощании: «Командор, как и в бы-лое время, в 1920 году, я вас не подведу».

Между тем Розенбаум продолжал свои прогулки по порту.Однажды, проходя мимо оживленно беседовавших рабочих, онкраем уха услышал с их стороны отдельные долетевшие до негослова: «собрание, Ястарня, шхуна». Собрать эти слова воединобыло несложно: ясное дело, что речь шла о каком-то сборище.Одного только не мог понять Розенбаум, неужели Ястарня, где жи-вут рыбаки-кашубы – люди достаточно зажиточные, известные своимпольским национальным духом и глубокой преданностью католи-цизму, может стать местом проведения революционного собрания?В связи с этим он решил побывать в Ястарне, чтобы на месте обду-мать возникшие вопросы. Среди рыбаков-кашубов им ничего по-дозрительного замечено не было, но зато обратила на себя вни-мание очень красивая, замечательно оснащенная шхуна с золоты-ми накладными буквами на борту «Добра новина» («Добрая весть»),Поговорив с рыбаками, Розенбаум выяснил, что хозяином шхуныявляется сын богатого торговца, студент Варшавского политехни-ческого института Леон Цзиковский. Все лето он проводит на яхтев море, в компании друзей, а зимой оставляет ее на попечениеястарнских рабаков, а точнее, на солтыса (старосту) рыбацкой де-ревни Кшиштофа Копали. Розенбаум нашел старосту, и тот любез-но согласился «столичному пану» показать «Добру новину». Повнутреннему своему устройству шхуна походила на яхту и быладвухпалубной. Внизу, под верхней палубой находились жилыепомещения, в средней части была большая кают-компания, на кормеимелись две небольшие каюты (на два и четыре места), а на носуразмещался кубрик на восемь человек. Шхуна командору понра-вилась. При осмотре ее у него стали зарождаться светлые воспо-минания о своих былых морских мечтаниях, но они тотчас же былипрерваны внезапно появившейся догадкой: «а вдруг шхуной захо-тят воспользоваться рабочие-революционеры?». Поэтому он сразуже обратился с вопросом к старосте: «Скажите, почтенный, а нельзяли договориться об аренде шхуны на один день для прогулки поморю?». На что Кжиштоф Копаля ответил: «Ни в коем случае. Та-кова воля владельца. Несколько дней тому назад был у меня кто-то

232

из Гдыни, похожий на моряка-матроса, который также хотел заа-рендовать шхуну часа на три для прогулки и даже предлагал хо-рошие деньги, но я, несмотря на настойчивые просьбы приезжего,ответил ему отказом. Для меня честное рыбацкое имя важнее все-го». Выразив внешне сожаление по поводу несговорчивости ста-росты, внутренне Розенбаум еще более утвердился в правильностисвоих предположений о наличии в порту нелегальной организа-ции: «след найден и теперь надо нажимать на Гржимека». Но де-лать этого не пришлось. Как только на следующий день он разыс-кал в порту Гржимека, тот, не дожидаясь вопроса командора, тот-час же ему сообщил: «Все, что вас интересует, я уже имею. Вечеромбуду у вас со всеми данными на руках». Так оно и случилось. Прав-да, в отличие от прошлого визита, Гржимек на сей раз был трезв ивел себя подчеркнуто солидно.

Начал он с сообщения о том, что революционная организа-ция в порту есть и называется она «Польска работнича» («РабочаяПольша»). Возглавляет ее рабочий Ян Вержба. Он бывший под-шкипер с парохода «Полония» общества «Балтик». Его ближай-шие помощники: Войцех Млот, Винцент Вржод и Кароль Куява.Все члены комитета живут в портовом бараке, всю документациюхранит у себя Войцех Млот. В организации насчитывается около200 членов. Свое краткое сообщение рабочий закончил словами:«Комитетчики планировали провести собрание представителейорганизации в Ястарне, на шхуне «Добра новина», куда по этомуповоду ездил Ян Вержба с целью ее аренды с тем, чтобы собраниесостоялось в море. У него была даже подготовлена судовая коман-да из рабочих, плававших ранее на самых разных судах, но ввидутого, что ему наотрез отказали в найме шхуны, он отложил прове-дение собрания на неопределенное время».

Похвалив Гржимека за работу, Розенбаум выплатил ему трис-та злотых под расписку, а от себя лично добавил сослуживцу еще20 злотых, что называется, «на пропой». От последних для види-мости он отказывался, но потом с благодарностью взял, пообещави на будущее быть командору полезным. После того как Гржимекушел, советник и доверенный госполиции отправился к шефу мес-тной госполиции майору Прушинскому. Представившись полнымсвоим титулом, Розенбаум предъявил ему завизированные ордерана аресты и попросил произвести таковые сегодня же ночью в двух

233

портовых бараках одновременно, добавив при этом, что списоквсех членов организации полиция найдет у Войцеха Млота. Май-ор Прушинский обещал все сделать оперативно, а главное – «какнадо», гарантируя при этом уже вечером следующего дня показатьсоветнику госполиции выявленные у арестованных материалы. Ве-чером Розенбауму действительно удалось ознакомиться с некото-рыми вещественными доказательствами, подтверждающими нали-чие в Гдыне организации «Рабочая Польша». Аресты продолжа-лись в городе и порту на протяжении трех суток. В результате зарешеткой оказались 187 человек. Операция в Гдыне от начала ееи до полного завершения заняла два месяца. В первых числах но-ября Розенбаум вернулся в Варшаву. Здесь, в Главном управлениигосполиции, он занимался анализом материалов, полученных вГдыне, и другой, как он сам называл ее, – «бумажной работой».

Зима 1927 года прошла у Эдуарда Розенбаума преимуще-ственно в стенах служебного кабинета. То, чем он занимался, труднобыло даже назвать работой. Иногда начальство приглашало его ксебе для выяснения каких-то деталей, связанных с его былой раз-ведывательной деятельностью то в Лодзи, то в Кракове, а то и на«крэсах», но такие вызовы практически не нарушали монотоннос-ти серых будней. Нелегким бременем становилась и некогда при-вольная холостяцкая жизнь. Напоминали о себе и прежние боляч-ки. Правда, к весне советник слегка оживился, стал подумывать онастоящей работе, и это внутреннее предчувствие чего-то новогоего не подвело.

Где-то в конце марта – апреле Розенбаума пригласил к себеКорвин-Пиотровский и предложил готовиться к срочной команди-ровке в Познань на крупный химический завод «Индустрия хими-кальна», где за последнее время прошли на экономической почведве забастовки. Сам факт забастовок, судя по всему, не очень бес-покоил полковника («они были, есть и будут» – не раз говаривалон), больше всего его волновало то, что до сих пор в этом регионезабастовок не было. Как истинный патриот он несколько раз в при-сутствии советника выражал свое недоумение по этому поводу: «Нуладно, Лодзь, Жирардов – там всегда не хватало патриотизма, ночтобы в Познани готовили нам удар в спину – это уж слишком...Ведь познанские поляки широко известны своей преданностьюнезависимой Польше, а тут... Одним словом, сам понимаешь, дру-

234

же, – надо ехать. Кстати, там ты будешь не один, по соседству схимзаводом, на сталелитейном заводе «Познань», работает твойбывший помощник Вильгельм Вернер. Как он нам сообщает, наего заводе пока все спокойно, так что ты можешь прибегнуть к егоуслугам».

Когда Корвин-Пиотровский стал говорить о самом предприя-тии и его продукции, то Розенбаум уловил в его речах и другуюпричину для беспокойства. Завод этот был акционерным и принад-лежал «Польскому химическому обществу», находящемуся под по-печительством президента Польской Республики профессора-хи-мика Игнация Мосьцицкого, являвшегося также и почетным пред-седателем этого общества. Одним cловом, полковнику хотелось,чтобы его ведомство в глазах высшего политического руководствабыло, что называется, «на месте».

Сообщив, что директором этого завода является доктор химииЭдгард-Роберт Риттер, полковник добавил, что от шефа, генералаРозвадовского, Розенбаум получит письмо для передачи директорузавода с самыми общими сведениями о возложенной на него мис-сии и с просьбой о полном содействии ему со стороны админист-рации. Напомнив о необходимости по прибытии в Познань пред-ставиться шефу воеводской госбезопасности генералу Маковско-му, Корвин-Пиотровский в отношении этой встречи дал своемудоверенному лицу и советнику несколько рекомендаций: «Не оби-жайся, друже, но хочу тебя предупредить. Генерал Маковский –коренной познанец и при Вильгельме II служил в немецкой армииротмистром уланского полка, носящего имя кайзера и квартиро-вавшего в той же Познани. Большой службист и педант, он везде ивсегда требует по отношению к себе чисто официальных отноше-ний и очень не любит, чтобы лица, стоящие ниже него по службе,без его к тому требования, высказывали ему непрошенно свое лич-ное мнение по делу».

Не дав опомниться опешившему от неожиданности советнику(где, когда и с кем он мог себе позволить такое), полковник пере-шел на несвойственный ему приказной тон: «На подготовку к этой,думаю, довольно длительной по времени командировки, даю тебетрехдневный срок, при выезде получишь суточные за месяц впереди на могущие возникнуть в Познани расходы на дело (здесь Кор-вин-Пиотровский сделал небольшую, но многозначительную пау-

235

зу) ... две тысячи злотых». Получив такие наставления, Розенбаумне через три дня, а уже на следующий день выехал в Познань. Вовремя встречи с генералом Маковским он не позволил себе произ-нести ни одного лишнего слова. Сам же генерал предельно лако-нично охарактеризовал положение дел на химзаводе: «Две заба-стовки на заводе действительно имели место, но носили они чистоэкономический характер. Сейчас завод работает нормально. Ду-маю, что политической подкладки у этих забастовок нет». Однако,посмотрев на молча взирающего на него Розенбаума, Маковскийсделал небольшую паузу, после чего его самоуспокоенность сме-нилась на некую нервозность. Он, в частности, сказал: «Конечно,в настоящее время, когда во всей Европе влияние социалистичес-кого Востока становится очень заметным, можно ожидать всякихсюрпризов. Нельзя ни за что ручаться. Москва не жалеет средствна пропаганду своей идеи всемирной социалистической револю-ции и, к сожалению, у нас, как у ближайшего соседа с противопо-ложным мировоззрением. Разносчиками коммунистических идейповсеместно выступают евреи. К счастью, в нашем Познанском во-еводстве их практически нет, а если и есть, то максимум процентадва... Впрочем, вы свободны. Буду с нетерпением ожидать сведе-ний от вас».

Выйдя от генерала, Розенбаум решил не идти, как было зап-ланировано ранее, к директору завода, полагая лучшим повидатьсясо своим бывшим помощником в Кутно Вильгельмом Вернером.Придя к нему на квартиру, советник полиции застал его уже воз-вратившимся с первой заводской смены. Уединившись в отдельнойкомнате, агенты повели разговор о жизни и политическом положе-нии в Познани. Вернер, в частности, сообщил о том, что организо-ванного движения среди местных рабочих с явно революционнымуклоном в Познани не существует. Хотя в последние две неделикакое-то непонятное возбуждение среди общей массы рабочихимеет место. То тут, то там стали говорить о несправедливой оцен-ке их труда, о повышении заработной платы. На этом требованииособенно настаивали пришлые рабочие из центральной Польши.Рабочих-евреев на заводах нет, кроме двух лаборантов на хими-ческом предприятии. С помощью своих приятелей Вернер устано-вил за ними наблюдение, но до сих пор в их поведении ничегопредосудительного не замечено.

236

Получив эту информацию, Розенбаум условился с Вернеромпродолжить этот разговор на следующий день у него в гостинице,а сам направился на химзавод. Его директор доктор Риттер послеознакомления с письмом от генерала Розвадовского, врученным емуРозенбаумом, как-то сразу потеплел и, глядя в глаза собеседнику,заявил: «Я более чем уверен, что прошлые забастовки являютсярезультатом какой-то политической интриги. Мы почти полностьюудовлетворяем экономические требования рабочих, но последниепо-прежнему находятся в каком-то возбужденном состоянии. В этомя убеждаюсь после каждого ежедневного обхода фабрики. При-знаюсь, что несмотря на все мое желание и старание, я не могудокопаться до истинных причин их враждебности. Поэтому, госпо-дин советник, я буду вам очень обязан, если вы сумеете развязатьэтот узел противоречий, и обещаю вам наперед, что с моей сторо-ны вы будете иметь необходимое содействие в решении стоящейперед вами задачи. Тем более что генерал Розвадовский пишет,что вам можно во всем доверять, представляя даже полную свобо-ду действий».

Розенбаум же для развязки так называемого узла в Познанирешил использовать тот же способ, который привел его к успешно-му разрешению подобного дела в Жирардове. А потому он поста-вил перед доктором Риттером целый ряд вопросов, от решения ко-торых могло зависеть успешное выполнение задания. Они каса-лись как должности, в которой придется работать агенту, формывзаимоотношений с ними, оплаты его труда и т.д. Риттер, что назы-вается, с ходу ответил на эти вопросы и согласился удовлетворятьвсе условия, выдвигаемые Розенбаумом, включая и такое правопоследнего, как «давать или не давать директору информацию оходе политического сыска». Что касается должности, то наиболееподходящей для советника госполиции он посчитал должность смен-ного мастера, на которую была весьма кстати и официальная ва-кансия. Розенбаум с этим предложением также согласился, прики-нув сразу, что быть мастером, особенно сменным, это весьма ши-рокая возможность общаться со многими рабочими и в то же время– быть рядом с начальством. После этого довольный директор ска-зал: «Сейчас для проформы напишите прошение о приеме на ра-боту, а завтра можете становиться в третью смену. Уже сегодня япредупрежу всех начальственных лиц о вашем назначении и о ва-

237

шем выходе завтра на смену. Приходите на завод во время работыпервой смены (с 6 до 14 часов), а я распоряжусь, чтобы ее смен-ный мастер ознакомил вас с производством, отделами, а также сосвоими обязанностями». Так, с 11 апреля началась работа Розен-баума по политразведке на химзаводе в Познани. Уже уходя изкабинета директора, он попросил подготовить ему сведения о ко-личестве работающих с разделением их на местных и приезжих изцентральной Польши: «Для последних, – добавил он, – желатель-на отметка – откуда прибыл, с какого времени работает. Хотелосьбы знать также, имеются ли среди рабочих евреи». Выслушав по-желания агента, директор улыбнулся и пообещал все оперативносделать.

Вечером того же дня в гостиничном номере состоялась встре-ча Розенбаума с Вернером. Советник, поделившись своими ново-стями, попросил Вернера дать ему фамилии людей, находящихсяна химзаводе под подозрением у его приятелей, а также попросилпомочь подыскать подходящую однокомнатную квартирку, чтобыона была под стать сменному мастеру и холостяку. Такой у Верне-ра сразу не нашлось, а в отношении подозрительных лиц он по-обещал поработать.

Утром при подаче прошения директору завода Розенбаумполучил от него необходимый список, напечатанный на пишущеймашинке, с соответствующими пометками. Постепенно входя в курсновой для себя производственной деятельности, он стал приобре-тать, преимущественно среди приезжих, нужные знакомства, чуткоприслушивался к разговорам вокруг. Для того чтобы как можноскорее завоевать расположение к себе рабочих, новый мастервсегда старался пойти им навстречу, не отмечал опозданий на ра-боту, покрывал незначительный брак в продукции, позволял не-продолжительные отлучки со смены и т.д. Там, где упущения былипосерьезнее, он делал рабочим замечание в форме братского илиотеческого наставления, никогда не повышая голоса. В разгово-рах с рабочими употреблял чаще всего обращение «братец», такчто вскоре на заводе он стал «своим парнем». Похоже, такое мне-ние дошло и до ушей директора Риттера, несколько озадаченногомолчанием советника госполиции. Вероятно, в связи с этим он вовремя обхода цехов, увидев Розенбаума оживленно разговарива-ющим с одним рабочим, громко сказал в его адрес: «Мастер, вы

238

лучше смотрите за работой, а не отвлекайте рабочих от дела про-стыми разговорами». На это замечание сменный мастер вытянулсяи ответил: «Виноват, господин директор». Данное директорскоезамечание оказалось ему весьма кстати, снискав еще большеерасположение рабочих к мастеру. Как потом выяснилось, дирек-тор поступил именно так вполне умышленно, по-своему подыгравбывшему импрессарио. Так шаг за шагом Розенбаум добивалсядоверия к себе со стороны рабочих.

Приближался рабочий праздник 1-го мая. Правительством, каки в прежние годы, было разрешено в этот день шествие рабочих.Наиболее активной была при подготовке праздника партияпольских социалистов – ППС. Когда рабочие спрашивали своегосменного мастера, будет ли он участвовать в этом празднике, онбез малейших колебаний давал всем утвердительный ответ. И дей-ствительно, в весенний праздник трудящихся он шел в одних рядахс ними. После Первомая рабочие стали с ним еще более откровен-ны. А на костельный праздник Пресвятой Девы Марии (это было15 августа) один из рабочих, приехавший недавно из Лодзи, Ме-числав Мухлинский, устраивая дома именины своей жены Мари-анны, пригласил мастера к себе в гости. Среди них был и лабо-рант Леон Либих. На именинах преимущественно были рабочиехимзавода, несколько человек представляли и другие предприятиягорода, но все без исключения были уроженцами Лодзи. Всего го-стей было 18 человек. После того как гости выпили по рюмочке ипо второй, Розенбауму стало ясно, что все присутствующие на ве-черинке – активисты прокоммунистической рабочей организации«Валька з капиталэм» («Борьба с капиталом»). Оказалось, чтоМухлинский – председатель комитета, а Либих – его заместитель.Марианна также была членом комитета и проводила работу напробковой фабрике. Среди присутствующих на именинах былидве работницы этой фабрики, Ванда Мальшевская и Ядвига При-луцкая – ее подруги и члены организации.

В ходе застолья выяснилось, что присутствующие озабоченынедостаточным ростом организации. Это в первую очередь каса-лось коренных жителей Познанщины. Особенно трудно, отмечалиони, поддаются революционной агитации рабочие мыловаренногои сталелитейного заводов. В члены организации за последнее времявступили только четыре человека. Леон Либих говорил, что причи-

239

ной этому является отсутствие способных агитаторов. Он, в частно-сти, сетовал: «Вот если бы были все мы такими, как Мильх. Будучичахоточным, слабым и больным, он тем не менее делает наше дело.И четыре человека со сталелитейного завода – это его заслуга.Сейчас он находится в больнице, но и там он проводит нужнуюнам работу. Считаю, что неплохим средством привлечения в своиряды рабочих могли бы стать подписные листы, чтобы в случае уволь-нения, что сейчас распространено, человек не остался бы без гро-ша в кармане. По новому закону, если поденный рабочий в тече-ние 28 дней не станет на работу, то он подлежит увольнению...».

Первой откликнулась на призыв Либиха Марианна Мухлинс-кая, которая взялась за внедрение подписных листов у себя напредприятии. Ну а для начала решила проверить на сей счет от-зывчивость к рабочему делу гостей. Никто, разумеется, не стал про-тестовать. Первой положила на тарелку за себя и за мужа взнос в10 злотых сама виновница торжества. Когда она подошла к Розен-бауму, он тоже положил 10 злотых, остальные клали кто сколькомог. Всего было собрано чуть больше 100 злотых. Эти деньги припрощании были переданы Либиху.

Получив весомые доказательства наличия в Познани револю-ционной организации, Розенбаум решил до поры до времени ни-кому об этом не говорить. Во-первых, он еще не знал, у кого нахо-дится список членов организации, во-вторых, ему не хотелось на-влекать на себя подозрения проведением арестов сразу же послеименин, в-третьих, он решил проследить, что раскроет в этом жеделе его помощник Вильгельм Вернер, до этого отрицавший нали-чие в городе нелегальной организации.

В течение месяца Розенбаум безрезультатно занимался реше-нием поставленных самому себе задач, пока в конце концов самМухлинский не заговорил с ним по интересующим его вопросам.Это было в начале октября. Сразу же после окончания смены иполучения зарплаты Мухлинский пригласил мастера на пиво, и тотохотно согласился. Усевшись в укромном уголке полупустого ка-бачка, оба начали говорить о чем придется, пока Мухлинский по-чти шепотом и с радостью на лице не сообщил Розенбауму, чтоколичественный состав организации, благодаря подписным лис-там, начал расти, причем не только у них на заводе, но и там, гдеранее проводимая агитация не давала должных результатов. К

240

«Борьбе с капиталом» примкнули познанские пекари, трубочисты,жестянщики. Их представители Адам Сярковский, Бронислав Жо-лондзь, Зыгмунт Мотковский, Мстислав Михалкевич предложиликомитету свои услуги по агитации. Сказал Мухлинский и о потеряхдля организации: умер Мильх, собирается перенести свою рево-люционную работу в Лодзь Либих. Он окончательно решил зая-вить о своем увольнении с завода с тем, чтобы продолжить дело«Борьбы с капиталом» в родном городе. «На бедного Либиха, –заметил Михлинский, – очень подействовала смерть его другаМильха. Со дня смерти последнего он ходит как полуумный, такчто уехать ему из Познании в Лодзь необходимо. Ну а там уж онразвернется. Вместе с Лодзью мы – сила...». Жалея Либиха, что, помнению собеседника, было так нетипично для революционеров,Мухлинский проговорился о том, что списки и вся документацияорганизации находятся на хранении у этого «пламенного борцаза освобождение рабочего класса».

Получив все эти сведения, Розенбаум уже на следующий деньотправился к генералу Маковскому с просьбой о немедленном на-чале арестов среди членов познанской организации «Борьба скапиталом». Последний был крайне удивлен информацией, полу-ченной от советника госполиции, а потому обошелся без всяких кэтому комментариев, лишь заявил: «К арестам бунтовщиков и за-бастовщиков мы приступим уже ночью. Вы свободны». Еще болеебыл удивлен результатами работы Розенбаума директор завода,ибо он уже давно считал так называемого «сменного мастера» клас-сическим бездельником. Уже прощаясь и благодаря агента за двой-ную работу по развязке «проклятого узла», он признался в том,что был момент, когда он уже не верил в успех задуманного дела.

После удачно проведенной в Познани операции Розенбаумработал в Варшаве в Главном управлении, занимаясь, как и рань-ше, обработкой материалов, взятых при разгроме познанской орга-низации. В списках ее членов, изъятых у Леона Либиха, значились715 человек. Большинство из них были арестованы и первичноерасследование показало тесные связи этой организации с Лод-зью. Когда с готовой пояснительной запиской к упомянутым мате-риалам Розенбаум пошел на доклад к Корвин-Пиотровскому, то отнего он узнал, что в Лодзи по спискам Михаила Козакевича уженачаты аресты, но вместе с ними появились кое-какие вопросы.

241

Главный из них касался того, арестовывать или нет крупных чинов-ников, попавших в список Козакевича в качестве подозрительныхлиц? К таковым принадлежали: Станислав Гонсиоровский – началь-ник городского паспортного стола, Мечислав Медзинский – на-чальник воеводского налогового отдела, и Ольгерд Окулич – на-чальник воеводской инспекции труда. Генерал Поплавский как шефбезопасности не решился на арест и обыск у них, о чем сообщилпо телефону начальнику Главного управления госполиции генера-лу Розвадовскому. В связи с этим генерал Розвадовский приказалКорвин-Пиотровскому командировать в Лодзь советника полициии своего доверенного человека с целью установления причастнос-ти этих лиц к антиправительственному сообществу. Ввиду деликат-ности дела Розенбауму рекомендовалось, в случае обнаружениядостаточных оснований для задержания этих чиновников, произ-вести аресты необходимо было самым секретным способом, безлишнего шума. На выполнение этого задания ему давалось не бо-лее десяти дней. Говоря об исключительной важности порученногоРозенбауму дела, полковник, как бы оправдываясь, провожая егоиз кабинета, заметил: «Дело это находится на контроле у прави-тельства, и я бы сам взялся за его выполнение, если бы не нашивнутренние проблемы. Дело в том, что в ближайшем будущем ге-нерал Розвадовский оставит пост шефа госполиции и займет дол-жность военного вице-министра и одновременно командующегоВаршавским военным округом. Ввиду этого мне поручено привестив полный порядок все дела Главного управления». Сказанное Кор-вин-Пиотровским для Розенбаума не было новостью, ибо слухи оповышении генерала уже ходили среди чинов госполиции, но всочетании с аргументацией иного, уже личного, свойства оно при-обретало характер некоторой доверительности в общении началь-ника и подчиненного, в прошлом – приятелей. 27 марта 1928 года,в день получения задания, Розенбаум выехал курьерским поездомв Лодзь.

Прибыв в Лодзь, доверенный госполиции сразу же встретилсяс Михаилом Козакевичем и задал ему главный вопрос: «Как попа-ли в список подозрительных лиц господа Гонсиоровский и Оку-лич?». На что Казакевич ответил: «Все обстояло очень просто! Бу-дучи в баре «Автомат», я без всякого специального намерения, асовершенно случайно у стойки, где выпивали и закусывали эти

242

господа, услышал, как Гонсиоровский сказал, обращаясь к Оку-личу, что до него дошли слухи о массовых арестах в Познани ичто, к сожалению, среди арестованных оказались Либих и Мух-линский («хорошие ребята, помню их еще со школьной скамьи,когда, до поступления в гимназию, я учился вместе с ними во 2-йсемиклассной народной школе в Лодзи»). Больше всего меня по-разило то, что они говорили о государственных преступниках ижалели их вслух, нисколько не думая о том, что эти слова все окру-жающие их люди довольно хорошо слышали. Медзинский не уча-ствовал в этом разговоре, а лишь поддакивал двум собеседникам.Замечу, что все они государственные чиновники, и их прекраснознают в городе».

Визит к генералу Поплавскому позволил советнику госполи-ции узнать некоторые сведения, касающиеся подозреваемых чи-новников. А именно то, что Мечислав Медзинский – дворянин, сынпомещика из-под Пнева, что рядом с Лодзью, человек со средства-ми; Ольгерд Окулич – из семьи чиновника министерства путей со-общения, подпоручик в отставке, во время похода 1920 года вое-вал в легионах Пилсудского, был тяжело ранен в живот. Что каса-ется Станислава Гонсиоровского, то он оказался сыномвагоновожатого городского трамвая. Рабочее происхождениепоследнего сразу настроило и генерала, и советника госполициина то, что от Гонсиоровского вполне можно было ожидать сочув-ствия и помощи революционному движению пролетариата.

В поисках более близких контактов с упомянутыми чиновни-ками Розенбаум обратился к генералу Поплавскому с просьбойкак-то познакомить его хотя бы с одним из них, но так, чтобы пос-ледний не мог догадаться, что объединяет Розенбаума и Поплавс-кого. Генерал призадумался, а потом сказал, что видит только однувозможность к удовлетворению этой просьбы – это то, что еслигосподин советник играет в бридж или винт, особенно в винт. «Втаком случае, – пояснил он, – я вас познакомлю с адвокатом Бок-шицким – большим любителем винта, членом местного клуба зем-левладельцев, в котором бывает и Медзинский, также увлекаю-щийся игрой; оба постоянно ищут себе партнеров в этом. Я пере-говорю со своей женой, она подруга адвокатской жены, с тем,чтобы через день-два пригласить эту чету к нам на обед, где я васпредставлю как старого знакомого еще по Петербургу. А сегодня

243

приглашаю вас к себе на рюмку водки. Думаю, что с помощьюжены мы быстрее всего встретимся с Бокшицкими». Так оно и полу-чилось. Генеральша уже в конце обеда сообщила, что она перего-ворила по телефону с пани Бокшицкой, и та пообещала быть уних в гостях уже завтра. Посидев еще немного у генерала, Розен-баум пошел к себе в гостиницу. К вечеру ему стало скучно, и онрешил прогуляться по городу, да и заглянуть в бар «Автомат», вкотором раньше никогда не был, так как «вообще испытывал анти-патию ко всяким автоматам». Там он пробыл около получаса, но вполной мере убедился, что в этом заведении возможно подслушатьлюбой разговор, даже не напрягая слух. Вся публика «Автомата»состояла из внушительного вида мужчин и женщин легких нравов,и все они почему-то не могли разговаривать тихо.

Дождавшись назначенного для званого обеда дня и часа, Ро-зенбаум пошел к Поплавским. Генерал представил его чете Бок-шицких как Ружицкого, т.е. под театральным псевдонимом, под этойфамилией он проживал и в гостинице. Адвокат, узнав, что «госпо-дин Ружицкий – большой поклонник винта, бриджа и покера»,сразу же пригласил его в клуб на вечернюю партию винта. Адво-кат предложил будущему партнеру заехать за ним в гостиницу,чтобы потом было удобнее ввести его в клуб землевладельцев.

Оба приехали в клуб, когда было уже достаточно поздно, нопартия винта в обществе Бокшицкого и Медзинского состоялась.Свою первую игру они закончили уже под утро, условившись оновой встрече на «зеленом поле», т.е. за карточным столом, черездень. Таких встреч было несколько, и когда карты всех троих дос-таточно сблизили, адвокат предложил всем поужинать тут же, вклубе. Партнеры с этим согласились, и здесь, совсем непроизволь-но (в связи с проблемами своей адвокатской практики), Бокшиц-кий коснулся интересующей Розенбаума темы. Он, в частности,заметил: «В связи с процессами над рабочими в Познани и Лодзидля некоторых недобросовестных адвокатов, особенно из числаевреев, начинается пора обильной «жатвы». Люди, заинтересо-ванные в оправдании своих близких, обвиняемых в принадлежно-сти к революционному движению, готовы платить адвокатам беше-ные деньги, а последние этим пользуются, стремясь содрать с нихпоследнюю шкуру, зная наперед, что дела не выиграют. АдвокатБеренштам для ведения такого рода дел установил просто фантас-

244

тическую таксу, и тем не менее находятся глупцы, набивающие креп-ко его карманы. Я недавно также взялся за одно из таких дел,когда объявил клиенту о сумме своего гонорара, последний зая-вил мне, что я, видно, не хочу вести его дела, так как за такоенебольшое вознаграждение защита давно уже не делается. В до-казательство серьезного своего отношения к этому делу, как и кдругим своим процессам, я попросил клиента не давать мне аван-сом вознаграждения, а только после его завершения».

Медзинский, не став вдаваться в размеры адвокатских гоно-раров, включился в начавшийся разговор, выразив недоумение поповоду того, «как вообще можно защищать убийцу и других явныхпреступников против государства». После чего выразил сожале-ние, что «революционная зараза проникает не только в рабочуюмассу, но и в нашу чиновничью среду». Восприняв это замечаниекак намек на кого-то из конкретных чиновников, Бокшицкий сразуже ему сказал: «Если вы думаете о господине Г. (в Польше в товремя было широко принято в разговорах между собой в обще-ственных местах о каком-либо известном им человеке называтьпоследнего одной заглавной буквой имени или фамилии – В.Ч.),то вы глубоко ошибаетесь: он просто глубоко экзальтированныйчеловек, но духом революции он совершенно не заражен». Меж-ду тем эту спонтанную догадку Медзинский отвел очень мягко идипломатично, сказав, что он не имел в виду ни Зет и Жет, а про-сто сказал то, что сказал, – «революционная зараза проникает, ксожалению, в среду чиновничества».

В этом месте Ружицкий счел нужным перевести начатый разго-вор на другую тему, дабы лишний раз показать, что сказанное егомало интересует, а потому он предложил собеседникам выпить заспокойное будущее всех присутствующих. Предложение сразу жебыло принято, и в дальнейшем ужин проходил в спокойной обста-новке. В ходе его из соседней комнаты к буфетной стойке подо-шел молодой элегантный человек и, выпив рюмку водки, обернул-ся. Узнав его, адвокат пригласил его к столу. Тот подошел и, поздо-ровавшись с Медзинским и Бокшицким, коротко представилсяРозенбауму: «Гонсиоровский», а тот отчетливо ответил: «Ружицкий».Присев, молодой человек, обращаясь к адвокату в шутливой фор-ме, сказал: «Вот пытался выиграть для вас деньги, но, к сожале-нию, последние проиграл». «Как это для меня?» – недоуменно спро-

245

сил Бокшицкий. А Гонсиоровский ему в ответ, все также шутливо:«Собираюсь судиться, вот и хочу выиграть деньги на гонорар длявас...».

После этого молодой чиновник как-то засуетился и хотел былоуже откланяться, но, по настоянию Бокшицкого, остался в компа-нии со всеми. Ужин в клубе закончился только к рассвету. Ужерасходясь, Медзинский предложил Розенбауму разделить с нимисегодня вечер после службы в баре «Автомат», «так как по четвер-гам там подают прекрасные фляки». Последний охотно откликнул-ся на это предложение, но, прикинувшись наивным, сказал, что незнает, где этот автомат искать. Гонсиоровский тут же назвал адрес«Автомата» и добавил, что «это заведение – гордость Лодзи»...

Придя в гостиницу и немного отдохнув, Розенбаум решил пой-ти к генералу Поплавскому, чтобы от него по телефону поговоритьс Корвин-Пиотровским, ибо установленный для задания срок ужеистек. На вопрос генерала, что нового в их деле, Розенбаум отве-тил, что надеется в ближайшие дни поставить на нем точку и по-просил разрешения из его кабинета связаться с Варшавой. Гене-рал охотно это позволил. В разговоре с полковником советник по-лиции доложил о том, как расследуется дело с лодзинскимичиновниками, подчеркнув при этом, что пока подозрение падаеттолько на одного Гонсиоровского. Медзинский – вне подозрений,а с Окуличем в течение пары дней еще необходимо поработать.Корвин-Пиотровский в свою очередь попросил не затягивать с вы-полнением задания, так как генерал Розвадовский очень заинте-ресован, чтобы это дело было разрешено до его перехода на дру-гой пост. В конце разговора он с неожиданным раздражением со-общил, что «кругом все уже открыто называют имя преемникаРозвадовского на посту шефа госполиции – молодого и удачливо-го генерала Корциан-Заморского».

Закончив разговор с полковником и поблагодарив генералаПоплавского за его любезность, Розенбаум пошел в гостиницу, гдепровалялся остаток дня на диване. С наступлением темноты он со-брался и направился в клуб. Народу там было пока немного, и изсвоих новых знакомых Розенбаум застал здесь лишь одного Гонси-оровского. При первом же взгляде на него чувствовалось, что онне в себе. Воспользовавшись возможностью поговорить с молодымчеловеком без посторонних, Розенбаум предложил ему выпить по

246

бокалу вина. Сев за столик, он, извинившись, в шутку спросилсвоего собеседника: «Вы чем-то расстроены? Думаю, что в такомнастроении вы вряд ли на адвоката заработаете». После этого воп-роса-реплики Гонсиоровского словно прорвало: «Вы, вероятно,знаете, господин Ружицкий, что меня обвиняют в сочувствии к ре-волюционно настроенным рабочим. Да, это так, но я не могу ина-че, так как знаю, как горька доля рабочего человека. В тех услови-ях, при которых он живет, у него есть только два выхода: стать«беспробудным пьяницей» или «бунтарем-революционером». Сла-бохарактерные и эгоисты становятся пьяницами, а сильные духом,думающие не только о себе, но и о других, жаждут революции.Конечно, есть среди рабочих и другие, но и они постоянно осоз-нают шаткость свого состояния. Сам я – сын рабочего. Отец еще зарусскими стал работать на городском трамвае вагоновожатым. Итогда, и сейчас он работает не покладая рук, и почти весь егозаработок уходит на детей, на то, чтобы дать им посильное обра-зование и помочь выйти в люди. Нас у отца было шесть сыновей идве дочери. Сестры повыходили замуж, мне посчастливилось окон-чить гимназию и найти неплохое место, братья работают рабочимии лишь младший завершает сейчас обучение в варшавском учили-ще органистов. По окончании его в этом году ему обещано место вГнезненском соборе... Поэтому, близко зная рабочую жизнь, я немогу осуждать тех, кто хочет ее радикально изменить...».

Розенбаум выслушал его исповедь, как смог выразил ему своесочувствие, а затем, подливая вино, попросил молодого человека,успокоиться. К этому моменту пришли Медзинский и Окулич. По-здоровавшись, вся компания прошла в зал, где метали банк. Нача-ли играть, и только Гонсиоровский пока что присматривался к игре.Как выяснилось, ему просто не на что было играть, поэтому онначал просить у своих коллег дать ему в долг 25–30 злотых, с кото-рых он бы мог начать игру. Но приятели ему в этом мягко отказали,намекая на то, что дача в долг кому-либо во время игры – дурнаяпримета, ибо ей всегда сопутствует проигрыш. Вот, дескать, закон-чим играть, тогда и одолжим. Розенбауму же карта шла, и банкно-ты все более и более собирались возле него. Поэтому он с улыб-кой заявил, что никаким приметам не верит, и дал Гонсиоровскому100 злотых, а карта, как и прежде, все шла и шла к нему. Однаковскоре он последовал примеру Медзинского и Окулича и также

247

отошел от стола, решив в компании с ними составить партию вистаили бриджа. Гонсиоровский остался у стола один.

Этот вечер в клубе дал Розенбауму то, что он искал. Из чинов-ничьей троицы лишь Гонсиоровский был в списках подозреваемых,не случайно туда попавшим, но с Медзинским и Окуличем Козаке-вич явно перестарался. Оставалось выяснить, у кого находится спи-сок всей организации. Розенбаум интуитивно связывал их поиск состариком Гонсиоровским. По согласованию с генералом Поплавс-ким и полковником Корвин-Пиотровским он добился вызова моло-дого Гонсиоровского, якобы по делам службы, в Варшаву с тем, что-бы в это же время можно было у его отца произвести обыск. Однимсловом, все было сделано так, как это задумал Розенбаумом.

При обыске у старого Гонсиоровского был найден запечатан-ный пакет, в котором находился полный список членов организа-ции «Борьба с капиталом». По приказанию из Варшавы, старикабыло решено оставить на свободе. Станислав Гонсиоровский былподвергнут дисциплинарному наказанию с понижением в должно-сти. На принятие такого гуманного решения повлияла его хорошаядо настоящего времени служба в магистрате, молодой возраст исвойственная ему экзальтированность. Уже в день обыска у стари-ка Гонсиоровского Розенбаум с найденным у него списком подо-зрительных лиц прибыл в Варшаву. Так завершилась его агентур-ная работа в 1928 году.

248

Глава XIII. НА ОБОЧИНЕ

После завершения операций в Лодзи и возвращения в Вар-шаву Эдуард Розенбаум был оставлен на службе в той же должно-сти в Главном управлении госполиции. Здесь он продолжал зани-маться тем же, что и раньше, и, по логике вещей, он был вправенадеяться на получение очередного задания. Однако работа вЛодзи, при всей ординарности выполняемого задания, как в физи-ческом, так и в моральном отношении оказала на советника и до-веренного госполиции необычное угнетающее воздействие. Былли виной тому Гонсиоровский с его откровениями в отношении ра-бочего вопроса, в целом ухудшение собственного здоровья илиеще что-то, но в конце мая 1928 года он почувствовал себя совер-шенно скверно и стал просить у полковника Корвин-Пиотровскогоразрешения подать рапорт об увольнении с занимаемой должнос-ти. Понимая, что состояние Розенбаума весьма сложное, полков-ник посоветовал ему приложить к рапорту соответствующее свиде-тельство врачей и послал его на медосмотр к главному врачу Глав-ного управления доктору-полковнику Владиславу Сенкевичу.Последний покрутил, повертел, обстучал старого агента и, найдя унего сильную неврастению, склероз сердца, выдал ему свидетель-ство о неспособности к работе и о необходимости прохождениякурса лечения и отдыха в полицейском санатории в Закопане. Ра-порт Розенбаума об увольнении от должности был Корвин-Пиот-ровским принят. Перед самым его отъездом в санаторий генералРозвадовский распорядился выдать ему жалованье за два месяцавперед, выплатить причитающееся содержание на медицинскоеобслуживание и выдать справку об увольнении со службы по бо-лезни с 1 июня 1928 года.

Сдав все дела по службе, Розенбаум в начале июня выехал введомственный санаторий в Закопане, где пробыл до серединыавгуста. После выписки из санатория он решил поехать к своей

249

двоюродной сестре Марии Ястржембской, проживавшей близ Вол-ковыска на Гродненщине, в имении Пацевичи. Имение это при-надлежало помещику Леону Поплавскому, у которого муж Мариибыл управляющим. У семейства Ястржембских в ту пору гостила имать Розенбаума – Каролина Сигизмундовна. Поселившись у кузи-ны, Эдуард Эдуардович вел образ жизни достаточно беззаботный,что позволяли некоторые сбережения, впрочем, так легко жить ре-комендовали ему и доктора. Он почти ежедневно бывал в гостях тоу местного помещика Поплавского, то у других ближайших сосе-дей. Благодаря умению играть на гитаре, в карты, шахматы, недур-ному баритону, таланту рассказчика и своей былой близости ктеатральному миру, он на какое-то время стал подлинной душойместного общества. О его недавнем прошлом никто не догадывал-ся, да и он сам на какое-то время о нем забыл. Однажды, находясьв гостях в местечке Пески у местного ксендза Альбина, он позна-комился со служившей в доме у ксендза хозяйкой, сравнительномолодой жещиной Теодозией Кшижовской. С той поры он стал го-стить в Песках все чаще, в результате чего 27 ноября 1928 годаотец Альбин обвенчал Эдуарда и Теодозию в Песковском костеле.

Вскоре после скромной свадьбы Розенбаум с супругой выеха-ли в местечко Зельву, где рассчитывал получить место на фанер-ной фабрике братьев Конопацких. Жили «молодые» в ту пору оченьскромно, снимая комнату в крестьянской хате у некоего Белиды.Деньги были на исходе, продукты питания здесь были недешевы, азима 1928-1929 годов стояла необычайно суровая. Температуравоздуха по Цельсию достигала 48 градусов мороза, так что топитьпечь надо было как можно чаще. И хотя в окрестностях Зельвылеса было немало, но из-за трудности в доставке дрова в ту зимустоили весьма недешево. Находясь достаточно продолжительноевремя в таком бедственном положении, вдобавок без службы исредств к существованию, Розенбаум не раз уже подумывал о воз-вращении на службу в полицию. Причем уже все равно какую (по-литическую или наружную), но сколько бы он ни заводил с женойразговор на эту тему, всегда получал от нее один и тот же ответ:«Эдя, выбирай одно из двух: или я, или полиция». И это при всемтом, что Теодозия ни до брака, ни после не имела никакого пред-ставления о службе Эдуарда в полиции. Она скорее бы поверила,что он был артистом, но полицейским – никогда в жизни.

250

В апреле 1929 года без чьей-либо посторонней помощи Эду-арду Розенбауму удалось получить работу на цементном заводе«Высока» в местечке Россь26, неподалеку от Волковыска. Несколь-ко дней с утра до вечера он дожидался приема у директора заво-да Мирецкого, пока тот не сжалился и не взял явно нездешнегочеловека на завод. В обязанности Розенбаума входило наблюде-ние за насыпкой готового цемента в бумажные мешки и фанерныебочки, за их завязкой и укупоркой и последующей погрузкой вжелезнодорожные вагоны. Вначале он работал простым рабочим,а потом заведующий рампой сделал его своим помощником. Заводработал в три смены, а специфика его работы была такова, что нарампе он находился от 16 до 18 часов в сутки. Но это полбеды,вскоре, где-то в конце сентября, в связи с разразившимся в Польшепромышленным кризисом, сначала тихо, а потом все громче на заво-де стали поговаривать, что на зиму предприятие остановится и будетотправлять потребителям лишь продукцию, имеющуюся в запасе.

В октябре начались массовые увольнения рабочих, однако,как заметил Розенбаум из доверительного общения с ними, ониотносились к этому делу спокойно («Ничего страшного нет, до летапродержимся»), полностью полагаясь на дотации из государствен-ного рабочего фонда. При расчете с рабочими администрациявыплачивала им жалованье за две недели вперед, исходя из сред-ней ставки за день; двухнедельную плату от суммы средней днев-ной ставки за последние 13 недель и за неиспользованный отпуск(отпуск полагался рабочему после трех месяцев работы, а служа-щему – после шести месяцев работы на данном предприятии). Входе увольнения настроение рабочих было вполне спокойное илояльное как по отношению к заводской администрации, так и вцелом к правительству. «Кризис есть кризис», – с пониманием го-ворили о сложившейся ситуации рабочие. Одну из причин такойреакции на возникшие тогда экономические трудности Розенбаумсвязывал с тем, что на цементном заводе «Высока» в Росси каксреди рабочих, так и среди служащих не было ни одного еврея, ибольшинство рабочих (свыше 70 %) состояло из казаков и украин-цев, бежавших сюда из Советской России. Остальные 30 % состав-ляло местное белорусское население. Среди рабочих завода окаких-либо революционных настроениях и речи не могло быть. Темболее что поселившиеся здесь «беженцы из советского рая, имели

251

реальную возможность сравнивать, что было там и что они имеютздесь».

15 ноября получил расчет на заводе и Розенбаум, перешед-ший, как и другие уволенные, на содержание специального госу-дарственного фонда, который выплачивал им нормально пособиев течение 13 недель; затем срок этот был продлен до 24 недель.Так прошел 1929 год.

В начале марта Розенбауму удалось устроиться сменным рас-пиловщиком на лесопильный завод графа Адама Браницкого. Этаработа физически была явно не по силам бывшему импрессарио,которому уже пошел шестой десяток. И как только представилсяслучай побывать в Варшаве, куда он был вызван варшавской ку-зиной в связи с болезнью матери, он сразу же решил встретиться ипоговорить с полковником Корвин-Пиотровским, занимавшим, каки прежде, пост заместителя шефа госполиции. Узнав от дежурногочиновника о визите Розенбаума, полковник сразу же вышел к немунавстречу, пожал руку и усадил для беседы. В самом начале ее онсовсем по-дружески пожурил советника и доверенного госполи-ции за то, что последний более года не давал о себе никаких вес-тей и предложил ему бросать свою угробляющую его работу и воз-вращаться на прежнюю должность в Варшаву. «Тем более, – доба-вил он, – что новый наш шеф Корциан-Заморский неоднократно вразговоре со мной расспрашивал о тебе».

На это предложение со стороны полковника Розенбаум отве-тил ему решительным отказом, объяснив и причину его, включая имнение жены – «или я, или полиция». Тогда Корвин-Пиотровскийзаметил: «Послушай, друже, если ты не можешь или не хочешь посемейным обстоятельствам вполне официально служить в нашемуправлении, то кто тебе мешает сотрудничать с нами частным исекретным образом». На что собеседеник сказал следующее: «Это,разумеется, приемлемое предложение, но, с другой стороны, из-за невозможности приезжать сюда я вряд ли могу быть полезнымполитической разведке, тем более что в нашей глуши и следить-тоне за кем. Кроме местечек Россь, Пески да имения Пацевичи, гдеживет моя кузина, я нигде не бываю. Рабочие по случаю остановкицемзавода расселились в соседних деревнях Красная Весь, Зенчи-ки, Станковцах и о никаких революциях даже и не помышляют.

252

Под стать им и рабочие нашей лесопилки. Так что вряд ли я вос-пользуюсь добрым предложением».

Улыбнувшись Розенбауму, полковник тотчас же заметил: «Ни-когда не поверю, что такой мастер сыска, как ты, не может найтитех, кто должен быть бы на подозрении, даже в такой глуши, какРоссь. Я тебя не узнаю...». И в ответ на это бывший советник поли-ции резонно ответил: «Конечно, найти таких людей несложно. Взятьхотя бы местечко Пески. Коренное население его преимуществен-но еврейское. Много среди жителей местечка и таких, что верну-лись из Советской России, а значит, зараженных идеями комму-низма. Но опять-таки для того чтобы ими всерьез заняться, надотам бывать очень часто, а для меня это не так–то просто. Кромевсего прочего, мне известно, что комендант Песковского участкаМатеевский является энергичным человеком и заклятым врагом всегореволюционного. Что называется, на месте находятся и его част-ные сотрудники – Врублевский и Колендо. Они больше, чем я, мо-гут принести там пользы. Единственно возможным для себя я считалбы раскрытие и обезвреживание единичных лиц, если, разумеет-ся, такие найдутся. Но и здесь я бы не хотел вступать во взаимоот-ношения с комендантом полицейского участка в Росси, так как унас в местечке никаких тайн не существует, потому и мое участие вполитическом сыске будет тотчас же раскрыто. А для меня, ввидуособой позиции в этом вопросе моей жены, может принять неже-лательный оборот».

Выслушав все это, полковик сказал, что он в связи с сомнени-ями Розенбаума поставит его в такие условия, когда ни с кем, кро-ме него лично, по делам разведки он встречаться не будет. В концеконцов оба пришли к следующему соглашению: бывший советникгосполиции, выполняя свои основные обязанности по лесопилкеили в другом месте, брал под свою ответственность наблюдение вполитическом отношении за отдельными лицами, «захватывая дляэтого наблюдения такое пространство, на которое дает ему воз-можность его прямая служба». Плата за сыск будет осуществлятьсяраз в два месяца по воскресеньям за каждое конкретное донесе-ние. Предупреждать о своем приезде в Варшаву (для прикрытияможно говорить о поездке к кузине и матери) Розенбаум долженКорвин-Пиотровского за неделю до этого дня. На бесплатный про-езд он получил специальную отрывную книжку с шестью разовыми

253

билетами для проезда в обе стороны по первому классу обслужи-вания. На возможные по этому делу расходы, уже прощаясь, пол-ковник вручил Розенбауму 500 злотых.

Вернувшись из Варшавы, Розенбаум стал частным образом,как он впоследствии называл – «совершенно инкогнито» заниматьсяполитическим сыском, почти не обременяя себя тяжелой сезоннойработой на лесопилке. Одновременно, насколько это было воз-можно в его ситуации, он завел обширное количество знакомых,имеющих отношение к лесозаготовкам и деревообработке. За 1930год ему удалось раскрыть весьма подозрительную в политическомотношении деятельность варшавского брокера из фирмы Геллера,приезжавшего на местную лесопилку за так называемой английс-кой рейкой специальной распиловки, некоего Арона Гельфандта,а также работавшего на площадке лесоматериалов при железно-дорожной станции Россь уроженца Кракова Боруха Гликлиха. Пос-ледние завели широкие контакты со многими жителями близлежа-щих местечек, инициировали проведение собраний, связанных сулучшением материального и социального положения еврейскойбедноты. Об упомянутых лицах Розенбаум донес Корвин-Пиотров-скому, и по его распоряжению оба были арестовны. Причем и уодного, и у второго было обнаружено большое количество марк-систских изданий, включая издания КПП (Коммунистической партииПольши) и КПЗБ (Коммунистической партии Западной Белоруссии),а также свежие советские газеты и журналы. Оба впоследствиибыли осуждены: Гельфандт на два года, а Гликлих на 8 месяцев.

В начале 1931 года лесопильный завод, где сезонно подра-батывал Розенбаум, был поставлен на ремонт. Всем рабочим и слу-жащим, которые оказались занятыми на этих работах, выписыва-лась зарплата в половинном размере. Поскольку он не попал в эточисло, то решил поехать погостить к своей двоюродной сестре вПацевичи, а затем проведать свою жену, которая уже гостила вПесках у своей младшей сестры, служившей домохозяйкой у мест-ного ксендза Альбина. Будучи в Пацевичах, Розенбаум заглянултам и к помещику Леону Поплавскому. Так случилось, что в этовремя у него находился его сосед Антоний Ходаковский. За чай-ным столом, как это водится, завязался заинтересовавший всехразговор об экономическом положении страны, о промышленномкризисе и т.д., в ходе которого Розенбаум обронил фразу, что «этот

254

кризис льет, к сожалению, воду на коммунистическую мельницу иподталкивает недавно успокоившиеся массы рабочих на новыйвиток революционного движения». В ответ Ходаковский заметил:«Вот, посмотрите, скоро и наши песковские обыватели в этом на-правлении задвигаются...». Сказанное натолкнуло Розенбаума намысль воспользоваться своим свободным времяпровождением дляизучения умонастроений коренных жителей Песков.

Имея здесь хорошего знакомого старика-еврея Шеваховича,бывшего «за русскими» богатым лесопромышленником, зная егокак человека, враждебно настроенного по отношению ко всякимреформам и революциям, Розенбаум решил зайти к нему, чтобыпобеседовать и поиграть в шахматы (старик был страстным поклон-ником этой игры и лучшим в местечке шахматистом). Шеваховичпринял нежданного гостя весьма любезно и сразу завел разговороб Одессе, где в старые времена не раз бывал, помятуя, что гость –уроженец этого южного теплого города. Последнему пришлосьприложить немало усилий для того, чтобы вывести, наконец, стари-ка на нужную тему, но они не пропали даром. Вскоре бывшийлесопромышленник «переключился» и начал свой монолог с того,что «нынешняя еврейская молодежь уже не хочет слушать своихмудрых стариков, не исполняет религиозных требований, распут-ничает, заражаясь при этом духом социализма. Она не понимает,что, ухватившись за этот запретный плод, она докатится до такогоположения, из которого обратного пути уже не будет».

Сделав многозначительную паузу, означающую, что сейчасон скажет что-то очень важное, Шевахович продолжил: «Сейчасвсе мы, т.е. наше государство и общественное мнение, находимсяна переломе, и тем не менее со стороны правительства должныисходить такие действия, которые дали бы обывателю возможностьчувствовать, что он всегда найдет у этой власти нужную поддерж-ку. А что у нас? Куда ни обратись, только и слышишь со сторонывласть имущих одни слова – «критические времена, надо потер-петь и т.д.». На эту тему, да и другие, как заметил его единствен-ный слушатель, старик Шевахович говорил долго и даже вполнеартистично, и в тот момент, когда уже начало казаться, что концаего выступлению не будет, он вдруг ясно и определенно сказал:«А наш Куклевский. Разве это комендант? Это последний жулик ипедбрат. Мы старые евреи-торговцы уже подавали на него жало-

255

бу в Волковысское староство, а ответа все нет. Комендант же вседелает свое.... Я предполагаю даже, что он агент Советов, но мол-чу об этом до поры до времени, а, кроме того, как еврею мне всеравно нигде не поверят».

Розенбаум тоже не поверил Шеваховичу, однако, во времясвоего пребывания в Песках он стал, что называется, «издали»наблюдать за Куклевским, выявив, в частности, что комендант на-ведывается в еврейский кабачок «Юделя» и совершенно игнори-рует польское заведение такого же типа «Коленда». В круг егообщения входила местная еврейская молодежь во главе с некимрезчиком Вандтом, которого обычно все называли Ошер. Таковыбыли результаты первичного наблюдения за комендантом Куклевс-ким. Однако время нахождения Розенбаума в Песках уже подхо-дило к концу, нужно было ехать домой. Расстояние от Песков доРосси было около 9 километров.Между ними курсировал автобусПески – Россь – Волковыск. Отходил он из Песков в семь часов утра,а обратно из Волковыска – в половине пятого пополудни, прибываяв Россь около шести часов, а в Пески – около семи часов вечера.

Через два-три дня после этого лесопилка возобновила рабо-ту, и Розенбаум встал в смену. 27 марта 1931 года в его жизнипроизошло важное событие – рождение сына. Пользуясь необхо-димостью сделать для малыша кое-какие покупки, он выехал в Вар-шаву, где встретился с Корвин-Пиотровским, получил от него раз-решение на продолжение наблюдения за Куклевским. Шел ап-рель, и жена стала торопиться с крестинами сына, решив сделатьих в Песках, на «плебании». Для этой цели Розенбаум попросилдля себя на лесопилке недельный отпуск и вместе с женой и малют-кой-сыном выехал в Пески. В течение недели ему удалось не толь-ко совершить обряд крещения сына, но и понаблюдать за «панэмкомендантэм». Итоги этого наблюдения не дали Розенбауму того,чего он ожидал в политическом плане, но они в полной мере «вы-явили моральное разложение этого типа Куклевского, а также егомногочисленные служебные злоупотребления». Обо всем этом ча-стный агент доложил в Варшаву. Корвин-Пиотровский, выплативему 500 злотых за представленную информацию, заявил, что всеосновные действия по отношению к Куклевскому на будущее онберет на себя. Спустя два года Розенбаум узнал, что комендантарестован и осужден на восемь лет. В чем конкретно обвинялся

256

Куклевский, его не интересовало, но, согласно его собственноруч-ным показаниям в апреле 1941 года, ему было «достоверно изве-стно, что до начала германо-польской войны 1939 года бывшийпесковский комендант еще находился в Лидской тюрьме».

До лета 1932 года Розенбаум работал сезонно на лесопилке,никуда не выезжал и политической разведкой не занимался. 1 июнязавод стал, и Розенбаум по протекции лидского ксендза-префектаДобрского, с братом которого он издавна находился в дружескихотношениях, уже 15 июня получил в Лиде должность чиновника вчастной нотариальной конторе Болеслава Чижевского. Жена сребенком остались в Росси, надеясь приехать к нему, как только онзакрепится на работе и найдет подходящую квартиру. В малень-ком городке сделать это было отнюдь не просто: узнав о наличии усъемщика семьи с грудным ребенком, домовладельцы сразу же от-казывались сдавать ему жилье. Сам же он временно проживал наквартире у одного из коллег по работе. Однажды после безуспеш-ных поисков квартиры у него ночью, во время сна, горлом пошлакровь. Напуганные хозяева отвезли его в больницу и сразу же выз-вали к нему жену. Пробыл он в больнице около месяца. ДокторКозубовский, лечивший Розенбаума, при выписке сказал ему, чтотуберкулеза легких он у него не прослушивает, а потому полагает,что имевшее место кровотечение было «следствием лопнувшегоартерио-кровеносного сосуда». После чего порекомендовал боль-ному: горячего не есть, не пить; на солнце не сидеть, поменьшеходить и вообще не утомляться, хотя бы в течение трех месяцев.

Разумеется, придерживаться такого режима Розенбаум не мог,ибо нотариальная работа для него была новой, а чтобы освоитьее, требовалось много трудиться. Официально его рабочий деньначинался с 9 часов утра и заканчивался в 20 часов вечера. Но вреальной жизни сидение в конторе затягивалось до 22–23 часов.При такой загрузке ни о какой политразведке и речи не моглобыть. У нотариуса Чижевского Розенбаум проработал до 20 нояб-ря, т.е. до того времени, когда последний сам же предложил свое-му больному служащему устроить его в ипотеку, где условия дляработы будут гораздо лучше, хотя и оплата от этого, естественно,не повысится. Но выбирать особо не приходилось, и с этим реше-нием Розенбаум согласился. Чтобы как-то компенсировать потерив зарплате, он, свободно владея французским, немецким и рус-

257

ским языками, открыл у себя на дому (дабы не платить налоги)нечто наподобие курсов. Так что к нему стали ходить на уроки нетолько школьники и молодежь, но и офицеры и подхоружие изстоящего неподалеку пехотного полка. Последние преимущественноизучали русский и немецкий языки. Ипотека – курсы, курсы – ипо-тека: в этой работе прошел для Розенбаума остаток 1932 года ивесь 1933 год. Зимой 1933 года умерла в Варшаве мать Розенба-ума Каролина Сигизмундовна, урожденная Дюврэ-Куэ.

В начале 1934 года Розенбаум заболел гриппом, но, вероят-но, не вылежался, как следует, и вышел на работу. А уже черезтри-четыре дня он опять слег в постель с тяжелым воспалением лег-ких, перешедшим в настоящий туберкулез. Так что весь февраль-март он пролежал в кровати, а когда встал, то не мог стоять наногах, так что только во второй половине апреля он смог выйти наработу. С наступлением теплых дней местная больничная кассанаправила Розенбаума в горный санаторий «Бескиды». Там он про-был все лето, а в сентябре вышел на работу. Разумеется, от всякихподработок пришлось отказаться. Работал он в ипотеке только дообеда, а придя домой, сразу же ложился в постель. Соблюдатьтакой режим жизни ему помогал денежными переводами сын отпервого брака, проживавший в ту пору в Бельгии, где он работалдоцентом политехнического института в Льеже. Кроме того, помо-гала ему и сестра, жившая в Варшаве, а также племянница егожены, имевшая свое хозяйство близ Волковыска.

Несмотря на строгое выполнение постельного режима и ща-дящего графика работы, у него в течение года было несколькокровотечений горлом. Так что почти ежемесячно он не выходил наработу от пяти до десяти служебных дней, и только благодаря ис-ключительно человеческому отношению к нему со стороны его на-чальника Казимира Контовта ему удалось удержаться на службе иполучать свой скромный заработок. При таком состоянии здоровьяон думал только об одном: как выдержать рабочий день с утра дообеда, а потом – как бы добраться до постели.

В 1935 году положение Розенбаума не только не улучшилось,но, наоборот, ухудшилось от того, что 4 июля 1935 года умер егочетырехлетний сын – «наше с женой единственное утешение и ра-дость в жизни». Смерть сына буквально подкосила Розенбаума, ноон старался как-то держаться, тем более что у жены на нервной

258

почве случилось временное помешательство рассудка. Она нико-го не узнавала и потеряла умение говорить. В этом состоянии онанаходилась до конца зимы. Весной, как у всех чахоточных, ухуд-шилось здоровье и у Розенбаума. Надо было ехать в санаторий,но не на кого было оставить жену. Пришлось вызывать из Мостовсестру больной, которая и увезла ее к себе. И только после этогоон сам выехал в санаторий. В силу такого рода обстоятельств сразведкой по линии госполиции Розенбаум в последующие годысвязан не был.

259

Глава XIV. В ОБЪЯТЬЯХ АБВЕРА

Период с 1924 по 1927 годы был временем наивысшего взле-та агентурной деятельности Эдуарда Розенбаума в лоне полити-ческой полиции Польши. Вместе с тем этот период был достаточноактивным и в его контактах с германской разведкой. Выше ужеосвещалось их зарождение и развитие с 1913 по 1923 годы. Чтоже касается 1924 года и последующих лет, то эти контакты нашлисвое отражение как в материалах следствия, так и в собственно-ручных показаниях Розенбаума. В них этот раздел выделен из об-щего контекста «исповеди» обвиняемого в форме отдельного раз-дела, озаглавленного «Моя деятельность в германской военнойразведке в бывшей Польше». Здесь относительно вышеуказанныхтрех лет говорится следующее: «В 1924 году я по-прежнему былсвязан все с тем же господином Шиле, которому я передавал вседобываемые мною сведения, имеющие военное значение и инте-рес. Будучи в это время импрессарио театрально-гастрольного ан-самбля и разъезжая с таковым по всей Польше, мне по личнойинициативе (подчеркнуто Э.Э.Розенбаумом – В.Ч.) удалось доста-вить германской разведке ценные сведения о военно-заводскойпромышленности страны, списки фабрик и заводов, в которых из-готавливались оружие, снаряжение, боевые припасы. Подаваласьмной также и информация о численности рабочих на этих пред-приятиях, списки начальствующего персонала. За это донесениемною было получено от господина Шиле две тысячи злотых награ-ды. Вообще же в 1920-е годы я получал от германской разведкиежемесячное жалованье в размере 750 злотых».

Отмечая, что в 1924 году вообще не было интенсивной раз-ведывательной работы в Польше на пользу Германии, Розенбаум,в частности, объяснял это тем, что то было время, «когда старания-ми маршала Пилсудского последнему удалось установить с Герма-нией добрососедские отношения и значительно смягчить былые

260

исторические противоречия». При этом автор «показаний» не скры-вал в этой связи своей неприязни к «статейкам» польских социали-стов из ППС в своем органе «Роботник». Он особенно возмущалсятональностью серии статей Зигмунта Мостовского, посвященныхпольско-германским отношениям и озаглавленных примерно так:«Як стои свят святэм, нигды не был немец полякови братэм» («С техпор, как существует мир, никогда немец не был для поляка бра-том»). Далее Розенбаум свидетельствует, что номера газеты с дан-ной публикацией сразу же после выхода в свет были изъяты изпродажи и конфискованы, а редактор ее и автор статьи были при-влечены к уголовной ответственности, якобы за оскорбление пра-вительства».

В марте-феврале 1925 года Розенбаум получил от Шиле спе-циальное задание с тем, чтобы устроить на работу на оружейно-орудийный завод в Радоме в качестве технических мастеров двухагентов германской разведки – Бернарда Брокка и Иоганна Брюк-ке. Благодаря своим хорошим отношениям с полковником Корвин-Пиотровским, ему удалось в течение месяца добыть на названныхлиц польские паспорта и «протолкнуть» их на нужный германскойразведке военный завод. Тогда же по поручению Шиле он пере-дал ему сведения о составе польского военно-морского и коммер-ческого флотов, со списком начальствующего персонала и точноготоннажа. Шиле довольно часто ездил из Варшавы в Берлин, но этоникого не удивляло, ибо во властных структурах было хорошо из-вестно, что его брат Вильгельм Шиле состоит доктором психиатри-ческого отделения в берлинской университетской клинике и пользу-ется как психолог большой популярностью в Германии.

В начале 1926 года, уезжая с одной из театральных трупп нагастроли по городам ЦПР, Галиции и Гурного Шленска, Эдуард Ро-зенбаум явился в Варшаве к Иоганну Шиле с докладом о своемместонахождении на ближайшее время и получил тогда от негозадание – передать секретное письмо некоему г-ну Артуру Арнд-ту, занимавшему в то время пост директора одной из угольных шахтв Гурном Шленске, в Добромысле. Когда Розенбаум явился на вил-лу адресата, то после прочтения переданного им Арндту секретно-го письма от Иоганна Шиле, между ними произошел разговор, изкоторого стало ясно, что хозяин виллы обер-лейтенант германско-го генерального штаба, будучи подчиненным шефу всей немецкой

261

разведки в Польше Иоганну Шиле, в то же время является началь-ником гурношленского отдела этой разведки.

Прямого разведзадания Артур Арндт тогда Розенбауму не дал,но просил в период нахождения импрессарио в данном регионесообщать ему сведения, так или иначе имеющие значение военно-го характера. Как раз в это время польское правительство прила-гало усилия по сооружению огромной водной плотины, имеющейвесьма значимое оборонное значение на случай начала военныхдействий со стороны чешской границы. Плотина эта сооружаласьнеподалеку от города Цешина и называлась «Полонка». В случаеугрозы для Польши, путем открытия шлюзов планировалось зато-пить всю Заольжанскую долину между реками Висла и Ольжа. Стро-ительство плотины находилось под пристальным вниманием руко-водства страны. Примечательно, что неподалеку от этого важногостратегического объекта находилась дачная летняя резиденцияпрезидента Польской Республики, носившая название «Висла».

Цешинская плотина весьма интересовала Арндта, и для полу-чения оперативной информации обо всем происходившем там онхотел иметь в числе ее строителей среднего ранга своего челове-ка, которому можно было бы поручить такое задание. Таким своимставленником Артур Арндт хотел видеть молодого польского инже-нера, кстати, уроженца этих мест, выпускника гидротехническогоотделения Варшавской Политехники Станислава Буковского. В этойсвязи он просил Розенбаума помочь ему в трудоустройстве «своегочеловека» на данном объекте. Последний пообещал это сделать.Вернувшись в Варшаву, он в одной из частных встреч, за обедом вресторане, с Корвин-Пиотровским изложил полковнику своюпросьбу о Буковском как о родственнике одного из своих знако-мых. Корвин-Пиотровский ответил ему предельно коротко: «Надо –сделаем».

Передав эту информацию Шиле, он услышал от последнего вответ следующее: «Если вам удастся решить этот вопрос по отно-шению к столь важному объекту, то вы будете должным образомвознаграждены сверх жалованья». Трудно сказать, какова былаподлинная реакция на обещание щедрого вознаграждения в товремя у немца Эдуарда Розенбаума, но в своих собственноручныхпоказаниях, написанных весной 1941 года, когда война уже при-ближалась к границам СССР, ему было выгоднее показать себя в

262

этот момент человеком не идейным, а беспартийным и очень алч-ным. Явная нарочитость его признания (вот, мол, какая я бяка):«Это мне только и нужно было» еще более усиливается сделаннымниже примечанием автора вышеприведенного признания: «В товремя меня обуревала какая-то болезненная жадность к деньгам,и я не считался с поиском средств и способов их добывания». Какбы там ни было, но где-то через неделю вопрос о трудоустройствеинженера-гидротехника Станислава Буковского на строящийсясекретный объект «Полонка» был решен положительно. В концемая 1926 года Иоганн Шиле за помощь в этом деле вручил Розен-бауму обещанные ранее пять тысяч злотых. Тогда же немецкий шефпроинформировал своего агента, что сам он уезжает на отдых илечение за границу, а временно исполнять его обязанности поразведке в Польше будет Рейнгардт Вэдэль, с которым он его в тотже день лично и познакомил. Какого-либо нового задания от нихРозенбаум не получил; от него, как и раньше, требовалось лишь сле-дить за изменениями и составом гарнизонов на германо-польской гра-нице и особенно в районе, соприкасающемся с Восточной Пруссией.

В 1927–1928 годах контакты Розенбаума с германской воен-ной разведкой осуществлялись фактически на том же уровне, чтои прежде. Так, по поручению Шиле им в эти годы были устроенына службу в Осовецкую крепость, в Управления военно-морскогои торгового флотов десять германских агентов польского проис-хождения («чистейшей воды поляки, состоящие на услугах герман-ской разведки»). Принимаясь за это задание, Розенбаум поставил(ввиду его особой рискованности и опасности) перед Шиле следу-ющее условие: «Чтобы я не был известен этим лицам, пока будувести дело относительно их устройства на службу, причем кто кудадолжен быть назначен, должен определять сам г-н Шиле, пусть онсам им прикажет и приготовит соответствующие прошения о при-еме на службу. При этом я предупредил Шиле, что на устройствовсех десяти человек мне потребуется 6–8 месяцев». Судя по всему,шефу германской разведки ничего не оставалось, как согласитьсяс предложенными Розенбаумом условиями. В Гдыне устройство гер-манских агентов на службу прошло достаточно легко, благодарядружеским отношениям агента с начальником Гдыньского порта ка-питаном Квятковским. В Осовце эта работа была осложнена тем,что как раз в это время давний знакомый Розенбаума комендант

263

крепости полковник Дзевановский сдавал свою должность вновьприбывшему на его место полковнику Крживицкому, с которым агентлишь где-то и когда-то встречался. И тем не менее к началу 1929года все люди Шиле в нужных для германской разведки местахбыли устроены.

В последующие годы (с 1929 до лета 1932) никаких заданийгерманской военной разведки Розенбаум не выполнял. Связаноэто было с его практически безвыездным положением в Росси, хотяи тогда, когда он начал бывать в Варшаве в связи с возобновлени-ем своей частной работы при Главном управлении госполиции,такие личные встречи с Иоганном Шиле имели место. Однако ле-том 1932 года, в связи с заболеванием туберкулезом в открытойформе, Розенбауму, воспользовавшемуся поездкой к врачам в Вар-шаву, удалось встретиться с полковником Шиле и после предъяв-ления свидетельства врача о болезни попросить шефа о времен-ном освобождении его от обязанности агента германской развед-ки до полного поправления здоровья. Последний с такой просьбойвынужден был согласиться, в свою очередь попросив Розенбаума,немедленно связаться с ним, как только он почувствует себя вновьспособным к разведывательной деятельности. Таким образом, кон-такты Розенбаума с германской разведкой прервались почти напять лет.

В начале октября 1937 года, возвращаясь из санатория в го-рах и чувствуя заметное улучшение свого здоровья, Розенбаум за-держался на пару дней у сестры в Варшаве, где опять восстановилсвои контакты с полковником германской разведки Иоганном Шиле.Последний, обращаясь к агенту, сообщил, что «в настоящее времяатмосфера немецко-польских отношений начинает все более сгу-щаться. Это находит свое выражение в том, что польское прави-тельство под влиянием англо-французских происков начало резкосходить с дороги добрососедских отношений с Германией, начер-танной в свое время маршалом Юзефом Пилсудским, а потомунеобходимо максимально усилить наблюдение за дислокациейпольских войск, их составом, вооружением. Особое внимание сле-дует обратить на авиационные части: количество летательных ап-паратов, их система, назначение, а также – расположение аэро-дромов, ангаров и т.п.

Ввиду заявления Розенбаума о трудностях, связанных с егоотлучками из Лиды в Варшаву для поддержания с Шиле постоян-

264

ной личной связи, последний поручил ему осуществлять таковую сближайшим резидентом германской разведки в зоне третьегопольского армейского корпуса в г.Гродно – Артуром Лянге, рабо-тавшим техническим директором на фанерной фабрике братьевКонопацких в местечке Мосты. Для налаживания новой связи шефвручил агенту адресованный Лянге секретный пакет. В тот моментРозенбаум и виду не подал, что с Артуром Лянге он встречалсяосенью 1921 года во время своей службы на военной флотилии вПинске. В ту пору Лянге исполнял обязанности технического ди-ректора на местной спичечной фабрике. Познакомились они вресторане «Лесурса», оказавшись за одним столиком. Изрядновыпивший Лянге признался Розенбауму как немцу, что он являетсялейтенантом-летчиком германской армии и в настоящее время здесь,в Польше, «он продолжает служить Германии». Не менее пьяныйкомандор, находившийся в то время из-за постоянных попоек вдолгах, как в шелках, как бы пропустив мимо ушей эти откровенияЛянге, ответил ему: «Если вы настоящий офицер, то одолжите тер-пящему бедствие соплеменнику хотя бы 600 злотых». Однако лей-тенант Лянге в тот вечер ни гроша Розенбауму не дал. Зато черезнесколько дней, в том же ресторане, когда Лянге и сидевший вме-сте с ним за столиком «приехавший из Варшавы специалист пофанере» предложили приглашенному к себе Розенбауму болеекрупную сумму за определенные услуги, то он понял, что имеетдело с германскими агентами и сразу же выразил согласие сотруд-ничать с ними. При этом он сообщил не ожидавшим такого пово-рота дела немцам, что в свое время уже работал в германскойразведке. От него, разумеется, потребовали доказательств, и онназвал фамилии тех, кто его вербовал и с кем он работал. Послескрупулезной проверки этого факта ему была организована встречав Варшаве с совладельцем пивоваренного завода «Габербуш иШиле» Карлом Габербушем, являвшимся одновременно заместите-лем Шиле по германской разведке в Польше. Данное обстоятель-ство отнюдь не противоречит факту вербовки Розенбаума в Торунисовершенно иными людьми с выводом его на встречу с Шиле. Тако-вы, вероятно, были правила «игры», и Розенбаум их неукоснитель-но соблюдал, выполняя одновременно задания и Габербуша иШиле, не сообщая в то же время никому из них о наличии такогорода двойной связи с руководством германской разведки в Польше.

265

Иногда это приводило к неизбежным накладкам в работе, как этобыло, например, и в случае с Леонардом Бауэром.

Когда Розенбаум переезжал из Росси в Лиду, к новому местуработы, Габербуш дал ему явку к агенту Бауэру, служившему вЛиде в авиационной части вольнонаемным техником, а также клютеранским пасторам в Гродно и в немецкой колонии Изабелин,близ Волковыска. После установления связи Розенбаума с Лянге вМостах (к сожалению, документы не сохранили описания встречиэтих старых знакомых), последний также связал его в Лиде со сво-им помощником Бауэром. В этой ситуации Розенбаум вынужден былсообщить Лянге о своем знакомстве с Бауэром. В ответ на это при-знание лейтенант приказал ему пока избегать встреч с последним,и дал Розенбауму задание собрать всю возможную информацию оличном составе штаба 3-го армейского корпуса, расположенногов Гродно, а также об аэродроме и авиационных частях в Лиде иПорубанке, что под Вильно. Все эти сведения в конце декабря 1937года им были переданы Лянге.

Параллельно со сбором нужной информации Розенбаум позаданию Габербуша занимался вербовкой в состав немецкой раз-ведки польских граждан (преимущественно из бывших военнослу-жащих). После его ареста органами НКВД в ноябре 1940 года онназвал имена некоторых из них, завербованных им лично в 1927–1939 годах: Ромуальд Курбицкий, инженер-строитель, перед не-мецко-польской войной 1939 года жил в местечке Лунно близ Но-вогрудка, завербован был в 1927 году под кличкой «Фогель»; Ян-Антоний Розницкий, коммивояжер, проживал в Лиде, завербованв 1936 году; Генрих (Герман) Леппе, ревизор складов фирмы «Спо-лем», житель Вильно, завербован в 1937 году под кличкой «Глюк»;Антон Восинский, агент сыскного отделения польской полиции,проживал в Лиде, в 1938 году был переведен на службу в Слоним,завербован в 1937 году под кличкой «Гуз»; Феликс Гунтовский,поручик запаса польской армии, проживал в Лиде с ренты от сда-ваемой в аренду земли, завербован в 1938 году под кличкой «Гун»;Генрих Ляйтнер, зубной техник, по национальности немец, прожи-вал в Лиде, завербован в 1938 году под псевдонимом «Лет»; Ген-рих Бреннар, служил на сверхсрочной службе в авиационной ча-сти в Лиде, завербован в 1938 году; Зебальт Андерс, без опреде-ленных занятий, проживал в Лиде, завербован в 1939 году подпсевдонимом «Фрайнт».

266

Всю первую половину 1938 года Розенбаум вплотную рабо-тал с Лянге, передавая ему лично самые свежие сведения о пере-мещении воинских контингентов в районе Лиды – Вильно, а такжео сменах в личном составе и командовании важных частей этойзоны. В августе, в связи с поездкой на лечение в санаторий, Лянгепоручил ему передать Шиле пакет с секретными материалами. Кэтому времени германо-польские отношения еще более обостри-лись, так что во время встречи Розенбаума с Шиле, последний ак-центировал его внимание на том, что в Гурном Шленске польскоеправительство под видом проведения военных сборов резервистовфактически проводит частичную мобилизацию населения, а пото-му поручил ему в ходе нахождения в санатории посильно фикси-ровать любые подвижки в этом направлении. На обратном пути изсанатория в Лиду Розенбаум опять побывал в Варшаве у Шиле,детально рассказав ему обо всем увиденном и услышанном каса-тельно военных сборов резервистов, в свою очередь получив за-дание строго следить за всем происходящим в штабе 3-го армейс-кого корпуса и в 5-м авиаполку, расположенном частично в Лиде,частично в Порубанке под Вильно. Кроме того, он напомнил аген-ту о необходимости действовать в разведработе, опираясь исклю-чительно на указания лейтенанта Лянге.

С последним Розенбаум встречался два раза в месяц, переда-вал ему все, что в военно-политическом плане обращало на себявнимание. В первых числах июля 1939 года лейтенант Лянге зая-вил агенту о том, что поскольку с 15 июля он уезжает в отпуск, товозникла необходимость связать Розенбаума напрямую с Леонар-дом Бауэром, предупредив его о том, чтобы он не терял при этомконтактов с Шиле.

Такая встреча с шефом германской разведки происходила вВаршаве в канун надвигающегося военного столкновения Герма-нии и Польши. Когда Розенбаум вошел в кабинет к полковникуШиле, тот был взволнован, и первыми его словами была фраза:«Все кончено...». На вопрос агента о том, какие будут дальнейшиепоручения, полковник ответил, что это покажет будущее. Затемвыплатил ему еще полторы тысячи злотых и сказал: «Теперь вы сво-бодны...». Пожимая руку агенту, Шиле произнес что-то вроде того,что «мир велик и прекрасен, но кто знает, встретимся ли мы вновь».

267

Глава XV. «ПОСЛЕДНЯЯ ИГРА»

Нападение гитлеровской Германии на Польшу Розенбаум вос-принимал с явным недоумением. Он, разумеется, не мог не видетьналичия польско-германских противоречий, ибо прежде всего в ихрусле он и находил применение своим агентурным особенностям.С другой стороны, будучи немцем, он в то же время не мог неощущать идущего от матери своего тяготения ко всему польскому.Много было в нем и того, что сформировалось в его характере подвлиянием императорской России (гимназия, университет, армейс-кая служба). Однако все это вместе (немецкое, польское и рус-ское) как-то успешно сосуществовало в нем перед лицом постоян-но расширявшейся коммунистической угрозы. К ней, т.е. к вторже-нию с востока, он был подготовлен всей своей предшествующейжизнью, и случись это даже ранее того, что произошло 1 сентября1939 года, Розенбаум встретил бы это вторжение в полном соот-ветствии со своим мировоззрением и жизненными реалиями. К со-жалению, все пошло не так, как он предвидел. В данной ситуациион был не одинок. Разделяя, как и большая часть польского обще-ства, теорию «двух врагов» маршала Юзефа Пилсудского, он сде-лал явный перекос в своем восприятии СССР как врага №1 дляПольши, переключиться же на реальное восприятие угрозы со сто-роны Германии он так и не смог.

Как и все поляки, Розенбаум слушал радио, читал газеты, от-слеживая все то, что творилось на фронте. С удовлетворением, кпримеру, он воспринял назначение своего давнего знакомого, гу-бернатора Полесья, генерала Костэк-Бернацкого на пост военно-го комиссара всей Польши. Всей душой переживал за положение,в котором оказалась военная группировка «Пруссы», во главе ко-торой находился бывший его шеф генерал Демб-Бернацкий. Какличную трагедию он воспринял потери польского военно-морскогои речного флота27. Между тем как немец и агент германской воен-

268

ной разведки Розенбаум не мог не чувствовать на себе той огром-ной ответственности, которая сформировалась в его восприятиидействительности под влиянием фашистской пропагандистскоймашины. Ее влияние на так называемых «фольксдойче» в Польшебыло огромным.

Значительно комфортнее почувствовал себя Розенбаум когдапосле захвата Польши в 1939 году фашистская Германия и СССРстали соседями. Наличие общей сухопутной границы облегчалоабверу и СД проведение разведывательных операций. Оккупиро-вав Польшу, нацисты прибрали к рукам часть архивов польскойразведки, включая обширную картотеку польской агентурной сетиза рубежом, в том числе и находившейся в западных областях Бе-лоруссии и Украины. Были приняты меры к установлению местона-хождния агентов и переориентации их на действия в интересахфашистской Германии28. Что касается Эдуарда Розенбаума, топотери внимания к себе со стороны германской разведки в 1939году он не ощущал. Наоборот, его контакты с немецким резиден-том Леонардом Бауэром в период германо-польской войны былиособенно тесными. При своих встречах с ним он постоянно пере-давал ему сведения военного характера, полученные от завербо-ванных им людей и касающиеся передвижения польских войск, ихколичества и имеющейся на вооружении боевой техники29.

Последняя встреча Розенбаума с Бауэром состоялась 15 сен-тября 1939 года в лидском кафе «Американка», владельцем кото-рой был некий Будин. В ходе ее резидент сообщил, что, согласнополученной им от немецких разведывательных органов информа-ции, если не сегодня, то завтра, территория Западной Белоруссиии Украины будет занята войсками Красной Армии. В этой связиполучено задание развернуть активную агитационную работу про-тив Советской власти и ее мероприятий на указанных территори-ях, дабы вызвать недовольство этой властью со стороны местногонаселения. Одновременно предлагалось восхвалять политическийстрой Германии, агитировать за необходимость выезда в Герма-нию или присоединение этих территорий к Германии. В качествеглавного направления деятельности для Розенбаума Бауэр назвалтогда сбор сведений о передвижении частей Красной Армии, ихчисленности и техники.

269

Приход Советской власти в Западную Белоруссию Розенбаумвоспринял со страхом и ненавистью. Ему стоило огромного трудаскрывать это от окружающих. Это заметил даже Бауэр, предупре-дивший, что такое его «шипение» до добра не доведет. Что жекасается конкретного выполнения полученного задания, то сведе-ния, передаваемые им резиденту, касались в основном отдельныхфактов антисоветских настроений среди местных жителей, преиму-ществнно из числа поляков. Сведениями военного характера Ро-зенбаум не располагал, так как у него отсутствовали какие-то свя-зи среди рядового и командного состава частей Красной Армии,дислоцировавшихся в Лиде, что не давало возможности заполу-чить нужные для немецкой разведки сведения. Во время одной изтаких встреч с Бауэром в кафе «Американка» Розенбаум сообщилему о наличии на территории Западной Белоруссии в целом и вгороде Лиде, в частности, польской антисоветской организации«Союз польских патриотов» («Звензэк Патриотув Польских») и обустановлении связи с одним из руководителей ее, Михаилом Бор-ковским. Услышав это, Леонард Бауэр дал поручение ему как мож-но плотнее войти в контакт с этой антисоветской организацией,сообщив при этом, что «все польские антисоветские организациисубсидируются немецкой разведкой и что одним из лиц, через ко-торого идут в Лиду и Вороново эти субсидии, является Леон Под-гайный, житель слободы Погулянка, расположенной на окраинегорода Лиды, что по дороге к деревне Крупово». В завершениеэтой встречи, происходившей в январе 1940 года, Бауэр еще разпотребовал от Розенбаума более глубокого вхождения в «Союзпольских патриотов» с целью дальнейшего изучения работы этойорганизации на предмет использования ее немецкой разведкой вкачестве свой опоры в случае войны Германии с СССР.

В конце января 1940 года, во время очередной встречи Ро-зенбаума с Бауэром, последний сообщил ему, что в ближайшеевремя он вынужден будет нелегально покинуть пределы СССР иперебраться в Германию для передачи собранной им на террито-рии Западной Белоруссии информации в отделение штаба раз-ведки «Бер», что в переводе на русский означает «Медведь». Пе-ред самым своим отбытием он передал Розенбауму информацию отом, что в феврале 1940 года на территории Западной Белорус-сии будет работать так называемая «Смешанная комиссия» из пред-

270

ставителей Германии и СССР по регистрации лиц, желающих уехатьна жительство в Германию, и что в числе немецких представителейэтой комиссии будет работать представитель гестапо, который обя-зательно выйдет на встречу с ним. И такая встреча действительносостоялась.

12 февраля, в воскресенье, в три часа дня в квартиру, гдепроживал Розенбаум, зашел какой-то незнакомый пожилой муж-чина и предложил хозяину выйти с ним на улицу для разговора.Уже во дворе «гость» тихо произнес «хайль», на что Розенбаумнезамедлительно ответил «хайль Дойчланд». После того, как ондополнительно сказал «кузель», что в переводе на русский языкозначало «пуля», у хозяина не было уже никаких сомнений, чтонезванный гость – представитель немецкой разведки и с ним мож-но свободно обо всем говорить. После этого мужчина, назвавший-ся Шеллем, предложил Розенбауму пройтись с ним за город в на-правлении гродненского шоссе для встречи с лейтенантом немец-кой разведки, членом так называемой «Смешанной комиссии».Выйдя за город, они были встречены идущей в город легковой ма-шиной. Когда Розенбаум и Шелль в нее сели, машина разверну-лась в сторону Василишек. Сидевший рядом с водителем предста-витель «Смешанной комиссии» первым делом спросил у Розенбау-ма о состоянии дел в «Союзе польских патриотов» в Лиде иВороново. В частности, лейтенант интересовался численным соста-вом организации и наличием у ее членов оружия. По этим вопро-сам Розенбаум дал исчерпывающую информацию по Лиде, а поВороново – в том объеме, в котором он получил ее от Подгайного.Однако в целом сказанное агентом немцев вполне удовлетворило.Когда же они потребовали от Розенбаума отчета о выполнениизадания, связанного со сбором сведений о частях Красной Армии,то по этим вопросам он не мог ответить так, как на это последниерассчитывали. Его информация носила достаточно общий харак-тер. Он указал, что в г.Лиде сосредоточено около четырех дивизийвойск Красной Армии, в составе которых есть тяжелая дальнобой-ная артиллерия, пехота и кавалерия, а на аэродроме имеется боль-шое количество самолетов, которые в ночное время находятся влесах, прилегающих к аэродрому. Агент сообщил также о извест-ных ему фактах перемещения частей Красной Армии. Так, в мо-мент отправки советских войск на финляндский фронт в декабре

271

1939 года и январе 1940 года через Лиду проходили части 3-гокавадерийского корпуса в полном составе, а также части 50-й и100-й пехотных дивизий. Штабы 3-го кавкорпуса и 100-й дивизиинаходились в Лиде. На вопрос лейтенанта, имеются ли в районегорода зенитные батареи и где они расположены, Розенбаум отве-тил, что ему известна одна зенитная установка, состоящая из двухзенитных орудий, расположенная в конце Летной улицы. На воп-рос, какие части размещаются в казармах бывшего 77 польскогопехотного полка, он сообщил, что никаких там воинских частейпока нет, а расположены в этих зданиях конторы военторга, гор-пищеторга и райпотребсоюза.

Выразив свою неудовлетворенность ответами Розенбаума, лей-тенант дал ему следующее конкретное задание: 1) установить точ-ную дислокацию частей Лидского гарнизона, их численность, родавойск, характер и численность вооружений, места расположенияи т.д.; 2) организовать повседневное изучение настроений средиместного населения, наладить контакт со всеми антисоветскимипольскими организациями; 3) продолжить вербовку новых лиц вчисло агентов германской разведки; 4) установить (и немедленно)связь с органами НКВД, внедрившись в них на службу в качествеагента.

Необходимость установления Розенбаумом связи с органамисоветской госбезопасности лейтнант объяснял следующим обра-зом: «Истинные немцы не должны забывать о том, что Германияимеет коварных врагов, и эти враги в лице Англии и ее союзниковстремятся втянуть Советский Союз в войну с Германией, и эта вой-на Германии с Советским Союзом, несмотря на существующий междуэтим двумя странами договор о ненападении и дружбе, рано илипоздно будет. Желая в этой войне победы, мы – немцы – должныуже сейчас готовить для себя на территории бывшего польскогогосударства нужную опору, формируя у местных поляков прогер-манские чувства. В этих целях Германия создала на польских тер-риториях недавно отошедшее к ней польское губернаторство, натерриториях же, отошедших к Советам, мы должны проводить ра-боту по развитию у местного населения озлобленности и недо-вольства Советской властью».

Перейдя непосредственно к роли самого Розенбаума в этомпроцессе, немецкий разведчик заметил: «Вы должны стать одним

272

из средств этого озлобления. Проникнув в число агентов НКВД, выдолжны будете поставлять этим органам ложные сведения, прово-цируя тем самым Советскую власть на репрессии по отношению кместному населению. Вращаясь же среди работников НКВД, вамзначительно проще будет получать нужную нам информацию повоенным вопросам, а также о мероприятиях властей по укрепле-нию обороноспособности страны на территории Западной Бело-руссии».

Конкретные рекомендации были даны Розенбауму и по воп-росам вербовки местного населения в число агентов немецкой раз-ведки. Данное задание он выполнял особенно активно. В числепервых, по заданию лейтенанта, им были завербованы: жительВолковыска Станислав Ластовский, работавший на местной фа-нерной фабрике (псевдоним «Лерхе» – «Ласточка»), Витольд Виль-чинский, житель Лиды (кличка «Вольф» – «Волк»), Антон Раевский,житель Щучина (кличка «Парвадис» – «Райская птичка»). Вербов-ка Ластовского осуществлялась во время командировки обоих вВолковыск, в ходе выпивки и беседы в доме местного цыгана поимени Кароль. Получив от Ластовского согласие, Розенбаум далему кличку «Лерхе» и выплатил 50 рублей советскими деньгами.Столько же он платил и другим завербованным агентам. ВербовкаВильчинского и Раевского была им проведена в помещении неле-гальной пивной, содержавшейся на лидском рынке неким евреемШмуэлем. Все завербованные были офицерами или капраламизапаса польской армии в возрасте до 40 лет, состояли в «Союзеосадников», имели выраженную прогерманскую ориентацию, а уАнтона Раевского мать была немкой. Все завербованные получилизадание: 1) следить за дислокацией и передвижением частей Крас-ной Армии в районе их проживания, собирать сведения об их чис-ленности, характере вооружений, местах расположения и т.д.;2) изучать настроения людей, особенно присматриваться к антисо-ветскому движению, проникать в их формирования.

Каждому из завербованных лиц Розенбаум назначал очеред-ную встречу на последние дни июня 1940 года. Ориентируя их наэти дни, Розенбаум исходил из следующих соображений: во-пер-вых, чем реже встречаешься с людьми, тем меньше навлекаешь насебя и на других подозрений, а во-вторых, на 4 июля 1940 года унего была назначена встреча с представителем немецкой развед-

273

ки, и к этой встрече ему очень хотелось получить от недавно завер-бованных агентов более полную и конкретную информацию, чемэто было в феврале месяце, во время первой встречи с лейтенан-том. Вторая встреча с ним произошла в точно назначенное время,так же, как и раньше, на гродненском шоссе, в машине лейтенан-та. На ней присутствовал и Шелль. Как утверждал впоследствии входе следствия Эдуард Розенбаум, после июльской встречи ни скем из представителей немецкой разведки он больше никогда невстречался. Уже после ареста Розенбаума проверкой, произведен-ной органами НКВД, было установлено, что в списках лиц, убыв-ших в Германию в 1940 году через советско-германскую смешан-ную комиссию, значился Бауэр Леонард Устинович, 1900 года рож-дения, проживавший в г.Лиде по улице Вызволения, №38, с нимубыла также его жена – Ядвига Григорьевна Бауэр, 1900 года рож-дения. В числе лиц, прошедших через смешанную комиссию, зна-чился и бывший содержатель лидского кафе-ресторана «Амери-канка» Борис Будин, до января 1940 года проживавший в г.Лиде,а затем нелегально ушедший в Литву, где проживал в Вильно, ул.Квятковая, 4, кв.13.

При всей тщательной законспирированности разведыватель-ной деятельности Эдуарда Розенбаума она не могла не стать объек-том внимания органов НКВД с первых же дней установления в ЛидеСоветской власти. Он обращал на себя взоры соседей и вообщегорожан как человек приезжий, нездешний. Подводило его и при-родное свойство показать себя, заговаривая с людьми, даже мало-знакомыми. Он был не прочь акцентировать внимание собеседни-ков на благородстве своего происхождения, военных и прочихзаслугах. Кроме всего прочего, в довоенной Польше он состоялчленом целого ряда общественно-политических организаций («Союзофицеров запаса», «Стронництво Народове», «Акция католицка»и др.), целью которых была борьба против революционного дви-жения и коммунизма. Он являлся, в частности, секретарем комите-та лидской организации «Стронництво Народове», неоднократнона ее собраниях выступал с антисоветскими и антикоммунистичес-кими докладами. Как член комитета был начальником отряда зна-меносцев организации. В дни государственных праздников он кра-совался среди публики с орденом «Кшиж Валечных» («Крест храб-рых»), полученным им за участие в польском походе 1920 года

274

против Советской России, рассказывал любопытным и о том, что за«особые заслуги перед государством был представлен в 1928 годук другой высокой награде, которую получить не успел». Близкимзнакомым, бывавшим у него в гостях, Розенбаум показывал и на-грады, полученные им от царского правительства еще до револю-ции 1917 года, – ордена св.Анны 4-й, 3-й и 2-й степеней, св.Ста-нислава 3-й и 2-й степеней, а также орден «Льва и Солнца», кото-рым он был награжден персидским императором во время визитапоследнего в 1912 году в Одессу. Тогда он был среди тех, «ктоотвечал головой за неприкосновенность высокого гостя».

В материалах следствия по делу Эдуарда Розенбаума сохра-нились донесения осведомителей и заявления жителей города вотношении его политической неблагонадежности. Некоторые изинформаторов указывали на подозрительность его общения с дру-гими лицами. Уже 18 сентября 1939 года, т.е. на следующий деньпосле того, как в Западную Белоруссию вошла Красная Армия, ворганы НКВД поступила анонимная записка, в которой среди про-чего говорилось: «Спросите весь город Лиду, и каждый еврей ска-жет, что Розенбаум везде речи кричал, что евреи и коммунистыпогубили Расею. Один раз Розенбаум руководил в Лиде антиком-мунистической демонстрацией, принимал участие в пикетированииеврейских магазинов, состоял в близких отношениях со Стасеви-чем и другими чиновниками польской администрации. Меня он как-то встретил и сказал: «Старик, скоро наша Польша вернется, и унас найдутся машины, чтобы вывезти всю нынешнюю шваль за го-род, в поле, и расстрелять. Я нехорошо пишу и неправильно, пото-му что – уже старик. Сдал на 63 года. Ваш друг беларуски».

В выписке из протокола дела, не имевшего отношения к Эду-арду Розенбауму, но приложенного к делу, имелось свидетельствоследующего содержания: «Моя знакомая, что живет рядом с Ро-зенбаумом, видела, что к нему часто по ночам приезжает какой–товелосипедист в военной польской летной форме (не исключено,что речь идет о Леонарде Бауэре, служившем до 1939 года в 5-мавиационном полку – В.Ч.). У него постоянные связи и с деятелямиОЗОНа («Огул Зъедночэння Народового» – В.Ч.) – контрреволю-ционной фашистской организации. В разговорах с местными жи-телями-евреями он открыто не раз говорил: «Скоро придет Гитлери вас всех повесят».

275

В одном из заявлений, переданных 17 октября 1939 года вгородской отдел НКВД, имелась такая информация: «Сообщаю,что в г.Лиде по улице Гужистой, 12, кв.3 проживает бывший капи-тан царского флота Розенбаум. В 1933 году он хвастался мне, чтов 1920 году, во время советско-польской войны, положил немалобольшевиков. До прихода Красной Армии был в тесной дружбе сЗденеком Кшизовским, который теперь работает шофером у воен-ных. Сам Розенбаум в последнее время работал в ипотеке. Гово-рят, что он также преподает уроки германского и английского.Свой».

В агентурных донесениях охраны НКВД были и такие сведе-ния: «25 апреля 1940 года я встретил на улице 17 сентября Розен-баума, который работает бухгалтером в леспромхозе. В беседе сомной он сказал: «Несмотря на то, что на Балканах началась воен-ная суматоха, меня это мало радует, так как пока до нас Англия иФранция дойдут, то нам роса глаза выест. Я имею в виду больше-виков». Когда же зашел разговор о выселении осадников, то онсказал: «Этот народ без помощи Англии и Франции никогда несможет здесь возродить своего польского государства. Они дож-дутся того, что всех поляков вывезут отсюда». Другой осведомительв своем донесении от 27 июня 1940 года писал: «Розенбаум выс-казывался о большевиках крайне враждебно. Часто встречался споручиком Стасевичем и майором Рунцем, которые были активны-ми деятелями ОЗОНа. Майор Рунц арестован, поручик Стасевичсбежал».

Разумеется, Розенбаум не мог не понимать, что такого родаинформация о нем обязательно будет «поступать туда, куда надо».Единственно, чего он боялся, так это того, чтобы его никто не опе-редил с выдачей местным чекистам сведений о деятельности в го-роде «Союза польских патриотов» (СПП). Поэтому, как только онполучил задание от немецкой разведки внедриться в органы НКВД,им сразу же в адрес органов было написано несколько донесенийо подозрительной деятельности в Лиде некоторых горожан, имею-щих отношение к СПП. Вероятно, тогда же состоялась и вербовкаего чекистами. Во всяком случае, в одном из протоколов его доп-росов имеются строчки, имеющие отношение к этому факту. «Воп-рос: С которого времени вы являетесь агентом Лидского горотделаНКВД БССР?». Ответ: «Агентом Лидского горотдела НКВД являюсь

276

с апреля 1940 года, работал под псевдонимом «Ружицкий». Напервых порах Розенбаум доносил на рядовых членов организа-ции, затем на ее верхушку, а потом и на совершенно постороннихлюдей. Таких донесений он написал в течение непродолжительно-го времени на 27 человек. Впоследствии в ходе следствия на воп-рос: «Какую цель вы преследовали, провоцируя органы НКВД нааресты людей, которые не были замечены в проведении контрре-волюционной деятельности?», Розенбаум отвечал: «Войти в дове-рие органов НКВД для самоспасения себя от разоблачения своейконтрреволюционной преступной деятельности». В данном случаепод этой деятельностью пока имелось в виду лишь личное участиев руководящем органе СПП, но для сотрудников горотдела это ужене было тайной. Ибо арестованные по его доносу руководителиСПП (Михаил Борковский и Александр Риттер) к этому временидали достаточно полные показания и о данной организации, и ороли в ней Розенбаума. Кстати, показания Боровского и Риттераеще более усилили недоверие сотрудников НКВД к сведениям Ро-зенбаума, касающимся численного и списочного состава членовСПП. Их явное завышение, произвольное включение в списки чле-нов Союза совершенно случайных людей ставили перед ними воп-росы: для чего это надо, что за этим стоит? Не случайно этот воп-рос был задан ему в числе первых в день его задержания, 1 нояб-ря 1940 года. К ответу на него он был явно не подготовлен, апотому попросил у следователя дать ему возможность ответить нанего письменно. Тональность и логика ответов Розенбаума на этивопросы оказались весьма оригинальными. Помещаем здесь лишьчасть его пояснений по данному поводу: «Ввиду того, что в моихпоказаниях по делу участников польской контрреволюционнойповстанческой организации СПП мною были допущены некоторыезакругления, а также сведения, не соответствующие действитель-ности, настоящим доношу нижеследующее: граждане Федорович,Чищевик, Клышейко, Сегень, Рутковский, Шепелевич, Осовский,Осовская, Валош и Каплун к названной выше организации не при-надлежали и были мною пристегнуты к делу для придания большейважности этой организации как враждебной Советскому Союзу.Что касается граждан Танюкевич и Пилецких, то их имена я указалпо причине их давних и близких отношений с семейством Борков-ских, состоявших в числе активистов организации. О Кнопик Вла-

277

диславе знаю в действительности только то, что к ней собиралисьна квартиру послушать радиопередачи на польском языке из Лон-дона лица, упоминаемые в моих донесениях, но о чем там говори-лось, мне неизвестно. Однако могу сообщить, что на Пасху 1940года я был у Пилецких на вечернем чае, где была и она и гдевысказывались явно враждебные, насыщенные яростью и негодо-ванием слова в адрес Советского Союза, товарищей Сталина иМолотова, а поскольку я обязался перед органами НКВД и самомусебе дал слово всеми имеющимися у меня возможностями искоре-нять и отдавать в руки отдела всех врагов Советского Союза, то я иее приобщил к этому делу, так как не предполагал, что следствиепо нему будет столь подробным и прекрасно налаженным, ибо в товремя я не имел еще ни малейшего понятия о социалистическойразведке (так в тексте – В.Ч.).Признаю, что я и подумать не мог, чтоследствие будет вникать во все мельчайшие детали встреч и разго-воров, что имеет место и теперь, поэтому и заявляю, что я поступилнеправильно, нехорошо. В заключение должен сознаться, что взя-тые на себя задания были выполнены не так, как надо, но в буду-щем я постараюсь исполнять их не жалея ни сил, ни энергии, низдоровья». Однако такого будущего у Розенбаума уже не было.

Из показаний в ходе следствия наиболее активных членов СПП,включая и Розенбаума, можно составить лишь наиболее общеепредставление о деятельности этой организации. В канун нападе-ния Германии на Польшу в г.Лиде при поддержке властей былаорганизована легальная патриотическая организация «Комитет пооказанию помощи Войску Польскому»30, вся практическая деятель-ность которого сводилась к изысканию средств на закупку для ар-мии продовольствия, медикаментов, а также организации медицин-ской помощи, питательных пунктов и т.д. В состав «Комитета» вхо-дили представители городской администрации, руководителиобщественных объединений, другие известные в городе люди. Пред-седателем «Комитета» являлся лидский поветовый староста, в про-шлом майор легионов Пилсудского Станислав Гонсовский, замес-тителями председателя были бургомистр г.Лиды Иосиф Задурскийи нотариус Винцент Попковский. Членами «Комитета» являлись:Михаил Борковский – торговец, председатель поветового комите-та ОЗОНа31, Артур Цивинский – председатель окружного суда;Вацлав Сопотько – повятовый врач; Александр Желеновский – ди-

278

ректор гимназии; Михаил Гурский – председатель общества зем-ледельцев, Здислав Жилинский – помещик.

После прихода в Лиду Советской власти оставшиеся в городеруководители «Комитета» возглавили «Польскую войсковую орга-низацию» («Польска организация войскова»), или сокращенноПОВ. Главной задачей ее была организация повстанческих отря-дов из числа бывших военнослужащих и других лиц с целью орга-низации вооруженного выступления против Советской власти завосстановление польского государства. Это «восстание приурочи-валось к моменту разгрома союзниками Германии и для удара почастям Красной Армии с тылу». В состав повстанческого комитетаПОВ входили: Задурский – бургомистр, Палюх – секретарь магис-трата, Войтушкевич – директор коммунальной кассы, Амброжей –секретарь гмины. В прошлом все они были офицерами польскойармии.

Вскоре после этого глава польского правительства в эмигра-ции генерал Владислав Сикорский выпустил воззвание, в котором«все польское население призывалось не падать духом, так какангличанами и французами скоро Германия будет разбита и поля-ки вновь возродят свое государство». В конце этого воззванияпольское население призывалось к организации повстанческихорганизаций и отрядов, ожидая его, Сикорского, приказа для воо-руженного выступления. В связи с этим воззванием в Вильно в ок-тябре 1939 года был создан комитет под названием «Союз польскихпатриотов» (СПП)32, который возглавили лидчанин Цивинский, ксен-дзы Рилеско, Яблжковский и др. Спустя несколько дней после это-го в Лиду из Вильно приехала жена лидского инженера Владими-ра Вержбицкого, которая по поручению Цивинского передалаМихаилу Борковскому не только текст воззвания генерала Сикор-ского, но и приказ комитета СПП – приступить к созданию в Лиде иокрестностях организаций СПП, а также повстанческих отрядов.

Во исполнение этого приказа Михаил Борковский тотчас жевместе с Вержбицкой в костельном доме, в саду по улице Деканке,созвал первое собрание лиц, из которых считал возможным со-здать комитет СПП. На этом первом собрании присутствовали, кромеБорковского и Вержбицкой, Александр Риппер – майор польскойармии, Эдуард Розенбаум – майор польской армии и Ядвига Таню-кович – служащая старостата. На этом собрании, зачитав воззва-

279

ние генерала Сикорского, присутствовавшие пришли к решению:поскольку в городе уже существует комитет ПОВ, то, для того что-бы не распылять сил, правильнее будет создать один объединен-ный комитет для указанных в воззвании целей.

Через несколько дней после этого состоялось еще одно со-брание, на которое были приглашены члены комитета ПОВ. Со-брание это, в связи с отсутствием Борковского, проводил Влади-мир Вержбицкий. Кроме него, на собрании присутствовали: Вац-лав Сопотько, Александр Риппер, Вацлав Скибинский, ЭдуардРозенбаум, Александр Желеновский, Ядвига Танюкевич, Легат икседз-декан Боярунец.

Участники собрания избрали комитет СПП, в состав котороговошли все присутствовавшие на нем, за исключением Легата и ксен-дза Боярунца. Председателем комитета единогласно был избранБорковский. Тогда же было решено считать прекратившим своесуществование комитет ПОВ, поскольку Задурский был арестован,а Скибинский и Вержбицкий вошли в состав комитета СПП.

По инициативе председателя комитета СПП его члены соби-рались до конца 1939 года дважды. Первое заседание проходилово второй декаде ноября в гостинице «Виленская», где в то времяпроживал инженер Владимир Вержбицкий. На этом собрании былорешено реорганизовать комитет в штаб организации с определе-нием в нем ряда отделов по примеру воинских частей. Тогда жебыл набросан план деятельности формирования, много вниманияуделялось вовлечению в него новых членов; было, в частности,решено, что каждый член комитета должен завербовать в рядыорганизации не менее трех человек. Второе собрание состоялосьв середине декабря в гостинице «Польская», в номере родственни-ка Вержбицкого – Антона Минейко, местного помещика. На этомсобрании председатель комитета Михаил Борковский не присут-ствовал по семейным обстоятельствам: перевозил свою престаре-лую мать из Владимира-Волынска в Луцк; проводил собрание Вла-димир Вержбицкий. Среди основных вопросов, обсуждавшихся втот день, были вопросы о недостаточном росте организации и отрудностях, связанных с изысканием оружия для членов повстан-ческих отрядов организации.

В январе 1940 года на квартире Михаила Борковского состо-ялось первое заседание штаба СПП, на котором были назначены

280

и руководители его отделов. Во главе организационно-мобилиза-ционного отдела был поставлен Вацлав Сопотько (на заседанииотсутствовавший); руководство отделом пропаганды, агитации ивербовки взял на себя Владимир Вержбицкий; военный отдел былдоверен Эдуарду Розенбауму, имевшему, по мнению всех членовкомитета, «наиболее значительный военно-командный опыт»: от-дел вооружения и снабжения повстанческих отрядов был поручендля руководства Александру Рипперу, также отсутствовавшему наэтом заседании. Впоследствии последний пытался узнать у Борков-ского и Вержбицкого, кто какие отделы возглавляет и что дано емудля работы в организации, но ответа четкого не услышал, и лишь вотношении себя Риппер узнал – «своим участком вы будете до-вольны, так как будете иметь в своем ведении отдел снабжения».

Судя по всему, становление организации происходило доста-точно сложно, ибо, кроме ежемесячных встреч членов комитета,чаще всего не в полном составе, другой работы не проводилось.Не случайно в начале февраля председатель комитета МихаилБорковский, встретив случайно на улице Риппера, пригласил егокак члена штаба к себе домой для того, чтобы решить вопрос «чтоделать?». Председатель был обеспокоен тем, что руководители от-делов «работу совершенно не двигают, и она стоит на мертвойточке, а некоторые из них вообще бежали из города в неизвест-ном направлении». Среди них он, в частности, назвал КазимираСопотько, руководившего оперативным отделом и боевой подго-товкой организации и сразу же после назначения на этот пост бе-жавшего за границу.

Вся инициатива членов комитета сводилась преимущественнок разговорам с людьми, вызывавшими, по их мнению, хоть какое-либо к себе доверие. Как правило, это были бывшие военнослу-жащие, чиновники, торговцы, осадники, являвшиеся в свое времячленами проправительственных политических партий и обществен-ных объединений. Но и работа с ними нужного эффекта не дава-ла. Атмосфера жесткого контроля за «классовым противником»,реальные репрессии новых властей против значительной частиместного польского населения вынуждали их соблюдать осторож-ность, чаще всего сводимую к позиции – ни «да», ни «нет». Изпоказаний Эдуарда Розенбаума следует, что на предмет вербовкив СПП он имел конфиденциальные беседы с 11 вызывающими до-

281

верие лицами, но из их числа лишь один согласился войти в членыорганизации, двое ответили, что «новой патриотической органи-зации они симпатизируют, и если будет восстание, то они в немпримут участие». Остальные же приняли эту информацию лишь ксведению, не дав конкретного ответа о готовности вступить в рядыСПП.

Единственная операция, которую разрабатывали члены шта-ба, включая Риппера и Розенбаума, – это проведение нелегально-го заседания штаба СПП 18 мая 1940 года, вернее, обеспечениеего охраны посредством расстановки секретных постов из числачленов организации. С особым упоением работал над планом этойоперации Розенбаум, имевший значительый опыт в раскрытии по-добного рода тайных собраний. По его рекомендации сотрудникиЛидского горотдела НКВД не стали мешать его проведению. Болеетого, они дали возможность членам штаба в ходе подготовки этогомероприятия собрать воедино всю информацию о собственнойдеятельности, составить списки членов организации, и только наследующий день, 19 мая, по месту их жительства были произведе-ны аресты и обыски. Первыми были арестованы члены комитетаСПП Михаил Борковский и Александр Риппер. Кроме вышеупомя-нутых деятелей, в следственных материалах по делу СПП в каче-стве его членов упоминались следующие лица: Ричард Станкевич,некий поручик Стасевич, Александр Яниковский, Мечислав Мих-невский, Фердинанд Оркуш, Ян-Марьян Залесский, СтаниславВаськовский, Виктор Пилецкий, Александр Шагунь, Эдвард Вой-тушкевич, Михаил Тицинский, Евгений Баранский-Лович, КазимирМинтлевич и др. В числе сочувствующих организации значились –Рычард Северский, Станислав Пентек, Петр Томашевич, ИосифРашкевич, Павел Махнач и др. В целом так или иначе, к деятельно-сти СПП в Лиде имело отношение около 40 человек. В январе 1941года Михаила Борковского и Александра Риппера как активныхучастников СПП Военный комитет Верховного Суда СССР приго-ворил к высшей мере наказания.

После ареста большинства членов СПП в г.Лиде Розенбаумеще некоторое время оставался на воле, и только когда органамНКВД стали известны факты его сотрудничества с немецкой раз-ведкой, было принято решение о его аресте. В собственноручныхего показаниях от 28 декабря 1940 года об этом написано так:

282

«Арестован я был с 1-го на 2-е ноября 1940 г. в райотделе НКВД вгороде Лиде, а в Барановичи отвезен 2 ноября под вечер, где но-чью со 2-го на 3-е ноября был посажен в камеру №9 при след-ственной тюрьме Барановичского облотдела НКВД, сразу последопроса, на котором я подтвердил свои показания, данные мноюначальнику райотдела НКВД в Лиде». В постановлении о его аре-сте от 4 ноября 1940 года по этому поводу было зафиксировано,что «Розенбаум достаточно изобличается в принадлежности к аген-там немецкой разведки, в чем он сознался на допросе – 1 ноября1940 г.». В постановлении об избрании меры пресечения в формесодержания под стражей написано, что «Розенбаум Э.Э. подозре-вается в преступлениях, предусмотренных статьей 68, п.«а», УКБССР». 5 ноября 1940 года сотрудники НКВД получили ордер дляпроизводства обыска и ареста гр-на Розенбаума Эдуарда Эдуар-довича, проживающего в г.Лиде, ул.Гористая, 3». Некоторая раз-ница в трактовке факта ареста Розенбаума (по срокам) и со сторо-ны органов внутренних дел скорее отражала саму его процедуру,чем реальное состояние вещей.

После признания в своих связях с немецкой разведкой Розен-баум понял, что совершил грубый просчет, но как правильнее по-ступить в этой ситуации, он не знал. Свою полнейшую беспомощ-ность в тот момент он отразил в собственноручных показаниях:«Сейчас не помню точно, какого именно дня, вернувшись с допро-са, я заявил сидевшим со мной арестованым Морозу, Боберу, Ко-лодинскому, Хиро, Демидовичу, Яроцкому и Кошкуревичу, что об-виняюсь в шпионаже и не знаю, как из этого дела выкрутиться, начто сокамерники мне сказали: «На следующем допросе откажи-тесь от своих показаний, признайте их ложными». Так я и поступилна следующем допросе, после чего мне было предъявлено обвине-ние по 68 статье и дано подписать постановление о содержаниименя под стражей, а 19 ноября вечером я был отправлен в Минск,где нахожусь по сие время во внутренней тюрьме при НКВД БССРв камере для подследственных №16. Колодзинский, Мороз, Бобери Кошкуревич спровоцировали меня на отказ от ранее данных мноюпоказаний в Лиде и Барановичах, что я необдуманно и сделал наследующем допросе. Сейчас же я хочу заявить, что данные мноюпоказания в Лиде и Барановичах являются правильными, отража-ющими реальную действительность».

283

Сделанное признание достаточно убедительно отражает всюсложность тогдашнего психологического состояния Розенбаума:страх и растерянность в атмосфере приближавшейся расплаты засодеянное в буквальном смысле лишали его рассудка, вынуждалиего бросаться в крайности. Подтверждением этому может служитьагентурное сообщение источника «Морозова» (Мороз), передан-ное органам следствия 15 ноября 1940 года: «Когда в камеру №9,в которой я находился, прибыл из Лиды старик по фамилии Розен-баум, то мы спросили у него, за что его сюда посадили. Так онпервоначально ответил, что сам не знает за что, но потом, услы-шав, что мы разговариваем по-польски, спросил: «Вы поляки?». Амы ответили: «Да». После этого он приободрился и сказал: «СлаваБогу, что хоть посадили между своих людей». Стал говорить ему,что сидим мы тут за партизанку, и что у меня забрали спрятанные20 винтовок и 400 патронов. Все это он выслушал молча, а надругой день признался, что сидит за шпионаж в пользу немцев иполяков. Потом стал рассказывать, что он сын адмирала русскогофлота; отец его был немец, а мать – полька. Родители имели триимения: одно в Каменец-Подольской губернии в 1500 десятин, вто-рое в Киевской губернии в 2500 десятин и третье – где-то в Лат-вии. Про себя говорил, что он до революции был капитаном рус-ского флота, затем, чтобы спастись, служил красным, от них бежалк генералу Деникину, после чего уже служил в польской армии, наречном военном флоте. Около Мозыря, где были захвачены в пленсоветские пароходы, он собственноручно расстреливал больше-виков. Мы спрашивали: «За что же вы пленных расстреливали?».А он: «Я эту сволочь не перевариваю. Мстил и буду мстить им догроба своей жизни. Они, эти сволочи, как заняли наше имение, нетолько его грабили, но и заставляли мою мать голой танцевать пе-ред ними, а брата, который был ксендзом, расстреляли. Но и я ихнаклал под Киевом на реке Днепре в 1919 и 1920 году. Тогда яхорошо посчитался с ними. Командором польской флотилии я слу-жил до 1927 года, потом подался на эмеритуру, пенсия была хо-рошей (800 злотых). Одновременно служил против Советов и ком-мунизма в политразведке, а для отвода глаз – в ипотеке. В душе жея всегда был идейным народовцем. Когда пришли Советы, удратьиз Лиды не успел и стал маскироваться, а 12 февраля 1940 годаустановил контакт с членом советско-германской смешанной ко-

284

миссии, сказав, что хочу уехать к сыну, в Конго, через Германию,но такое право надо было заслужить, а потому согласился сотруд-ничать с немецкой разведкой. Я обещал немцам, что когда Герма-ния будет организовывать польский легион для деятельности в Бе-лоруссии и в тылах Красной Армии, то я смогу им быть полезным. Ястал давать немцам сведения о расположении и движении крас-ных войск в городе Лиде. Вместе со мной хорошо работал одинксендз...». Фамилии этого ксендза я не запомнил. После рассказаРозенбаума все мы, сидевшие в 9-й камере (Колодинский, Кашку-евич, инженер из Барановичей, и Бобер – бывший офицер авст-рийской и польской армий) стали уговаривать его отказаться отшпионажа и сознаться лишь в том, что он был в прошлом царскими польским офицером». Источник «Морозов» приложил к своемудонесению небольшой клочок бумаги, переданный ему Розенбау-мом. На нем простым карандашом последний написал адрес свое-го сына от первого брака, проживавшего в Конго, наивно надеясь,вероятно, установить с ним связь. Ныне на этой бумажке можнопрочесть лишь – «Конgo, Веlgie Elizaвеt willе...», далее следует что-то неразборчивое.

Протоколы допросов Розенбаума также отразили его непос-ледовательность в даче показаний, а следовательно, желание лю-бым путем уйти от грозившей ему высшей меры наказания. Междутем 16 ноября 1940 года сотрудники следственной части УНКВДпо Барановичской области, рассмотрев все материалы по обвине-нию Эдуарда Эдуардовича Розенбаума по ст.68, п. «а», УК БССР,нашли, что «в своей принадлежности к агентам немецкой развед-ки Розенбаум сознался, но дает по этому вопросу разноречивыепоказания, что вызывает необходимость более углубленного про-должения следствия. На основании распоряжения наркома внут-ренних дел БССР Л.Цанавы следствие постановило материалы поделу Розенбаума направить в распоряжение 2-го отдела УГБ НКВДБССР, а самого обвиняемого немедленно этапировать в тюрьму №1г.Минска. для дальнейшего содержания под стражей. Такая спеш-ка органов госбезопасности обусловливалась прежде всего тем,что по делу необходимо было провести еще ряд следственно-опе-ративных мероприятий с целью выявления агентуры немецкой раз-ведки, участников СПП, оружия, ему принадлежащего, установле-ния места нахождения лиц, проходящих по показаниям как агенты

285

царской охранки, но срок ведения следствия и содержания подстражей (6 сентября 1941 года) уже истекал, поэтому в соответ-ствии с законом было возбуждено ходатайство перед прокуроромпограничных и внутренних войск НКВД о продлении срока веде-ния следствия и содержания под стражей Розенбаума еще на одинмесяц, т.е. до 6 февраля 1941 года. Еще через месяц, 5 марта, емубыло предоставлено под расписку постановление о привлеченииего к ответственности в качестве обвиняемого по 64, 68, 74, 76 и137 статьям УК БССР. 7 марта ранее предъявленная ст.137 былаисключена из дела как не соответствующая составу преступленияи заменена на ст.69 УК БССР. На заданный Розенбауму вопрос:«Признаете себя виновным в предъявленном вам обвинении?», онответил: «В предъявленном обвинении виновным признаю себяполностью. Я являлся агентом бывшей царской охранки и польскойполитполиции, по заданию которых проводил шпионско-провока-торскую деятельность. Также до последнего времени был агентомнемецкой разведки, по заданию которой на территории бывшейПольши проводил шпионскую деятельность. С установлением Со-ветской власти на территории Западной Белоруссии и Украиныпередал немецкой разведке ряд шпионских сведений. Был участ-ником контрреволюционной повстанческой организации «Союзпольских патриотов», входил в штаб этой организации. Будучи свя-занным с органами НКВД, в контрреволюционных целях последниепровоцировал, сообщал им провокационно-клеветнические мате-риалы на ряд людей, которые мне не были известны как участникиконтрреволюционной организации СПП».

1 апреля 1941 года в связи с тем, что Розенбаум продолжалписать собственноручные показания, по которым его необходимобыло еще допрашивать, следственные органы возбудили ходатай-ство о продлении срока ведения следствия и содержания обвиняе-мого под стражей еще на один месяц, т.е. до 6 мая названногогода. Наконец, к 15 мая предварительное следствие по делу былопризнано законченным, и Розенбаум, ознакомившись с двумя то-мами следственных материалов на 619 страницах, вынужден былподписать протокол об окончании следствия: «Дополнить матери-алы следствия более ничем не могу». В ходе ознакомления с мате-риалами он был приятно поражен тем, с какой скрупулезностьюпроверялись следствием те или иные его показания. В частности,

286

он с большим интересом ознакомился с выписками из кратких био-графий, сделанными сотрудниками Государственного архива ре-волюции РСФСР, на ряд офицеров корпуса жандармов (НиколаяНиколаевича Кулябко, рожд.23 мая 1873 года; Федора Николае-вича Оже-де-Ранкура, рожд. 7 сентября 1869 года; АлександраВладимировича Розмарицу, рожд. 23 июня 1896 года и др.), упо-мянутых в его следственном деле. 25 мая 1941 года нарком госбе-зопасности БССР Л.Цанава утвердил обвинительное заключениепо следственному делу Розенбаума под №78080, затем к нему былиприложены все накопившиеся материалы по делу, личные доку-менты обвинямого, после чего вся документация была направленана рассмотрение Военного трибунала пограничных и внутреннихвойск НКВД Белорусского округа. К этому времени здоровье Эду-арда Розенбаума оказалось крайне ослабленным. Тюремный ме-досмотр заключенного в конце мая выявил у него туберкулез лег-ких и склероз сердца. Тем не менее врачом минской тюрьмы №1было решено, что он «годен к легкому труду». Вряд ли, конечно,обвиняемый привлекался к каким-либо работам, ибо о третьемпродлении следствия не могло уже быть и речи, но такое решениепринималось.

9 июня 1941 года Военный Трибунал войск НКВД БССР в сво-ем закрытом судебном заседании в г.Минске (в составе председа-тельствующего бригвоенюриста Жагрова, а также членов – военю-риста 3-го ранга Голубева и сержанта госбезопасности Кабалое-ва, при секретаре Сафьян) рассмотрел дело по обвинению ЭдуардаЭдуардовича Розенбаума по статьям 64, 68, 69, 74 и 76 УК БССР.В 10 часов 45 минут председательствующий открыл судебное за-седание и огласил подлежащее слушанию дело. Затем в судебноезаседание был доставлен подсудимый. Свидетели по делу не вызы-вались. После того как Жагров удостоверился в личности подсуди-мого, он объяснил последнему его права на суде, спросил, имеетли он какие-либо ходатайства, и огласил состав суда. Ответ под-судимого был следующим: «Никаких ходатайств не имею и отводасоставу суда не заявляю. Буду просить лишь о снисхождении комне». Затем председательствующий зачитал обвинительное заклю-чение и спросил у подсудимого, понятно ли ему, в чем его обвиня-ют и признает ли он себя виновным, желает ли дать суду показа-ния? Заявив, что ему понятно, в чем его обвиняют, а также признав

287

свою вину, подсудимый Розенбаум по существу дела не показалничего нового, лишь повторил известные суду истины в собствен-ной интерпретации. Особый упор он делал на то, что из более чем40 тысяч человек, выданных им в разное время репрессивным орга-нам за их участие в революционном движении, арестованы былидалеко не все, «многие из арестованных были впоследствии оп-равданы». Однако самым опасным для себя Розенбаум считал все-таки факты своего сотрудничества с немецкой разведкой и внедре-ние по ее заданию в органы НКВД. Здесь его стремление хоть как-то обелить себя сводилось к следующему: «Проживая в Лиде, явстречался с Бауэром, но не как с разведчиком, а по старому зна-комству с ним... Органам НКВД я самостоятельно, сам предложилсвои услуги, и это не было заданием немецкой разведки.Это я го-ворю суду честно. Я пришел в НКВД и предложил свои услуги с тойлишь целью, чтобы войти в доверие и сохранить себя... Сведенияим я давал в основном правильные; неправильных сведений я далприблизительно человек на 20. И давал их только для того, чтобыпобыстрее войти в доверие и сохранить себя, наивно думая, чтоорганы не разберутся в правильности моих моих материалов... иошибся». На вопрос члена суда Кабалоева о социальном проис-хождении Розенбаума, тот ответил: «Я происхожу из потомствен-ных дворян Лифляндской губернии, отец мой был таможенным чи-новником».

После подтверждения подсудимым своих показаний судебноезаседание было объявлено законченным. В последнем слове под-судимый Розенбаум сказал: «Я честно заявляю суду, что с немец-кой разведкой я не имел связи уже с конца 1939 года. Я прошу судподойти ко мне снисходительно, я обещаю исправиться, и если этовозможно, прошу определить мне наказание в пожизненное зак-лючение в самый плохой лагерь, но лишь оставить меня жить, таккак очень хочется жить». В 10 часов 58 минут конвой вывел изкомнаты заседания подсудимого, а суд остался на совещание. В11 часов 35 минут председательствующий зачитал «Приговор №42именем Союза Советских Социалистических Республик от 9 июня1941 года», которым признал Эдуарда Розенбаума виновным повсем предъявленным ему статьям УК БССР и приговорил его к выс-шей мере уголовного наказания с конфискацией всего лично при-надлежавшего ему имущества». В тот же день осужденный получил

288

копию приговора Военного Трибунала, который по закону в тече-ние 72-х часов с момента вручения его ему он мог обжаловать вкассационном порядке в Военной Коллегии Верховного Суда СССР.Сделал это Розенбаум или нет, нам неизвестно. Во всяком случае,документально этот факт никак не подтверждается, равно как ифакт о смерти осужденного. Единственный документ, имеющий от-ношение к последнему вопросу, – это маленькая справка, состав-ленная органами НКВД в феврале 1942 года и тогда же вложен-ная в дело Розенбаума. В ней говорится: «Приговор Военного Три-бунала войск НКВД БССР от 9.VI.1941 г. в отношении обвиняемогоРозенбаума Эдуарда Эдуардовича в исполнение не приведен заотсутствием сведений о местонахождении арестованного, эвакуи-рованного в связи с обстановкой военного времени из прифрон-товой полосы». Справка типовая, отпечатанная типографским спо-собом, а это уже само по себе свидетельствовало о том, что судеб,подобных жизни нашего «героя», в ту пору было немало, а войнакак продукт деятельности людей великих и малых, но всяк по-сво-ему участвовавших в ее подготовке, вносила в эти судьбы и жизнисвои непредсказуемые коррективы.

289

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В 1998 году прокуратура Гродненской области, рассмотрев впорядке надзора архивное уголовное дело Эдуарда ЭдуардовичаРозенбаума, установила, что «приговор суда осужденным не былобжалован и не был приведен в исполнение за отсутствием сведе-ний о местонахождении арестованного, эвакуированного в связис обстановкой военного времени из прифронтовой полосы». Да-лее в заключении областной прокуратуры указывалось, что «Ро-зенбаум вину свою признал полностью и как в ходе следствия, таки в судебном заседании дал подробные объяснения по каждомупункту обвинения». И наконец: «Осужден он на самопризнании.Материалами дела виновность Розенбаума доказана и осужденон обоснованно». Так, спустя более чем полвека, современныеюристы с правовой точки зрения выразили свое согласие с приго-вором 9 июня 1941 года по делу шпиона и провокатора ЭдуардаРозенбаума. И с таким решением трудно не согласиться: закон су-ров, но справедлив. Для историка же, открывшего для себя и длядругих повседневную жизнь Эдарда Розенбаума, в процессе изу-чения следственных материалов был важен не столько ее эпилог,сколько сама эта жизнь. И автор при этом отнюдь не стремилсяучаствовать в «суде над прошлым» с тем, чтобы извлечь из негоуроки и, соответственно, давать кому-то «советы на будущее». Цельи задачи проведенной работы были значительно проще: показатьне только в приземленной повседневности жизнь человека, избрав-шего для себя отнюдь не возвышающее его в глазах людей ремес-ло, но и тесную связь самой этой жизни с движением истории. Ду-мается, что в таком контексте понятие «жизнь и история» невоз-можно разделить. И разве они не обогащают видение намипрошлого?

290

ПРИМЕЧАНИЯ

1. Ссылки на судебно-следственное дело Эдуарда Розенбаума,хранящееся в УКГБ по Гродненской области (Республика Беларусь)даются в тексте книги, как правило, в тех случаях, когда необходимосопоставление данных этого дела с информацией о тех же фактах,но из других источников.

2. Более подробно о студенческой монархической организации«Двуглавый Орел», возглавляемой студентом В.С.Голубевым в Ки-евском университете Св.Владимира, см.: Острецов В. Союз народ-ных защитников // Слово. – 2000. – № 4. – С.46-61.

3. Политическая полиция и политический терроризм в России:Сб. документов / Сост. А.Щербаков. – М., 2001. – С.224; Николаевс-кий Б.Н. История одного предателя. Террористы и политическая по-лиция. – М., 1991. – С.22–24; Заварзин П. Работа тайной полиции.Часть 1–2. – Париж, 1924.

4. См. подробнее: Столыпин: жизнь и смерть: Сб. публицисти-ки. – Саратов, 1991. – С.69-70.

5. Алексеев М. Военная разведка России. Первая мировая вой-на. Часть 1. – М., 2001. – С.344.

6. Филимошин М.В. «Десятками стрелял людей только за то,что ...выглядели как большевики» // Военно-исторический журнал. –2001. – №2. – С.44–48.

7. Польско-советская война 1919-1920 гг. Ранее не опублико-ванные документы и материалы в 2-х частях. – М., 1994. – С.326;Sikorski W. Nad Wisla i Wkra. Studium z polsko rosyiskiej wojny 1920roku. Lwуw, 1928. – S.24-25; Rok 1920. Wojna polsko-radziecka weuspomnieniach i unych dokumentach. – Warszawa, 1990. – S.147-149.

8. Соболев А. Красный флот в Гражданской войне 1918–1920. –Л., 1924. – С.131: Солонников М. Днепровская военная флотилия //Революционная военная мысль. – 1920. – №6. – С.73-75; Мельтю-хов М. Советско-польские войны. Военно-политическое противосто-яние 1918–1939 гг. – М., 2001. – С.57, 98.

9. О ситуации в Поморье и Торуни см.подробнее: ИсторияПольши, т. ІІІ. – 1958. – С.181-182.

10. Wywiad polski na ZSRR. 1921–1939. – Warszawa, 1996. – S.18-19.

291

11. См.подробнее: Клейн Б.С. За правое дело. Борьба КПЗБ сбуржуазным террором (1920–1939 гг.). – Мн., 1986. – С.9-12; Lawnik J.Repressje polityczne wobeс ruchu roвotniczego w Polsce w latach 1920-1939. – Wroclaw, 1981. – С.47-48.

12. Гиленсен В.М. В поединке с польской «двуйкой» победилисоветские «монархисты» // Военно-исторический журнал. – 2001. –№6. – С.71–76.

13. Kula M. Polska Straї Graniczna (w latach 1918-1939) –Warszawa 1994. – S.204-205; Peplonski A. Kontrwywiad II Pze-czypospolitej. – Warszawa, 2002. – S. 110-111.

14. Полуян В., Полуян И. Революционное и национально-осво-бодительное движение в Западной Белоруссии в 1920–1939 гг. – Мн.,1962. – С.47-48.

15. Более подробно о РБО и других русских культурно-просве-тительных обществах Западной Белоруссии и Польше в 1920-30-егоды см.: Черепица В.Н. Национальные меньшинства и нацио-нальный вопрос // Белорусская мысль. – 1996. – № 4. – С.125-128; онже: Русские культурно-просветительные общества в Западной Бело-руссии (1921-1939) // Славянские народы и их культура в современ-ном мире: Сб.статей. – Гомель, 1996. – С.38-51.

16. Свитыч А.К. Православная Церковь в Польше и автокефа-лия // Православная Церковь на Украине и в Польше в ХХ столетии.1917–1950 гг. – М., 1997. – С. 170-186.

17. Рабочие табачной фабрики Шерешевского в Гродно в нача-ле 1920-х годов отличались наибольшим упорством в борьбе противпроизвола, царившего на предприятии. Их забастовки были не толь-ко самыми массовыми, но и самыми продолжительными в ЗападнойБелоруссии, доходя до десяти недель, как это было осенью 1923года. (см.: Ковкель І.І. Гродна ў міжваенны перыяд (1921–1939 гг.). //Памяць. Гродна. Гісторыка-дакументальная хроніка. – Мн., 1999. –С.297–301), однако сведений об организаторах этой борьбы в опуб-ликованных работах до сих пор не имеется. Поэтому показания Э.Ро-зенбаума о местных организациях «Свободный Рабочий», «Чэрво-ны Штандар», «Власть Трудящемуся Классу» и др. – это уникальныйисточник для изучения рабочего движения в Польше и ЗападнойБелоруссии в рассматриваемый период.

18. Вероятно речь идет о Варшавском с корреспондентском бюро(ВКБ) во главе с деятелем ППС – фракц. Витольдом Иодко-Наркевичем,которое оказывало услуги польской контрарзведке. См.: Pepіoсski A.Kontrwуlviad. – S. 671.

19. См. Полуян В., Полуян И. Революционное и национально-освободительное движение в Западной Белоруссии. – С.48; КлейнБ.С. За дело правое. – С.15.

20. Орехво Н.С. Дела и люди КПЗБ. – Мн., 1983. – С.44-45.

292

21.Орехмус Ф. Воспоминания о Бернацком-Костке // Гістарыч-ная брама. – 2003. – № 1. – С.36-37.

22.Нерешительность властей в мае 1924 года объяснялась мно-гими причинами, в том числе денежной реформой, начавшейся свведения 1 мая 1924 года новой денежной единицы – злотого – вме-сто польской марки (см.: История Польши. – М., 1958. – Т.3. – С. 210-211, 218.

23.Мартовские аресты в Лодзи практически не получили осве-щения в польской историографии.

24. См.: Paczkowski A. Prasa polska w latach 1918-1939. –Warszawa, 1980. – S.41-43, 57, 283; См.: История Польши, т. III. –S.167; Наленч Д., Наленч Т. Юзеф Пилсудский – легенды и факты. –М., 1990. – С.111, 385.

25. См.о нем: Sіownik biograficzny dziaіaczy polskiego ruchurobotniczeqo. Т. 2. – Warszawa, 1987. – S.99.

26. Zelinski N. Historia Polski. 19141939. – Wroclaw, 1985. – S.193.27. Энцыклапедыя гісторыі Беларусі. Т.6. Кн.1. – Мн., 2001. –

С.121-122.28. Проэктор Д.М. Война в Европе 1939-1940 гг. – М., 1963. –

С.92–93; Мельтюхов М. Советско-польские войны..., – С.233-289.29. Операции военной разведки / Авт.-сост. В.В.Петров. – Мн.,

1998. – С.88; Органы госбезопасности СССР в годы Великой Отече-ственной войны. Т.1, Часть 1. – М., 1995. – С.27-28.

30. См.: Gieplak M. Zgуrniak M. Przygotowanie niemieckie do agresjina Polske w 1939 r. – Wrocіaw, 1969. – S.56-57.

31. Судя по всему, речь идет о вольном переводе названия орга-низации, состоящей в основном из кадровых офицеров ВойскаПольского – «Команд защитников Польши» («Команда оброньцувПольски»). См.: История Польши. – Т. III. – С.547.

32.ОЗОН – «Огул зъедначэння народовэго» – проправитель-ственное объединение в Польше.

33. Вероятнее всего, имеется в виду «Союз вооруженной борь-бы («Звензек вальки збройней») – подпольная организация кадро-вых польских офицеров. См.: История Польши. – Т. III. – С.546.

293

Постановление на арест Э.Э.Розенбаума от 4 ноября 1940 г.

294

Ордер на проведение обыска и ареста Э.Э.Розенбаумаот 5 ноября 1940 г.

Э.Э.Розенбаум. Фото из следственного дела. Ноябрь 1940 г.

295

Постановление об избрании меры пресечения Э.Э.Розенбаумуот 4 ноября 1940 г.

296

Продолжение текста постановления об избрании меры пресечения

297

Титульный лист анкеты арестованного Э.Э.Розенбаума

298

Донесение Э.Э.Розенбаума в Лидский горотдел НКВД от 1 ноября 1940 г.

299

Первая страница протокола допроса Э.Э.Розенбаумаот 1 ноября 1940 г. г. Лида

300

Первая страница протокола дополнительного допроса Э.Э.Розенбаумаот 14 ноября 1940 г. г.Барановичи

301

Первая страница постановления о передаче следственного делаЭ.Э.Розенбаума в распоряжение 2-го отдела УГБ НКВД БССР и об

этапировании арестованного в Минскую тюрьму № 1. 16 ноября 1940 г.

302

Титульный лист собственноручных показаний Э.Э.Розенбаума

303

Титульный лист собственноручных показаний Э.Э.Розенбаумао его деятельности в германской военной разведке

304

Первая страница постановления о продлении срока следствияи содержания под стражей Э.Э.Розенбаума от 4 января 1941 г.

305

Первая страница постановления о предъявлении обвиненияЭ.Э.Розенбауму от 5 марта 1941 г.

306

Первая страница протокола допроса обвиняемого Э.Э.Розенбаумаот 20 марта 1941 г. г.Минск

307

Выписка из показаний обвиняемого Э.Э.Розенбаума от 26 марта 1941 г.

308

Первая страница постановления о продлении срока ведения следствияи содержания под стражей Э.Э.Розенбаума от 1 апреля 1941 г. г.Минск

309

Из показаний Э.Э.Розенбаума относительно достоверности егособственноручных показаний. 29 апреля 1941 г. г.Минск

310

Из протокола допроса обвиняемого Э.Э.Розенбаума от 7 мая 1941 г.

311

Первая страница постановления о предъявлении обвиненияподсудимому Э.Э.Розенбауму. г.Минск, 7 мая 1941 г.

312

Титульный лист обвинительного заключения по следственному судебномуделу Э.Э.Розенбаума. г.Минск, 25 мая 1941 г.

313

Первая страница протокола последнего допроса Э.Э.Розенбаумаот 1 июня 1940 г. г.Минск

314

Из справки о местонахождении соучастников Э.Э.Розенбаумапо делу о лидской организации «СПП». 25 мая 1941 г.

315

Титульный лист протокола судебного заседания по делу подсудимогоЭ.Э.Розенбаума. г.Минск, 9 июня 1941 г.

316

Титульный лист приговора Военного Трибунала войск НКВД БССРобвиняемому Э.Э.Розенбауму от 9 июня 1941 г.

317

Расписка Э.Э.Розенбаума в получении копии приговораВоенного трибунала от 9 июня 1941 г.

318

Копия справки о неприведении в исполнение приговорав отношении Э.Э.Розенбаума. г.Свердловск, 23 февраля 1942 г.

319

СОДЕРЖАНИЕ

Введение ............................................................................................. 3

Глава I. От «Союза русского народа» к царской охранке ......... 9

Глава II. В годы первой мировой ................................................... 2 0

Глава III. По заданию германской разведки ............................... 2 5

Глава IV. Побег с Красной днепровской флотилиии деникинское пленение ..................................................... 3 1

Глава V. В польском военно-речном флоте .................................. 3 7

Глава VI. На службе во II отделе польского генштабаи в тайной политической полиции ..................................... 4 6

Глава VII. Опять в Пинске .............................................................. 5 5

Глава VIII. По следам «Свободного Рабочего» ........................... 7 0

Глава IX. «Гастроли» в Центральной Польше ............................122

Глава X. По малой Польше и Галиции ........................................177

Глава XI. Рейд по «тлеющим углям» ............................................200

Глава XII. В Жирардове и Гдыне, в Познани и Лодзи ..............224

Глава XIII. На обочине ..................................................................248

Глава XIV. В объятьях абвера ......................................................259

Глава XV. «Последняя игра» ........................................................267

Заключение ....................................................................................289

Примечания ....................................................................................290

Иллюстрации ..................................................................................293

Научное издание

Черепица Валерий Николаевич

ИСТОРИЯ И ПОВСЕДНЕВНОСТЬВ ЖИЗНИ АГЕНТА ПЯТИ РАЗВЕДОК

ЭДУАРДА РОЗЕНБАУМА

Монография

Ответственный за выпуск С.И.Тягушина

Редактор Н.Н.КрасницкаяКомпьютерная верстка: В.И.Карасик

Обложка: О.В.Канчуга

Сдано в набор 18.01.2005. Подписано в печать 23.06.2005.Формат 60 х 84/16. Бумага офсетная.Печать офсетная. Гарнитура Футурика.

Усл.печ.л. 18,56. Уч.-изд.л. 17,6. Тираж экз. Заказ .

Учреждение образования «Гродненский государственныйуниверситет имени Янки Купалы».

ЛИ № 02330/0133257 от 30.04.2004. Ул.Пушкина, 39, 230012, Гродно.

Отпечатано на технике издательского центраУчреждения образования «Гродненский государственный

университет имени Янки Купалы».ЛП № 02330/0056882 от 30.04.2004. Ул.Пушкина, 39, 230012, Гродно.